Валерий Смирнов - Чужая осень (сборник)

• Название: Чужая осень (сборник)
• Автор: Валерий Смирнов
• Издательство: Российский Запад
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-8294-0068-19

От телохранителя до руководителя крупной мафиозной структуры — таков жизненный путь главного героя трилогии Валерия Смирнова, автора многих детективных книг, завоевавших в последние годы прочную популярность как у отечественного, так и у зарубежного читателя. Обо всём этом и не только в книгах «Чужая осень», «Транзит через Одессу» и «Лицензия на убийства».

---

Костя мгновенно понял, как оценит Рябов его творческие потуги и без второго слова вылетел на улицу. В добрый путь, мальчик. Пройдет еще месяц, и если все будет, как задумано, можно назначать встречу своему столичному так называемому шефу. Интересно, ради чего он не рискует использовать собственные каналы?

11

— Все было хорошо, — поведал мне через пять недель Котя, — не страна, а сказка, — добавил он таким тоном, словно сам побывал в Соединенных Штатах.

— Слушай, Котя, а безработные там по-прежнему недоедают? Так пусть напишут нам, приедем и доедим.

— Не делай из себя ненормального, — почему-то серьезно ответил Котя, — о том, что их безработные живут лучше наших инженеров, мы знали еще тогда, когда по телевизору каждый день намекали, что кроме бездомных и убогих другого населения там нет. Самое интересное другое; меня поразили не магазины и прочая мишпуха, а то, что я час стоял на улице и мимо не проехало двух одинаковых машин. Тебе еще что-то сказать?

— Нет, не надо, я же пришел к тебе послушать за разные машины в каменных джунглях капитала, у меня других забот не хватает.

— Я же тебе уже сказал, что все было хорошо. Правда, единственное, что его спросили на границе, так это есть ли произведения искусства. Он честно, как маме родной, ответил, есть, в чемодане лежат. «Дорогие?» — спросили. «Нет», — ответил, — «по десять рублей, подарки, в салоне брал». Так они даже смотреть не стали. Кстати, за эти картинки он «Хитачи» взял.

— Видишь, какой я добрый, ты б своему корешу вряд ли видик просто так подарил.

— Хорошим людям ничего не жалко, я недавно одному видик вместе с телевизором подарил, и не переживаю.

— Слушай, а все уже обнаглели до крайности. Никто не хочет бабки брать, только подарки.

— А зачем им деньги, ты же не настоящие бабки, а деревяшки норовишь людям дать, а что на них можно купить, кроме болячек?

— Да, твой подарок жирнее моего.

— Это тебе не пару картинок в чемодане волочить. Мне тут для одной канадской фирмы нужно сделать два миллиона болванок под ключи, так что даже такой презент не проходит больше, чем просто аванс.

— Понимаю, Котя, такой гембель не всякий выдержит. Но, как говорил незабвенный Никита Сергеевич, за работу, товарищи. Мне хочется сделать тебе подарок. Это прелестный пейзаж Ланга, получишь его по себестоимости.

— Ты же знаешь, что в отличие от наших пациентов, мне не нравится, когда чем-то отдаривают. А твоего Ланга тоже в сороковых, роковых, на тот свет отправили или он сбежал в Америку? В последнее время ты стал поставлять только такую публику.

— Не будь мнительным, этот художник умер еще в прошлом веке.

— Умер-шмумер, лишь бы был здоров. Что стоит этот Ланг?

— Если ты такой мнительный, он тебе обойдется всего в годовую заботу об одном покойнике, — намекаю, что последний бизнес Коти для меня не тайна.

Что оставляют люди, навсегда покидающие эту страну, где им выпало огромное счастье появиться на свет? Километровые очереди, запущенный быт, необходимость взяток чиновникам и работникам самого ненавязчивого в мире сервиса, а также другие преимущества социалистического образа жизни. Может им и обидно расставаться с постоянной борьбой за существование от стафилококка в роддоме до поисков концов по поводу места на кладбище, но что делать, человек живет всего один раз и вполне может желать, чтобы эта жизнь резко отличалась от существования животных. Но кроме всех прелестей, по которым они явно скучать не будут, здесь остается их память и могилы родных. Может, живя в Южноморске, они годами не показывались на этих самых могилах, но уезжая, чтобы больше никогда к ним не вернуться, многие хотят быть уверенными в том, что места упокоения их предков будут находиться в надлежащем состоянии. Всего за триста долларов в год Котя воплощает эти мечты в жизнь, а главное — деньги на его счет переводятся не просто так, люди уверены — все будет в лучшем виде. Не зря гостевики так охотно заглядывают на давным-давно закрытое Южноморское кладбище со старинными фамильными склепами. Уже дома, в Америке, ФРГ, Канаде, Израиле да мало ли еще куда судьба регулярно забрасывает южноморцев, они несомненно делятся личными впечатлениями с котиными клиентами, что вероятно не просто служит хорошей рекламой его работы, но и расширяет круг людей, стремящихся воспользоваться его услугами.

Перед тем, как расстаться, я еще раз удивился Котиной изобретательности. Мне тоже приходилось открывать дочерние предприятия, не забывая об истине: дважды в одну реку войти нельзя — и следы остаются, и ноги промочить можно. Вот поэтому остается только продолжать заниматься собственным бизнесом и с сожалением констатировать, как проплывают мимо великолепные возможности полностью реализовать свои творческие способности.

12

— Петр Иванович, у нас все готово, — доложил я через неделю давнему компаньону Вышегородского, с удовольствием следя за тем, как он пытается дотянуться кончиками пальцев к носкам штиблет. Ишь ты, зарядку он делает, в долгожители лезет. Ну, конечно, сперва наел пузо, понабирался гастритов и холециститов, а теперь о физкультуре вспомнил. Опоздал, все хорошо делать вовремя. Брал бы с меня пример, и не нужно было бы столько пыхтеть во время единственной попытки прикоснуться к собственной ноге.

— Возраст, — оторвал лицо бурякового цвета от живота, начинающегося с солнечного сплетения, шеф, и попытался оправдаться, — но в твои годы я был хоть куда.

— Вы и сейчас хоть куда, — без всякой лести говорю ему, потому что такому человеку дорога открыта куда угодно, хоть в крематорий. И в такой обстановке он не может не корчить из себя большого начальника, привык, наверное, даже когда храпит, вырывающиеся из гнилого нутра звуки напоминают марш энтузиастов «руководствуясь историческими решениями…»

— Какой именно товар предстоит перекидывать? — специально интересуюсь чуть быстрее, чем следовало бы из-за того, что эти показательные фантазии на физкультурные темы мне порядком надоели.

— Не следует быть слишком любопытным, — с отеческими назиданиями в просевшем голосе поведал мне Петр Иванович, подправляя пояс адидасовских штанов на круглом, как у древнеиндийского божества, пузке. — В твоем салоне уже продаются модели старинных парусников, заключенные в бутылки?

— Продаются они плохо, — делаю вид, что понимаю буквально слова собеседника, — все-таки дороговато, сто пятьдесят рублей.

— Ну и хорошо, — заключил он, надевая спортивную кофту, — тебе передадут точно такую же модель. Однако, должен заметить, что твой вариант не устраивает только концовкой. Поэтому сувенир приобретает иностранец — турист, но учти, стоянка его судна в Южноморске всего один день, ровно через месяц.

Петр Иванович довольно похлопал себя по скрывшемуся из вида животу и внезапно с нотками самокритичности дал понять, что беседа подошла к концу:

— Как говорит твой тесть, холм над могилой павшего героя. Передай ему большой привет.

— Непременно, — пообещал я, вспомнив об имеющихся в моих архивах фотографиях, которые были добыты втайне от Вышегородского. Когда имеешь дело с типами, олицетворяющими ум, честь и совесть нашей эпохи, в запасе всегда должно быть нечто, позволяющее держать их за кадык. А на фотографиях Петр Иванович наглядно доказывал, что холм герою не помеха, и в числе павших он пока не значится.

— Спасибо, Петр Иванович, — вежливо ответил я, и с неподдельным уважением пожал его властную длань, — непременно передам.

Ночь неожиданно быстро опустилась на столицу, после сумерек каким-то особенным ослепительным блеском зажглись фонари и глаза девочек у гостиницы «Метеорит». Я с трудом протиснулся сквозь толпу командировочных фарцовщиков, не ответил шустро подскочившему мимо безразличного милиционера сутенеру и остановился у громадной двери. Швейцар оттренированным движением распахнул ее, и я небрежным жестом сунул ему в карман мелочь.

— Здравия желаю, товарищ майор! — приветствую трудовой энтузиазм работника коммунального хозяйства, и у того по старинке расправляются плечи, выгибается колесом грудь. В этой гостинице я живу всего третий день, но от прочих постояльцев не стремлюсь хоть как-то отличиться. Делаю вид, что являюсь туда навеселе, предварительно плеснув в рот для правдоподобности рюмку-другую, и щедрой рукой скармливаю швейцарам, коридорным, горничным по случаю размененные деньги. Понятно, что среди них добрая половина стукачей, и не приходится сильно надеяться, что информаторы пропустят мимо мою скромную особу только из-за копеечных подачек. Но эта манера поведения не должна вызвать и тени подозрений, приехал из провинции в столицу веселый гость, судя по всему — моряк, и ведет себя соответственно. Можно было бы и на хату какую-то упасть, но к ним сейчас внимание более острое, чем к гостиницам.