Маллика Чопра - Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает

• Название: Всё, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает
• Автор: Маллика Чопра
• Жанр: Детская психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9573-2624-3

Там, где есть любопытство, есть и удивление – сок жизни, питающий сознание и дающий энергию для творческого и интеллектуального роста.

Вы можете подумать, что это лакомство доступно только детям, ведь, глядя на них, мы не перестаем удивляться их любознательности и безграничному желанию впитывать новые знания. Ну а что мешает вам почувствовать вкус познавательного азарта?!

Книга Маллики Чопры «Все, о чем ребенок хочет спросить… и спрашивает» – это замечательная возможность взглянуть на мир любопытными детскими глазами и увидеть, как из ответов любящей мамы складывается картина мира ребенка.

Маллика делится своими многогранными впечатлениями, неожиданными выводами и удивительными озарениями, которые подарили ей ее маленькие дочки Тара и Лила. Опираясь на этот яркий опыт, вы всегда сможете сориентироваться в непростых ситуациях детского любопытства и построить доверительные отношения со своим ребенком.

Эта книга станет вдохновением для мам и пап, бабушек и дедушек, а также для профессиональных педагогов и психологов и всех, кто любит общаться с детьми.

---

У нее на глазах снова выступили слезы, и я поняла, что вечер будет нелегким.

В такие моменты я чувствовала, как трудно быть матерью; чтобы дочь перестала плакать, требовалась такая малость – в самом деле, что плохого в том, чтобы дать ей маленькую конфетку? Но я знала, что если не установить границы сейчас, это выйдет боком и ей, и мне. Быть матерью для меня значило научить своих детей соблюдать определенные границы, научить уважению и пониманию того, что не всегда получаешь то, что хочется; материнство для меня не ограничивалось объятиями и поцелуями, но подразумевало способность сказать «нет» и дождаться, пока высохнут слезы.

18. Мамочка, почему ты не можешь заглушить мою боль?

В жизни бывают моменты, невыносимые для любой матери.

Однажды ночью Лила проснулась, пронзительно крича и корчась от мучительной боли – я никогда раньше не слышала, чтобы она так кричала, и этот крик поверг в ужас все мое существо. Я попыталась взять ее на руки и утешить, но она извивалась всем телом, так что я боялась уронить ее, но все же пыталась прижать ее к себе, пела ей, качала на руках, но ничего не помогало.

Она смотрела на меня умоляющими глазами, и я знала, что она просит меня: «Мамочка, заглуши мою боль! Мамочка, пожалуйста, заглуши эту боль». А я ничем не могла ей помочь.

Все, что я могла – быть рядом с ней.

В тот момент я поняла, какую сердечную боль испытывают родители, когда их детям по-настоящему больно – какими беспомощными они себя чувствуют, какое отчаяние и безысходность завладевают ими. Я также поняла, что есть определенные вещи, которые мы никак не можем контролировать, и нам остается лишь смириться с этим, и позволить нашим детям пережить то, что им суждено пережить.

Бывают случаи, когда мы на самом деле не в состоянии ничем помочь, а можем только любить всем сердцем – быть рядом со своим ребенком, держать его за руки, обнимать его, осыпая миллионами поцелуев.

19. Как люди выздоравливают?

Моему брату, которого Тара и Лила зовут Готам Мамо, вот-вот должны были сделать операцию на колене. Это была вполне стандартная, запланированная процедура, и мы всей семьей продумывали, как будем помогать ему в период выздоровления.

За день до операции Тара подошла ко мне – ее губы дрожали, а на глазах выступили слезы – и спросила: «Мама, Готам Мамо завтра умрет?» Пролепетав эти слова, моя четырехлетняя малышка разразилась слезами, хлынувшими из ее огромных, невинных глаз.

«Нет, детка, нет», – я крепко прижала ее к себе.

«Тогда почему он уезжает в больницу? Почему он едет к врачу?»

Ее страх был таким искренним, таким глубоким, таким трогательным; я обняла ее и объяснила, что врач поможет брату вернуть силы, что он «починит» его сломанное колено. Мы поговорили о том, как врач вынул Лилу из маминого животика, и это было радостное, счастливое событие.

Только позже я стала размышлять над ее вопросами, и задумалась – откуда у нее появился этот ассоциативный ряд – операция, врач, болезнь и смерть. Недавно у меня умерла бабушка, и Тара была свидетельницей множества разговоров о ее болезни; мой двоюродный брат проходил химиотерапию, из-за чего перестал слышать и видеть (Таре тогда было 2–3 года) – из-за всего этого у нее внутри понемногу скопился страх.

«Я думаю, мама, что надо сделать для него открытку, чтобы у него было хорошее настроение и он знал, что мы его любим».

«Хорошая идея, – поддержала я, – а потом нужно отвезти эту открытку ему, чтобы ты могла подарить ему еще и поцелуй». Широкая улыбка озарила ее лицо.

Важно было показать Таре – а не просто сказать, – что Готам будет в полном порядке: после операции мы сознательно проводили в его доме много времени, и Тара могла видеть, как сначала он боролся с болью, но потом с каждым днем становился все здоровее и сильнее. Мы говорили о том, как доктор помогает ему, и показывали ей лекарства, которые брат принимал, чтобы унять боль, а через несколько дней мы сообщили ей, что теперь боль уходит сама собой.

Становясь, таким образом, свидетелем процесса выздоровления, Тара могла воочию убедиться, что многие тяжелые препятствия можно преодолеть.

20. Когда ты состаришься, ты заболеешь и умрешь?

Моя бабушка, Маа, была любящей, отзывчивой, энергичной женщиной; зачастую своим присутствием она как бы заполняла все помещение. У нее на все было свое мнение; она умела вести переговоры; она была лидером в своей семье и местной общине; ее любовь выражалась в активных действиях, она заботилась о людях, участвовала во всем на свете, и мир как будто вертелся вокруг нее. Маа во многих отношениях была выдающейся личностью.

Для меня было очень важно, чтобы Маа познакомилась с моими детьми, но к тому времени, когда я родила Тару, Маа уже была очень больна и слаба: почти весь день она лежала в постели, и просто подняться и посидеть в кресле было для нее крайне болезненной процедурой, но, когда я приезжала в Индию, она всегда поднималась с постели и выходила в гостиную, чтобы посидеть в кресле и понаблюдать за Тарой, которая играла или ела, или просто ползала по комнате. Маа говорила с трудом, и приходилось садиться вплотную рядом с ней, чтобы расслышать отдельные слова. Ее ум оставался ясным, и шепотом она давала мне конкретные советы по поводу той или иной моей родительской проблемы.

Во время одного из визитов в Индию, когда Таре было всего три года, она начала более внимательно наблюдать за Маа. Я показывала Таре фотографии Маа и Папы (моего деда, который умер до рождения Тары), на которых Маа была жизнерадостна, красива и полна энергии, но когда Тара увидела Маа в жизни, от нее уже остались «кожа да кости», она была слабой и еле могла говорить. И Тара спрашивала меня: «Почему она выглядит как мальчик?» – (волосы Маа теперь были коротко пострижены) и: «Почему она спит весь день?» (на тот момент мы уже навещали Маа, когда она уже не вставала с постели). Тара прижималась ко мне и говорила: «Я ее боюсь», – и от этого мне хотелось плакать, потому что для меня Маа была совсем не тем, что видела сейчас Тара.

«Не бойся, милая, Маа просто старая и больная; она моя бабушка, и я люблю ее, как ты любишь своих Нани и Дади (две ее бабушки)».

Вскоре после того нашего приезда в Индию Маа умерла. Тара чувствовала, что я расстроена, и просто обнимала меня, не говоря ни слова, а я рассказывала ей, что наконец-то Маа сможет спокойно отдохнуть, больше не будет больной и слабой, и что она встретится с Папой.

Более чем через полгода после смерти Маа Тара как-то спросила меня: «Мама, а когда ты состаришься, ты тоже заболеешь и умрешь? А моя бабушка тоже заболеет и умрет?» Вопрос прозвучал совершенно неожиданно, но в нем я услышала отголосок своих собственных мучений из-за того, что Маа пришлось перенести в последние годы жизни, я услышала свой собственный страх перед тем, как женщина, которая воплощала для меня силу и жизнь, стала такой слабой. И я призналась себе в том, что не допускаю для себя такой судьбы.

Я присела и посадила Тару себе на колени. «Когда мы становимся старше, мы становимся мудрее. Знаешь ли ты, что Маа давала мне советы, как лечить твой животик и как помочь тебе уснуть ночью?» Тара внимательно слушала.

«Я надеюсь, что, когда я состарюсь, я буду такой же мудрой, как Маа, но то, что я состарюсь, не значит, что я стану больной!» Я улыбнулась, чтобы мои слова прозвучали легко и непринужденно.

«Но ты умрешь?» – это был прямой вопрос.

«Милая, когда придет мое время умирать, то да, я умру, но я думаю, это случится еще очень, очень, очень нескоро». Я прижала ее к себе.

«Но то, что мы умираем, не значит, что мы уходим навсегда, – продолжала я, – я думаю о Маа все время и рассказываю тебе о ней разные истории, так что, на самом деле, она до сих пор со мной».

Тара молча переваривала услышанное; мы сидели, обняв друг друга, и она как будто понимала, что больше тут сказать нечего.

21. Откуда приходит дождь?

Однажды утром начался ливень; Тара только что проснулась и лежала в постели, неотрывно глядя в окно. Лила, прижавшись носом к холодному стеклу, показывала пальчиком на улицу, напевая: «Вода, вода!» Мы живем в Лос-Анджелесе, и дождь для нас – настоящее «лакомство», приятная передышка после многодневной жары. Было видно, насколько увлеченно обе девочки наблюдают за дождем, прислушиваются к его шуму.

Я спросила Тару: «Интересно, откуда льется дождь?..»

Тара сообщила мне, что он льется из туч – вон тех больших туч в небе.

Я продолжала любопытствовать: «А когда облака решают, что пора пролиться дождем?»

Тара все так же зачарованно смотрела в окно: «Мамочка, когда их животики переполняются, они решают пролить дождь – чтобы снова хорошо себя чувствовать».

Лила продолжала петь, а Тара закончила свою историю: