Арно Шмидт - Респубика ученых

• Название: Респубика ученых
• Автор: Арно Шмидт
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003143-4

В третий том серии «Утопия и антиутопия XX века» вошли три блестящих романа — классические образцы жанра, — «Гелиополис» (1949) Эрнста Юнгера, действие которого происходит в далеком будущем, когда вечные проблемы человека и общества все еще не изжиты при том, что человечество завоевало Вселенную и обладает сверхмощным оружием; «Город за рекой» (1946) Германа Казака — экзистенциальный роман, во многом переосмысляющий мировоззрение Франца Кафки в свете истории нашего столетия; «Республика ученых» (1957) Арно Шмидта, в сатирическом плане подающего мир 2008 г. в апогее своего развития.

Романы трактуют фундаментальные проблемы человечества.

Для любителей увлекательного фантастического и философского чтения.

Авторская пунктуация и орфография сохранена.

---

Она вытянула из грубо сплетенного мешочка рядом с собой еще один стебель; оглядела его критически; попробовала на вкус. — Потом сказала (и все это как в замедленном кинокадре, некоторые согласные проворачивались с трудом; да и голос был довольно низкий; комично): «Ты не лесник»[25] решила она. Еще пожевала. Поднялась: —!:

И заколотая лань вместе с ней!!! Я схватился рукой за лоб (и пальцы мои оцепенели): так это: кентавриха?? — to say nothing of my mouth.[26]

Так это кентавриха!: и я несколько раз обошел ее, наблюдавшую за мной с ленивой улыбкой —:

Чудесная белокурая грива, начинавшаяся надо лбом лихой челкой, которую можно было зачесывать как вперед, так и назад: далее меж нежных складок шеи, меж лопаток вниз; и — щеткой высотой с ладонь — вдоль всего позвоночника, переходя наконец в черную кисть хвоста.

Сзади почти как большая газель: тугая кожа с едва намеченной шерстью, по бокам и сзади светлого, красновато-кирпичного тона живот и подпалины белые: 4 стройных ноги.

А спереди вот именно голая девушка; с руками! — Я стоял теперь прямо перед ней, а она, слегка склонив узкую высокую голову, улыбалась мне:?/Нос: широким основанием крепится ко лбу. Вытянутые алые губы. Шея. Плечи цвета слоновой кости, совершенно гладкие. Груди как у девочки-подростка. Узкие бедра. Длинные девичьи ноги (только с копытами: словно обутые в современные дамские сапоги).

Снова лицо (стоп: еще были у нее большие, остроконечные уши из коричневого бархата; подвижные, с настройкой на ветер). (Примерно 5,5 Рост примерно:[27] подходит)./Она терпеливо улыбалась; и хитро. Один раз облизала языком губы: он был значительно больше моего; оттого-то и ворочался, видно, с таким трудом при разговоре!)

«Как тебя зовут?» — пришло мне в голову.: «Салджа»,[28] — сказало ее лицо. И снова, с нажимом: «Ты не лесник»./Что нет, то нет. Стоял, однако, как зачарованный. (Да так оно и было!: Недаром ведь она была с хвостом.)

Зачарованно: «Какая же ты красивая!» — И я не лукавил. (От разглядывания ее грушевидных грудей у меня началась эрекция, что не смогли скрыть и широкие штаны; она покраснела, как дитя, но обрадованно.)/И мы начали упражняться в произношении наших имен! «Салджа!» — это когда она кокетливо откидывала назад свой корпус, а в ответ она тут же грациозно придвигалась ко мне, да так близко, что кончики ее грудей почти касались меня. (И я в свой черед должен был изображать уход; и тогда она сразу же говорила «Чар-ли», и я возвращался, а она стояла, трепеща от ожидания, целомудренно подхватив хвост левой рукой.)

«Проводишь меня немножко?» (Спросил с явным умыслом и значением: в ее обществе я бы чувствовал себя — по крайней мере что касается других кентавров — гораздо спокойнее! Кроме того, за болтовней я бы выведал, какие меня на самом деле подстерегают опасности в этой Полосе Гоминидов.)

Она тут же стала старательно и долго кивать: «О; с удовольствием». Она уже собиралась подогнуть передние ноги и склонить в траву свою белокурую гриву — но я галантно опередил ее и подал ей ее вещи: дротик, как у меня. Кожаная котомка, косо висевшая — от плеча с одной стороны, до бедра, с другой (а в ней фляга с питьем и мешочек с едой). Потом еще соломенная шляпа с широкими примятыми полями (ее она задвинула назад a la morbleu,[29] как флорентийку[30] прежних времен —: «шик!»).

Рядом: 6 наших ног перебирали, шурша, неглубокий мелкий песок. Тихо-тихо. Приглушенные звуки нашей беседы. Под неподвижной листвой. (До нее можно было легко дотянуться дротиком.)/Один раз мы пересекли широкую поляну с зарослями мимоз: и потом, когда мы уже снова очутились под парой деревьев на корявых, перекрученных ножках, оглянулись назад, то ясно увидели весь наш путь, отмеченный бесконечной кильватерной линией примятых перистых листьев. (И мы из-за этого улыбались друг другу. — Раз я словно невзначай положил ей свою руку на то место, где сходились девушка и газель, — пальцы зарылись и утонули в великолепной глубине жестковатой, немного топорщившейся гривы:! — она снесла все спокойно.).

О чем же беседовать с юной кентаврихой? — Лучше всего быка за рога, не так ли?/«Сколько тебе лет?» — «О, — сказала она, — у меня сегодня день рождения: 24 Gow-chromms уже». — «Gom-chromms»?; ей пришлось объяснить, что это такое, описательно: нечто кривое, что светит по ночам; всякий раз разно округлой формы (А, луна, конечно!)./И дальнейшие пояснения: в 20 лун они получают свое снаряжение (она тряхнула своим мешочком), вместе с оружием. В 40 они должны становиться матерями,/Питьевая вода? Все реки кончаются соляными болотами, известны отдельные теплые источники.

Кактусовые заросли?! Она сразу наморщила лоб и обнажила гневный оскал: «В некоторых водятся же never- never!»[31]/Моя фантазия тут же изобразила: жуки-богомолы величиной с дом, членистоногие, с зеленым хитиновым покровом? — Она поняла, что я и в самом деле не имею о них понятия; и объяснила, что предназначил мне скотина-полковник:

Never-never!: Мутационный скачок, вызванный сильным радиоактивным излучением, коротко говоря, оказался особенно действенным в смысле гексаподии.[32] То есть: возникли, и весьма многочисленные, комбинации человеческих форм, с одной стороны, и инсектов и копытных, с другой. Из всего этого сумбура единственно стабильными оказались, по-видимому, кентавры. А также эти самые never-never. (И еще третья разновидность, о которой, однако, из-за ее путаного описания я так и не смог составить себе четкого представления; но она была, по всей видимости, довольно безобидной. И, если я правильно понял, тоже с человеческим лицом?).

Итак, never-never: это гигантские пауки! Мягкое, ядовитосерое тело в пол-ярда диаметром. Спереди человеческая голова (со всевозможными новыми органами: с кнопочным управлением: точечные фотоэлементы-глаза, например, зато уши отпали); с хоботком-присоской. На двух передних лапах ядовитые когти, и этот двойной заряд был так силен, что двух ударов хватало, чтобы оглушить самого сильного кентавра. Четыре заряда убивали наповал!

Отсюда и «паучий дротик» с поперечиной; и она продемонстрировала его: вот так пронзают тварь; так зарывают ее в песок; так добивают./Добровольно, однако, твари свои заросли не покидают. Там и плетут свои сети во влажной тени, из невиданно прочных, толстых, как проволока, нитей. И ловят в них неосторожных молоденьких кентов (или же пожилых, больных или оглушенных ядом). А также ту «третью разновидность»: которая, как я постепенно стал понимать, существовала в двух различных формах./Во всяком случае, тут была посеяна смертельная вражда. (И я с содроганием представил себе: как я доверчиво ищу тенистой прохлады. Еще бы и вздремнул, пожалуй, прикорнув у одного из волосатых кольев —: ну и скотина ты, комендант!!/И вся военная полиция вообще: не хотели, выходит, чтобы что-нибудь стало известно; и разрешение-то мне выдали с тем коварным предположением, что я все равно не вернусь!)

(Значит, нужно — и в будущем — соблюдать крайнюю осторожность! (Минимум, на который приходилось рассчитывать, — это публикационный запрет. Ежели уцелею. (А для этого надобно сперва-наперво полюбезничать с моей Салджей; да как полагается!))).

«Салджа?!» Она выпятила нижнюю челюсть, готовя глубокое, от души, «м-м-м-м?». Я встал перед ней. Обнял ее за гладкие плечи; (она слегка отвела их назад; ровно настолько, чтобы тем самым выпятить грудь: плутовка!). Стрелки ее очень длинных бровей взметнулись вверх. Задышала мощнее. Придвинулась всей — от копыта до плеч — левой стороной. Хвост возбужденно хлестал справаналевонаправо: Справаналевонаправо. / (А там и первый, вполне спелый поцелуй!)

Неловкими нетерпеливыми пальцами она скребла мою грубую куртку:? — что ж, я ее сбросил. Попытался поймать в каждую ладонь по груди: (невероятно крепкие; как зеленые груши. На целую треть — тугой и грубый розовый сосок.)/Дальше она не стерпела. Раздался сладостный храп; цепкие руки обвили мои плечи, она с силой прижала мою грудь к своей. Глаза закрыла. Сунула мне в рот здоровенную порцию своего языка (на вкус приятный, теплый; отдает семенами травы; «Шпельт Граннен», вспомнилось мне, торговля зерном, сенокосилки…? -:! -:

что за заливистый звонкий лай такой под землей?! — Но она не ослабила наш touch,[33] лишь большие уши ее чуть встрепенулись (а там и я сообразил, что это всего-навсего собаки прерий. И вцепился в нее с новой силой).). -

Бегом на какое-нибудь место потверже (а в голове все же разные, и немалые сомнения!)./Но тень шляпы с отвислыми, лимонного цвета краями так нежно скользила по ее щеке. И она так усердно держалась за мою руку. И призналась:

«Шилбит — подруга — тоже уходила однажды на 14 дней с одним лесником. И все-все мне рассказала: ох-х-х-х!» Прянула всем телом от восторга. «Ты тоже так можешь? У нас это разрешено, с 20: все-все!»