Маллика Чопра - Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает

• Название: Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает
• Автор: Маллика Чопра
• Жанр: Детская психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9573-2624-3

Там, где есть любопытство, есть и удивление – сок жизни, питающий сознание и дающий энергию для творческого и интеллектуального роста.

Вы можете подумать, что это лакомство доступно только детям, ведь, глядя на них, мы не перестаем удивляться их любознательности и безграничному желанию впитывать новые знания. Ну а что мешает вам почувствовать вкус познавательного азарта?!

Книга Маллики Чопры «Все, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает» – это замечательная возможность взглянуть на мир любопытными детскими глазами и увидеть, как из ответов любящей мамы складывается картина мира ребенка.

Маллика делится своими многогранными впечатлениями, неожиданными выводами и удивительными озарениями, которые подарили ей ее маленькие дочки Тара и Лила. Опираясь на этот яркий опыт, вы всегда сможете сориентироваться в непростых ситуациях детского любопытства и построить доверительные отношения со своим ребенком.

Эта книга станет вдохновением для мам и пап, бабушек и дедушек, а также для профессиональных педагогов и психологов и всех, кто любит общаться с детьми.

---

Однажды, когда мы отдыхали всей семьей, одна из моих линз повредилась, а запасной пары у меня не было – только старые очки с меньшим, чем нужно, числом диоптрий. Четыре дня подряд я носила только эти очки, и мой мир буквально виделся мне и ощущался совершенно иным, и первой это почувствовала моя дочь Тара.

«Мама, а почему ты не носишь свои глаза?» – спросила она.

Я в шутку называла свои контактные линзы мои глаза, но, видимо, Тара понимала это буквально. Я объяснила ей, что испортились мои контактные линзы, а не глаза, и что очки мне нужны, чтобы видеть.

«А почему тебе нужно носить их, чтобы видеть? Мне не нужно носить глаза».

Я улыбнулась. «Разные глаза видят по-разному, и моим, чтобы видеть, нужна помощь, поэтому я ношу контактные линзы. Знаешь ли ты, что собаки видят не так, как люди, а слоны и хамелеоны тоже видят по-другому? Разные люди, разные животные – все видят по-разному».

«А если собаки наденут очки, они будут видеть, как мы с тобой?» Хороший вопрос, подумала я.

«Ну, я не знаю ни одной собаки, которая носила бы очки! – засмеялась я. – Но, думаю, если бы собаки действительно носили очки, это помогло бы им увидеть мир, чтобы суметь сделать то, что им нужно».

Тара взяла меня за руку: «Не волнуйся, мамочка, я-то не забыла свои глаза, я постараюсь, чтобы ты увидела то, что тебе нужно».

14. Откуда у меня папины ноги?

У Тары очень длинные ноги; я люблю играючи щекотать ее, приговаривая: «У тебя бесконечно длинные ноги! Они длятся и длятся!», – а она вытягивает ноги, показывая их мне во всей красе.

Люди замечают, какая она высокая, и говорят ей: «У тебя ноги прямо как у папы! Ты будешь высокой девочкой!» Тара улыбается.

Однажды ей захотелось выяснить, почему у нее папины, а не мамины ноги (Сумант очень высокого роста, и у него длинные ноги, я же, увы, не могу похвастаться ни тем, ни другим!)

«Ну, – стала объяснять я, – все дети созданы из частей тел своих мамы и папы; ты – сочетание нас обоих, а я – сочетание своих родителей».

Было видно, как Тара усердно обрабатывает эту информацию; я продолжила: «Так что, ноги у тебя папины, но глаза, мне кажется, мамины». Ее глаза широко раскрылись.

«А чья у меня шея?» – спросила она. Я ущипнула ее за шейку: «Мамина!»

«А подбородок чей?» – это стало превращаться в увлекательную игру.

«Ммм… Думаю, твой подбородок достался тебе от семьи Дади». (Тара называла мать Суманта «Дади»; у всех родственников по ее линии были характерные подбородки.)

«Но у папы ведь не такой подбородок, как у меня? И у Дади тоже?» – она была в замешательстве.

«Я знаю, но у твоего двоюродного брата точно такой же подбородок, и у сестры Дади тоже! Видишь, в твоем теле есть части всей твоей семьи!»

«А у Лилы тоже твои глаза, папины ноги и мой подбородок?»

«Давай посмотрим». Мы подозвали Лилу, поглощенную игрой в кубики, и она с радостью зашагала к нам.

«Лила, можно нам взглянуть на твои глаза?» Малышка показала на свои глаза и произнесла: «Глаза!»

«Чьи у Лилы глаза, Тара?» Тара внимательно изучила глаза сестры. «Думаю, мама, у нее твои глаза, как и у меня!» Я согласилась.

«Лила, а можно посмотреть на твои волосы?» Лила указала на свою голову и гордо заявила: «Волосы!»

«Тара, а ты замечала, что волосы у Лилы совсем как у Маа – тонкие и вьющиеся?» (Маа звали мою бабушку.) Тара серьезно кивнула.

«Лила, покажешь нам свой носик?» Лила показала на свой нос: «Ноосик!»

Так мы продолжали игру, обнаруживая, как мы связаны друг с другом.

15. Почему я не могу пить молоко из твоего животика?

«Она снова пьет молоко из твоего животика?» – игриво спросила Тара, наблюдая за тем, как я кормлю грудью Лилу; поначалу ее крайне увлекал весь этот процесс и тот факт, что Лила пила молоко прямо из моего тела.

«Твой живот делает молоко? – спрашивала она, стоя рядом со мной, нахмурившись и наблюдая за кормлением. – А могу я покормить ее из своего живота?»

Я объясняла ей, что когда у женщины появляется ребенок, ее тело вырабатывает именно то молоко, которое нужно малышу, и младенцы пьют это молоко до тех пор, пока не смогут пить и есть другую пищу самостоятельно.

Любопытно, но Тара никогда не спрашивала, почему она больше не может пить молоко из моего живота.

Однако, как и следовало ожидать, в один прекрасный день, когда я ласкала и целовала Лилу во время кормления, Тара вдруг спросила: «Мамочка, а почему я не могу тоже пить молоко из твоего животика?»

Я была настолько увлечена общением с Лилой, что этот вопрос застал меня врасплох, но, взглянув на лицо Тары, я поняла, что она чувствует себя лишенной чего-то особенного.

Жестом я предложила ей сесть на диван рядом со мной: «Посиди со мной, моя дорогая малышка!»

Она подошла, смущаясь и как бы неохотно.

«Ты уже большая девочка, и мое молоко тебе больше не нужно. Мне кажется, ты предпочла бы пиццу, куриные наггетсы и мороженое, не так ли?»

Она хихикнула: «Да! Особенно мороженое!»

Я закончила кормить Лилу и положила ее обратно в кроватку, потом взяла на руки Тару и стала обнимать и целовать ее: «Но то, что ты уже не пьешь мое молоко, не значит, что мы не можем больше обниматься и ласкаться! А ну, иди сюда!»

Я стала кружиться с Тарой на руках, снова и снова целуя ее.

Вопрос вашему ребенку

Что тебе больше всего нравилось, когда ты был малышом?

16. Зачем ты распространяешь на меня микробы?

Я притянула Тару к себе и сжала в крепком объятии, покрывая поцелуями все ее лицо – я делала это каждый день, но сегодня она оттолкнула меня.

«Мама, не целуй меня! Твои микробы переселяются на меня, я могу заболеть!»

В школе была эпидемия гриппа, у Лилы был насморк и кашель; Тара, привыкшая соблюдать все указания, прилежно мыла руки и чистила зубы, а когда Лила чихала, она учила ее прикрывать рот платком. Тара отлично усвоила урок о распространении микробов и относилась к этому со всей серьезностью.

«Милая, вполне возможно, что у меня нет никаких вредных микробов, так что ты можешь обняться со мной без опаски» – уговаривала я, желая приласкать ее.

«Нет, мама, микробы невидимы и они распространяются всегда, – повторяла она заученный урок, – поэтому нельзя знать, передаешь ты мне вредных микробов или нет, а я очень не хочу заболеть, потому что завтра в школе Share Day[1] (этот день был одним из ее любимых в школе)».

Она была права – откуда мне знать, что я не заражаю ее вредными микробами?

«Но я хоть когда-нибудь смогу снова поцеловать тебя?» – спросила я.

Она задумалась на мгновение.

«Ну, наверное, ты можешь сейчас чмокнуть меня в щеку, а потом я умою лицо, а когда Лила и мои друзья в школе перестанут болеть, мы сможем снова обниматься и целоваться».

17. Почему мне нельзя больше сладкого?

Иногда в нашей семье наступает момент, когда получение особого угощения становится ожидаемым по праву, а не сюрпризом или вознаграждением за хорошее поведение, и изменить эту привычку не так-то легко.

«Могу я сегодня съесть еще одну конфету, а завтра ни одной?!» – Тара кричала на меня, а по ее щекам текли слезы. Днем раньше я дала ей леденец, когда привезла домой из школы – без всякой на то причины, просто хотела ее угостить. Но сегодня она захотела еще, и она не просила, даже не требовала – она верещала во весь голос, закатив мне первостатейную истерику.

«Никаких но, мама, я хочу леденец прямо сейчас!» Конечно, сдаваться в этот момент было ни в коем случае нельзя; я предложила ей подождать и успокоиться. Приступ ее гнева был в полном разгаре, ее голос срывался на визг – и дело было уже не в конфете, а в том, чтобы добиться своего.

«Тара, я сейчас пойду в другую комнату, а тебе даю немного времени – подыши поглубже и успокойся; когда я вернусь, мы сможем поговорить об этом».

Я вышла из комнаты, и вслед раздался вопль: «Я хочу свою конфету!»

Через 10 минут громкие вопли стихли, и я вернулась в комнату.

«Ну как, можем теперь поговорить? Как я могу дать тебе то, что ты хочешь, если я даже не понимаю, что ты говоришь, из-за того, что ты так громко кричишь?»

По ее лицу катились слезы, но она продолжала упираться: «Я хочу свою конфету».

И я провела с ней привычную беседу: что будет с твоими зубами, если ты будешь есть слишком много сладкого? Разве доктор не сказал – только одну конфету в день? Что будет, если есть слишком много сахара?

Но с какой бы стороны я ни подходила, она все равно продолжала хотеть свою конфету, и было заметно, что новый приступ гнева уже на подходе.

В конце концов, я решила, что хватит разговоров: «Тара, я не дам тебе сейчас никакой конфеты; давай установим правило: если ты съедаешь все овощи за обедом и ужином, ты получаешь сладкое – сочный фрукт или йогурт, иногда мороженое или кусочек шоколада».