Валерий Смирнов - Чужая осень (сборник)

• Название: Чужая осень (сборник)
• Автор: Валерий Смирнов
• Издательство: Российский Запад
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-8294-0068-19

От телохранителя до руководителя крупной мафиозной структуры — таков жизненный путь главного героя трилогии Валерия Смирнова, автора многих детективных книг, завоевавших в последние годы прочную популярность как у отечественного, так и у зарубежного читателя. Обо всём этом и не только в книгах «Чужая осень», «Транзит через Одессу» и «Лицензия на убийства».

---

Студент, по всему видать, тоже не спал нынешней ночью, но в отличие от меня утро не подарило ему короткой передышки. Дверь открыл Сережа и обычно невозмутимое лицо несло явную печать тревоги.

— Предположение подтвердилось, — чуть тише обычного сказал он, когда мы вошли в комнату и остановились на крохотном островке пола, свободного от книг.

Студент не обратил никакого внимания на мое появление, он с обезьяньей ловкостью рыскал по книжным полкам, и его горящий взгляд даже не намекал на усталость; незаменимый специалист приводил в ход всю свою гигантскую бухгалтерию, потому мы с Рябовым пока казались чем-то лишним у него под ногами: Сережа едва успел увернуться от какой-то массивной книжки, которую Студент яростно отшвырнул в сторону.

Я подошел к письменному столу, за которым Студент колдовал над доставленной ему картиной из подвала «Солнышка». Он успел расчистить ее, отделить от внутренней стороны холста клеенку; вместо хаотических линий, белых вытянутых лиц и черных многоточий на холсте оживало море, тяжелые пенистые валы накатывались на еще полностью нерасчищенный берег…

— Вы можете увидеть подпись на оборотной стороне холста, — оторвал меня от раздумий Студент, сжимавший с победоносным видом какую-то тетрадку.

Готически вытянутые буквы разделялись крохотным расстоянием, и только «а» и «з» были связаны непрерывающейся линией краски.

— Дату я еще не расчистил, — сказал Студент несколько возбужденным тоном, — но не ошибусь, если это 1861 год. Более ранние работы Айвазовский подписывал «Гай», кроме того, вот сведения об этой работе, есть даже репродукция «Берег моря», собственность А. В. Зайкова.

— Зайков умер много лет назад, — заметил я и спросил: — сколько тебе еще нужно времени, чтобы выяснить, кому сейчас принадлежит это полотно.

— Вам не хуже меня известно, что оно несколько раз переходило из рук в руки, — не замечал собственного хамства Студент с победоносным видом, — но через день-другой ответ будет найден.

— Сколько раз я говорил тебе, чтоб ты перестал возиться со своей бухгалтерией на уровне девятнадцатого века, уже двадцатый заканчивается, придурок, — взревел я на Студента, меняя свой обычный тон, — тебе зачем компьютер купили? Ройся теперь в своем мусорнике, не слазь с телефона, но чтобы через сутки я знал, кому принадлежала эта картина в прошлом году.

Студент, видя меня таким рассерженным впервые, с удивлением раскрыл рот.

— Заткни пасть, — продолжал я таким тоном, что Рябов был вынужден взять меня за руку, — и работай, — чуть мягче добавляю перед тем, как споткнуться о кучу книг и открыть дверь.

— Сережа, нужно организовать параллельный поиск, вся трудность в том, что Зайков был художником, а не коллекционером, у него, как и у каждого из рисующей братии, находились картины, иконы, но это, сам понимаешь, случайность, всерьез Зайков не собирал. Поэтому после его смерти все осталось без внимания. Если бы он собирал по-настоящему, я бы лучше Студента знал, к кому идти. А так даже не подозревал, что у Зайкова могла быть такая интересная вещь.

— Поэтому ты от злости на себя перекинулся на Студента, — невозмутимо покачал головой Сережа. — Сегодня же подключу к этому делу человека, но нужно спешить.

— Почему? — удивляюсь я.

— Как только он начнет действовать, это привлечет внимание. Студент тоже своей картотекой не обойдется. Значит, им все станет известно. Понятно, что кто-то из своих работает.

— Тогда нужно взять за койла Дубова, и пусть это видит его кассир. Он побежит и приведет нас куда следует.

— Оксана сказала, что Роман планирует летом интересное путешествие, говорил, скоро разбогатеет, — подтвердил Рябов справедливость нашей переигровки первоначального плана. — Жалко, что столько возились с «куклой». Ночь пропала.

— Не пропадет твой скорбный труд. Зато все чисто, сходится по документации. Предстоят события, после которых, возможно, там будут рыть вовсю. Так что перестраховка необходима. Кроме того, иногда, чтобы выиграть в драке, я специально давал возможность провести удар по собственному корпусу. Чтобы противник раскрылся. Фотограф работает?

— Он снимает клиентов на морвокзале.

— Сегодня его звездный час, Сережа. Мобилизуй всех ребят.

— У них как раз сейчас тренировка.

— Наступает время, когда деньги на нашего мастера должны окупиться полностью. И перестань шептать ему, чтобы он щадил меня, в спортзале я такой, как и все. Дубова приведешь ко мне на дачу. Там и разберемся. А Рыбкин папа…

— Подстрахует Фотографа, если нервы у кассира крепкие.

— Подвал прикрыт?

— Завтра там начнется ревизия. Кто-то намекнул комсомолу, что его обманывают. Дубов должен написать заявление?

— Просто подписать его. Пока не наступил горячий летний сезон, он обязан использовать отпуск. Он же директор, сам себе голова, и пламенные слова «не возражаю», кроме меня, поместить на его заявлении некому. Пусть никого не удивит, если он ненароком исчезнет.

От земли по-весеннему тянуло холодом, хотя почки на деревьях усиленно набухали. В доме было сыро, гораздо прохладнее, чем на улице, и я пожалел, что ограничился легкой курточкой. Раскрытые окна пустили в дом потоки начинающего прогреваться воздуха, я затопил печку и с удовольствием подумал, что Ромчик Дубов заслужил своим поведением такой теплый прием.

Перепуганный Дубов о чем-то несомненно подозревал, когда его приволокли сюда, в дом, где ему ни разу не приходилось бывать. И чтобы клиент побыстрее раскололся, его сперва следовало успокоить.

— Привет, Ромчик, — ласково спрашиваю его я, — говорят в отпуск собрался, может денег на дорогу одолжить в качестве аванса за очередного «Бегемота»? Как дела в твоем салоне неземной красоты произведений великого искусства?

Дубов молчал, но по излишнему напряжению могучего тела, настороженность и отчаяние не покидали его; Рома понимал, что сюда его привезли не для присвоения звания народного художника, и наверняка дорогой, зажатый моими ребятами с двух сторон, он перебрал все варианты, а теперь, видя, кто перед ним, нащупывал линию поведения.

— Ты еще не женился, Рома, А то ведь так хочется побывать на свадьбе. Давно я не гулял на свадьбе, пришли годы, когда мы чаще садимся за поминальный стол, чем за свадебный. Чего ты так хмуришься, я что когда-то чем-то тебя обижал? Ну скажи «здравствуй» своему приятелю, я тебе кофе сейчас заварю, а то все годы ты меня угощаешь, теперь моя очередь ответить на гостеприимство.

— Чего ты хочешь? — выдавил из себя Дубов.

— Ответь мне всего на один вопрос и уезжай в свой профсоюзный отпуск. Я понимаю, что даже не тебе доверили создавать очередного «Бегемота». Кто принес работу «Утро», которую ты не выставил в зале, а прямиком направил в свои запасники?

— Я его не знаю.

— Этому заявлению верится безоговорочно. Извини за неправильную постановку вопроса: кто направил к тебе этого человека?

— Не знаю. Позвонили по телефону, попросили.

— Кто же?

— Из комитета комсомола.

— Дубов, время дедушки Крылова ушло. Я не соловей. Или ты скажешь правду, или выйдешь отсюда вперед ногами. Со своей стороны я гарантирую тайну исповеди. Думай, голова, ты знаешь меня много лет, я всегда отвечал за свои слова.

Вместо того, чтобы подумать, Роман принял совершенно неправильное решение. Понятно, физически крепкий человек, немного знаком с боевым искусством, но не до такой же степени, чтобы в одиночку справится с пятью противниками. Дубов успел положить одного, страшным ударом пробил защиту второго, и на этом военные подвиги завершились: последним его коснулся Рябов, схвативший изрядно помятого Рому за его главную мужскую принадлежность левой и прямым в лицо отправивший Дубова на пол подумать о неправильно выбранной манере разговора.

— Ребята, вы плохо тренируетесь, — заметил я, не обращая никакого внимания на скребущего ногтями по ковру Рому, — если он сумел оказать сопротивление, то какого черта вы делаете в спортзале?

— Они оттуда не вылазят, — взял под защиту своих подопечных Сережа.

— Мы потом об этом с тобой поговорим, — мрачно пообещал я Рябову, — а пока вернемся к нашему другу. Привяжите его к креслу, наш гость явно хочет сбежать отсюда. И приведите его в чувство.

— Значит так, Рома, ты убедился в серьезности моих намерений, — ласково обращаюсь к приходящему в себя Дубову, — а потому говори правду. И не корчь из себя пламенного революционера, не поможет. Ты видимо начитался книжек, в которых они без стона переносили пытки в царских казематах, а потом в белогвардейских застенках. Но я напомню тебе, как эти несгибаемые борцы били хвостом по полу перед своими же сотоварищами через определенное время. А почему? Потому что те умели находить нужные средства в отличие от белобандитов. Пой, ласточка. У меня нет времени впрыскивать тебе пентатол или развязывать язык при помощи коктейля из аминалнатрия и бензодрила. Так что мы ограничимся народной медициной, способной вылечить любое упрямство.