Татьяна Устинова - Мой генерал

• Название: Мой генерал
• Автор: Татьяна Устинова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01817-4

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключениях, может детективном, худой конец романтическом. И все получает в первый же день в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

---

– Верно, Марина Евгеньевна?

– А?

Оторвавшись от салата, Марина обнаружила, что все молчат и ждут, как будто она уже стоит на сцене и готовится запеть, а зрители готовы внимать.

Бабуся Логвинова вся была как вопросительный знак, слегка подрагивающий от любопытства. Валентина Васильна со смешной фамилией Зуб, чавкая, жевала картошку и издалека кивала Марине, поощряя ее к рассказу. Генрих Янович смотрел участливо, его внучка Вероника, наоборот, безучастно и одновременно с некой тоской во взоре, как бы внутренне сокрушаясь, как это ее занесло в компанию таких питекантропов. Юля и Сережа, свежие, подтянутые, в одинаковых майках, жизнерадостно жевали салат – они приехали отдыхать и отдыхали на полную катушку. Элеонора Яковлевна незаметно подпихивала к дочкиному локтю тарелку с запеканкой. Дочь запеканки не замечала. Возле нее на столе горела свеча – в белый день и жару! Возле нее всегда горела свеча, отгоняла “злых духов”. Давешний “гаваец”, скинувший свою пестроцветную рубаху и облачившийся в не менее чудовищный спортивный костюм, смотрел на Марину из-за стакана с железнодорожным подстаканником и тоже как будто чего-то ждал.

Марина струсила.

– Я ничего не знаю, – пробормотала она, – а что такое?

– Про покойника-то? – усомнилась бабуся Логвинова. – Разве не знаешь? Ты ж его нашла!

– Да перестаньте вы! Оленька и так ничего не ест!

– Салат очень вкусный, – почти в один голос воскликнули Юля и Сережа, и отодвинули от себя пустые тарелки, и придвинули полные – синхронно.

– Оленька, посмотри, как надо кушать! Посмотри, посмотри, как все тут хорошо кушают!

Сорокалетняя Оленька капризно тряхнула сорокалетними кудрями.

– Ах, мама, отстань! Еда – это так скучно!

– Мы живем не для того, чтобы есть, – произнес Геннадий Иванович с затаенной улыбкой, – но все же есть для того, чтобы жить, надо!

– Мне, чтобы жить, надо не много, – прошептала Оленька, – совсем не много.

– Вегетарианство – лучший способ сохранить здоровье, – провозгласил Сережа, уписывая морковное пюре.

– Самый безопасный! – поддержала Юля, налегая на картофельное.

– Да про труп-то что тебе сказали? Милиция-то? – облизав губы, громко спросила Валентина Васильна у Марины.

Нежная Оленька вздрогнула и умоляюще посмотрела на мать, Элеонору Яковлевну.

– Он за Юлькой ухаживать пытался, – сказал Сережа сквозь пюре то ли с гордостью, то ли с отвращением, – этот труп ваш. Никакого покоя не давал. Я его бить собирался, – добавил он горделиво.

Оленька прикрыла глаза – от ужаса, разумеется.

– Делал неприличные намеки, – сообщила Юля, тоже с гордостью. – Приглашал в “люкс”, который на ремонте. Между прочим, “люкс” на ремонте, а никакого ремонта там нет! Все какие-то комбинации проворачивают! Интересно, администрация в курсе?

– Давайте лучше про погоду, – быстро предложил бывший “гаваец”, переквалифицировавшийся в спортсмена. – Как вы думаете, жара еще постоит?

– Жара – это ужасно, – прошептала Оленька, вздрогнув плечами, укутанными в шаль. Шепот и вздрагивания явно имели отношение к Геннадию Ивановичу. – Верно, мама?

– Я буквально задыхаюсь, – поддержала ее мать.

– А я люблю жару и никогда не задыхаюсь, – объявила профессорская внучка Вероника и усмехнулась злорадно. – Дед, пойдем завтра после завтрака в теннис играть.

– Ты же не хотела, – удивился дед, – передумала?

– Передумала.

– Поучите меня, Вероника, – попросил Геннадий Иванович интимно, – мне так хочется научиться играть в теннис!

– Шикарный спорт, – моментально согласилась Вероника, и дед Генрих Янович взглянул на нее подозрительно, – а у вас ракетка есть?

– Ну-у, – протянул Геннадий Иванович, – возьму в прокате.

Вероника надкусила яблоко и с хрустом начала жевать.

– А что там дают? “Принс”, “Хэд”, “Данлоп”, “Юнекс”, “Фелкль”?

Геннадий Иванович моргнул. Оленька с матерью переглянулись.

– У меня “Хэд”, – подал голос миролюбивый “гаваец”, – могу предложить. Хотите?

– Геннадию Ивановичу предложите, – перевела стрелки зловредная Вероника, – у меня свой “Хэд”.

– Геннадий Иванович, я могу вам предложить…

– Да мне, собственно, все равно, если Вероника согласна меня учить.

– Да на что он вам, этот теннис! – досадливо воскликнула Оленькина мама и захлебнула досаду теплым компотом, оставшимся от полдника. – Все прям, как дураки, кинулись в этот теннис играть!..

– Бег – вот лучшее средство, – провозгласила Юля.

– Легкая атлетика – королева спорта! – поддержал ее Сережа, и они синхронно размешали в железнодорожных стаканах принесенный с собой заменитель сахара.

Марина еще чуть-чуть раскопала салат и поднялась.

– Приятного аппетита, – кисло сказала она, – до завтра.

Бабуся Логвинова деловито заглянула в ее тарелку:

– И эта ничего не поела! Уморить себя решили!

Оленька повыше подтянула шаль.

– Я не хочу. Еда – это так… глупо.

И скучно и глупо, подумала Марина желчно.

Ну почему считается, что женщина, которая ничего не ест, гораздо интереснее женщины, которая ест все? Кто это придумал?

Ей хотелось есть – она не ужинала вовсе не потому, что “скучно и глупо”, а из-за аллергии на рыбу. Сейчас поешь, а утром с ног до головы покроешься красными пятнами!

Хорошо, что в номере у нее банка с кофе, любимая кружка, длинная-предлинная палка сухой колбасы и три пакета хрустящих хлебцев. Да, и еще роман!

– В десять часов танцы, – напомнил Геннадий Иванович, и Вероника опять усмехнулась, – приходите, Марина! Это своеобразный клуб. Можно пообщаться, поговорить, покурить… Жизнь здесь слишком размеренная, от нее быстро устаешь.

– Спасибо, Геннадий Иванович, – поблагодарила Марина. Вот только танцев ей не хватало!

Марина выбралась из-за стола, чувствуя, что все, не только соседи, но и прочие отдыхающие, рассматривают ее с истовым любопытством, перестают есть, вытягивают шеи, шепчут друг другу в уши, кивают в ее сторону и показывают глазами.

Еще бы, ведь это она нашла… труп!

Труп нашла, а “приключения” из этого не вышло. Не вышло никакого “приключения”, и не выйдет! Жалость какая.

Усатый милиционер, приехавший на “газике”, ее почти ни о чем не спрашивал. Она сама рассказала, как подлая шляпа слетела с головы, как она стала ее вылавливать, нагнулась и… и увидела.

– Перепугались? – спросил милиционер равнодушно.

Марина пожала плечами:

– Не особенно. Неприятно, конечно…

“Приключения” не вышло, и главный герой, циничный, остроумный и загорелый полицейский капитан с пушкой за ремнем, в выцветших и потертых джинсах, тоже никак не вырисовывался. Не тянул усатый милиционер на главного героя!

Труп оказался не криминальный – все правильно понимала бабуся Логвинова.

Выпил лишнего, сел на мостках, задремал, да и свалился – так как-то получалось.

Длинными санаторными коридорами, застланными ковровыми дорожками – красная середина, зеленая кайма, – Марина добралась до высоких двойных ореховых дверей, вышла на вечернее солнце, пристроилась на лавочку с гнутой садовой спинкой и закурила.

Очень хотелось есть, и она с удовольствием думала о сухой колбасе и банке с кофе. Нужно завтра сходить в ближайший магазинчик, купить йогуртов, сыру и серого деревенского хлеба, наверняка здесь есть.

Ореховая дверь открылась и закрылась. Кто-то вышел и пристроился на ту же лавочку, но с другой стороны.

Откуда-то взялась толстая пыльная кошка, посмотрела на Марину вопросительно, зачем-то лизнула лапу и стала тереться о Маринины светлые брюки, оставляя на них клоки шерсти.

– Ты что? – спросила у нее Марина и стала отряхивать шерсть. – Разве не видишь, у меня ничего нет! Бедная, бедная, голодная киса!

– Не верьте ей, – посоветовали с другого конца лавочки, – она не бедная и не голодная.

Марина посмотрела вбок и обнаружила неподалеку спортивные штаны непередаваемо-павлиньей расцветки.

– Бедная и голодная. – Она погладила пыльную кошачью башку и снова неодобрительно покосилась на штаны.

– Я только что скормил ей остатки рыбы. Я сегодня, знаете ли, опять ловил.

– Ловить мальков в луже – гнусно.

– Я же не глушу их динамитом.

После чего они уставились друг на друга. Кошка вопросительно мяукнула, не понимая, почему Марина перестала ее гладить.

– Здрасте, – неожиданно поздоровался тип в цветастых штанах.

– Добрый вечер, – с ходу откликнулась привыкшая быть вежливой Марина.

– Вы только меня не перебивайте, – быстро сказал он, – меня зовут Федор Федорович Тучков. Можно просто Федор. Я из Москвы. А вы Марина, да?

– А почему я не должна вас перебивать?

– Потому что я никак не могу сказать вам, как меня зовут, вы все время перебиваете.

– А зачем мне знать, как вас зовут?

Он вздохнул, полез в карман и достал сигареты.