Богдан Сушинский - Костры Фламандии

• Название: Костры Фламандии
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7924-7

После удачного штурма Дюнкерка, казаки, во главе с князем Одаром-Гяуром и полковником Сирко, решительно отбивают атаки испанцев на близлежащий форт и совершают освободительные рейды вдоль побережья Ла-Манша. На их сабли делают ставки, с одной стороны, кардинал Мазарини, уже видевший себя единоличным правителем Франции, с другой – принц де Конде, не желавший мириться с тем, что страной правят любовники – кардинал и Анна Австрийская. А еще их пытаются втянуть в парижскую интригу, связанную с борьбой претендентов на польскую корону, поскольку Франция уже видела себя в роли западноевропейской покровительницы политически ослабленной Польши.

Сюжетно этот роман является продолжением романа «Французский поход».

---

– Считайте, что из-за отсутствия среди нас философа. Но в ваше оправдание могу сказать: в любом случае я не способен позволить себе этого, лейтенант. Потому что земли мои – и Великая Русь Киевская, и крохотный Остров Русов – все еще не обрели своей державности; что их по-прежнему со всех сторон терзают враги. Что они до сих пор пребывают в том состоянии, когда каждая сабля в стране – на вес свободы. А в таком случае уединение – уже даже не самоубийство как свидетельство слабости, а настоящее предательство. Так было всегда и будет еще долго-долго, пока каждая сабля в твоей стране будет оцениваться на вес свободы.

19

На ужин они были приглашены в большой зал на втором этаже. Ольгица – по-прежнему вся в черном, с черной повязкой на глазах, с распущенными седыми волосами – восседала во главе стола. Справа от нее скромно, стараясь не выделяться, сидели Власта и еще две какие-то женщины. Слева – ксендз и двое мужчин средних лет, по виду – из местных интеллигентов, облаченных в измятые, потертые сюртуки, наподобие тех, которые обычно носят мелкие провинциальные чиновники.

Что касается Гяура и его спутников, то они оказались как бы по другую сторону длинного широкого стола и чувствовали себя там довольно скованно, как неожиданно нагрянувшие родственники – бедные и слишком дальние – на скромном обеде.

Снова разразилась гроза. Шум ливня был сравним разве что с шумом водопада. Мощные раскаты грома содрогали весь дом, и казалось, что стены его вот-вот рухнут под этими раскатами, словно под разрывами ядер осадных орудий.

Люди, сидевшие в зале, казались Гяуру пассажирами корабля, который медленно погружался в пучину океана, но это не помешало им собраться за празднично сервированным столом, чтобы присутствовать на собственных поминках. Вот только самого Гяура этот обряд уже не касался, он был здесь не только посторонним, но и вызывающе чужим.

Озаряя большие фиолетовые окна огненно-кровавыми сполохами, молнии затмевали мерный огонь светильников, преподнося все, что происходило в этом зале, в каком-то фасмагорическом свете, в неестественных красках и формах.

После одного из таких сполохов Ольгица, поддерживаемая постоянно стоявшими за ее спиной слугами, поднялась и взяла бокал с вином.

– Путь наш измерим и предначертан, – медленно, с твердостью и убежденностью опытного проповедника заговорила она. – В назначенный час Река Времени выносит нас на свой испещренный могилами берег, и она же в назначенный час поглощает нас.

– И все беспощаднее поглощает, – как-то невольно вклинился в ее монолог ксендз, осеняя себя крестом.

– Как видите, я уже прошла свой путь. Но прошла его гордо. Прошла именно так, как мне было завещано. Да, теперь я предстаю перед Всевышним, со всеми своими грехами и достоинствами. Но делаю это мужественно. Ступаю пред очи Господа и предстаю перед судом его, не только не жалея о жизни, но и не страшась смерти. Ибо так мне было велено, так предначертано.

Всевидящая пророчица намеревалась молвить еще что-то, но решила переждать очередной удар молнии, прозвучавший, как набатный звон, поторапливающий ее перед дорогой вечности.

– Да хранит всех нас милостивый Иисус Христос, – заранее отпускал ей все грехи священник, причем делал это и от своего имени, и от имени Всевышнего.

– Я знаю, что пора, – произнесла графиня Ольбрыхская извиняющимся тоном, словно пыталась оправдать перед громами и молниями, перед высшими силами свою многословную неторопливость. – Спасибо вам, ксендз, – слегка повернула она голову в сторону мужчин. – Спасибо тебе, Власта, вам, люди добрые, что пришли на это последнее пиршество еще одной, увы, далеко не последней на Земле нашей, грешницы.

– Бог простит вас, графиня, – поклонился ксендз, приподнимаясь. – Он милостив. К тому же вы немало натерпелись и здесь, на земном пути.

– Бог простит, – поднимались и кланялись вслед за ним все остальные гости.

– Они что, поминки справляют, что ли? – вполголоса, но довольно мрачно поинтересовался д’Артаньян, снова садясь рядом с Гяуром.

– Не исключено! – так же, полушепотом, ответил тот.

– Я-то думал, что наш приезд будет отмечен хорошей попойкой, с девицами и, как в подобных случаях водится, с балом в честь господ офицеров, – мечтательно заметил поручик Кржижевский, доселе пытавшийся держаться в тени.

– Да простят нас, заблудших язычников, святые идолы предков наших! – завершил обмен разочарованиями Хозар, вкладывая в эти слова все то, что способен был вложить в них только он. И заставил при этом ксендза настороженно взглянуть в его сторону: это что за язычник вдруг выискался, да к тому же – в среде истинных христиан!

– А теперь мы предложим нашим молодым гостям перейти в соседнее строение – в особняк графини де Ляфер, где для них накрыт другой стол и где они смогут провести столько времени, сколько позволит им желание, – словно бы услышала роптание офицеров графиня Ольгица.

– Мы переходим в особняк Дианы де Ляфер? Я правильно все понял? – наклонился к Гяуру лейтенант д’Артаньян.

– Для вас это имя, как зов далекого Парижа.

– А для вас просто… зов, – не остался в долгу мушкетер. – Главное, что нам обоим приятно будет осознавать: здесь все напоминает об этом, хорошо знакомом нам обоим, милейшем, – с некоторой иронией произнес д’Артаньян слово «милейшем», – создании.

– Мы же, все остальные, – продолжала тем временем Ольгица, – еще немного посидим в этом зале. А потом я попрошу оставить меня одну. Ты здесь, Власта?

– Здесь, Ольгица, – отозвалась девушка, так, как всегда отзывалась там, в каменецком трактире «Семь паломников».

– Проведи наших уставших воинов.

– Думаю, они не будут скучать, – заверила ее девушка.

Подняв над головами предложенную служанкой накидку, они все вместе перебежали к карете, которая доставила их к недавно отреставрированному двухэтажному дому графини де Ляфер. После ночной темени парка и полумрака прихожей, просторный, освещенный огромной люстрой со множеством свечей зал показался им святилищем иного мира. Четверо похожих друг на друга, словно сестры, русоволосых девушек, очевидно, плохо представлявших себе, что происходит сейчас в особняке графини Ольгицы, встретили их радостным смехом заждавшихся хозяек. Тем более что все они уже были слегка подвыпившими.

Как только трое скрипачей, усаженных в соседней комнатке, за тонкой стенкой, услышали голоса мужчин, они сразу же заиграли мазурку.

– Вот видите: напрасно вы так огорчались, князь, – как бы извиняясь, но в то же время не без иронии, молвила Власта, давая понять, что оставляет его на попечение девиц. – Здесь вы найдете все то, о чем успели истосковаться, сидя за столом Ольгицы.

– Надеюсь, что действительно найдем, – холодно согласился Гяур. – Разве у вас не возникало желания побывать сегодня вместе с нами на великосветском балу, достойном Маленького Версаля?

– Сегодня, именно сегодня, мои страсти и желания никакого значения не имеют, – парировала Власта. – Ну а что касается нынешнего вечера, то, как видите, вина выставлено вдоволь, девушки вызваны из ближайшего городка и ношу свою девичью они умеют нести достойно. Так что веселитесь, господа, веселитесь! Праздники существуют для живых. Даже если при этом приходится поминать мертвых.

20

– Я не великий инквизитор Франции и не стремлюсь к тому, чтобы вас постигла судьба вашего предка, Жака де Моле, – сухо произнесла графиня, возобновляя разговор, прерванный оглушительным громом, который, казалось, расколол надвое не только замковый дворец, но и все скалистое плато. – Пока не стремлюсь.

– Тем не менее звучит как угроза.

Де Моле притронулся руками к ее плечам, как бы пробуя обнять девушку, но, резко оглянувшись, Диана посмотрела на него с таким суровым презрением, в сравнении с которыми любые словесные угрозы показались бы графу веселой шуткой.

– Я слышала, что во Францию вы всякий раз пробираетесь тайно, поскольку боитесь полиции. Попытаетесь убедить меня, что это не так?

– Еще недавно вы находились в таком же положении, графиня, – саркастически ухмыльнулся рыцарь, – поэтому способны войти в мое положение.

– Хотя и не могу понять, от кого, собственно, вы скрываетесь? Среди заговорщиков, выступавших против Людовика ХIII, Анны Австрийской и кардинала, вас не было.

– Вы уже интересовались моей личностью? – встревожился де Моле.

– Естественно, – не задумываясь, солгала графиня. – Мои люди в Париже получили приказ выяснить все, что касается рода графов де Моле.

– Зря вы прибегаете к этому. Все сведения вы могли бы получить от меня.

– Пока что я сомневаюсь в том, что они были бы правдивыми.

– Вот как? Что ж, благодарю за откровенность.

– Во Франции кто-либо знает о вашем нынешнем посещении Шварценгрюндена?

– Только маркиз д’Атьен. Я бываю здесь наездами. Однако ни в Швейцарии, ни во Франции среди лиц, разыскиваемых полицией, не числюсь. Тайна визитов всего лишь продиктована мерами предосторожности.