Арно Шмидт - Респубика ученых

• Название: Респубика ученых
• Автор: Арно Шмидт
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003143-4

В третий том серии «Утопия и антиутопия XX века» вошли три блестящих романа — классические образцы жанра, — «Гелиополис» (1949) Эрнста Юнгера, действие которого происходит в далеком будущем, когда вечные проблемы человека и общества все еще не изжиты при том, что человечество завоевало Вселенную и обладает сверхмощным оружием; «Город за рекой» (1946) Германа Казака — экзистенциальный роман, во многом переосмысляющий мировоззрение Франца Кафки в свете истории нашего столетия; «Республика ученых» (1957) Арно Шмидта, в сатирическом плане подающего мир 2008 г. в апогее своего развития.

Романы трактуют фундаментальные проблемы человечества.

Для любителей увлекательного фантастического и философского чтения.

Авторская пунктуация и орфография сохранена.

---

«Почему: вы не располагаетесь здесь на зиму? В этих покинутых городках?» / А она: «Бело?» (это они зиму так обзывают?) Они изложили свои взгляды на этот предмет (то есть вождь, а Салджа тем временем притискивалась все ближе): «Бело? Это очень плохо!» / Неторопливое обоснование: «Совсем особенные голоса. Деревья наливаются сверху кровью и дрожат. Gowchromme ходит съежившись и мерзнет; и опрокидывается рябой спиной. Никакой травы, разве что откопаешь где с большим трудом — не-е, уж мы лучше тогда все уходим — на полдень».

Трапеза окончена. Он еще раз выглянул наружу: что с погодой?: Нет, пыльной бури не будет. Насыщенные лунным сиянием четырехгранные песчинки, казалось, источали тепло (на вкус горчили, словно крупинки буры). «Красное Пятно» словно прожгло ему подбородок. Еще ближе Салджа вряд ли сможет держаться!

Струящийся строй тихотомного токования:[50] а уж мы времени зря не теряли. На мягком ложе из темной парчи. / Вождь сунул голову в угол и трубно храпел (вскидывая, однако ж, голову при всяком постороннем звуке. — : «Но сейчас нельзя, Салджа!» — (И без того не даем спать единорогу. — А интересно, есть ли дырка у него в шляпе?: Посмотреть завтра утром.)). / Из паучьей пряжи луны свисали волокна света, похожие на синтетические. Она уползала все дальше по своему желтоватому небу. А там и я отключился. («Поцелуи на ночь способствуют беспокойному сну»: истинная правда!)

: кругом густой красноватый аромат: он шел словно бы из ее ноздрей, так раздувались они при вдохе. / (Быстро встал, чтобы справить одну — нет, все же две! — естественные утренние надобности (дерьмо курящегося миазмами болота вязкого тумана перевитых зарослей влажной духоты).)

«Bye-bye!»: на окраине местечка; и тут еще простершаяся в заклинании волосатая рука кактуса: это с топотом промчался мимо вождь: Парень что надо, ничего не скажешь! (Многократное эхо гулким звуком отдалось у светло-розовых домов.) (Обернувшись в последний раз, я приметил еще одно скрюченное дерево, с трудом пробившееся к свету на скудной почве: хочет, значит, чтобы и его упомянули.)

И: Ну, Салджа? Как же так? Первый свежий утренний взгляд предназначался не мне?!: Ты хочешь сюда!»: она и думать забыла об утреннем луге; пошла надо мной лансадами, высоко взлетая в воздух; ну и кутерьму мы с ней устроили! «О Салджа» (я чуть ли не на голове стоял!).

Но ведь правду говорят: «Без устали катящаяся машина однажды останавливается»[51] — Она рассматривала меня с разочарованием; но я вам, в конце концов, не герр Кулес. / Затем ей в голову, казалось, пришла спасительная мысль: «Знаешь, там, у окраины, явно кое-кто есть!»). -

Там дальше, у окраины; мы проскочили уже и другой конец местечка. / Интермедия: она сверхпылко обняла меня: «Ты не остался бы здесь? Со мной как с женой: Садись на меня; и мы поскачем: Куда-нибудь!»

Утренняя гроза развеяла мое смущение; она тоже отвлеклась от своих замыслов, и мы следили за редкими сполохами молний. / Пастьба на Крике, лес сабель над одурманенными битвой головами, все ждало первого грома: и воздух взрывался! Она поколебалась, потом узнала и сделала головой отрицательный жест).

Нет! Нельзя скакать на ней! Лучше уж я зацелую ее, вот отсюда до Oho; и тут снова пришла в голову прежняя мысль (пожалуй, древнейший трюк кентавров; тайна жен вождей; (без обиняков сообщенная дочкой вождя своим подругам!».

Равнину покрывало разнотравье высотой от 4 до 5 футов. Стлался пряный аромат. Шалфея прочего в этом роде. С блестящими, словно из зеленой кожи листьями. /Раз как-то мы перепрыгнули с ней расселину в земной глади. (Сначала надо подготовиться: я держался за гриву у нее на крупе; мы разбежались — ширина-то не меньше 4 ярдов: опля!) / «И вот здесь оказалось много похожих на тебя созданий!»

«Теперь выбирай!»: Салджа в зарослях крапивы (и спереди выглядело это очаровательно: белое мускулисто-упругое создание в зелени выше колен!). (Ох, и сбоку тоже. Но она нетерпеливо била копытами):

И у меня был выбор: вон от того сорта крапивы, что растет слева, появляется быстро проходящий зуд. / От другого: жжет долго, стоит только смочить обожженное место./ А третий, адское зелье, на всю жизнь дает сумасшедшее возбуждение: вот и выбирай!

И выбрал я мимолетный зуд: она ловкими движениями собирала соответствующие кусты крапивы (рукой, защищенной тканью своей торбы — надеюсь, она не перепутает сорта!).

«Нет: Ты должен встать спиной к дереву!» (С обжигающей улыбкой. И еще руки мне надо заложить за спину — «И крепко-накрепко переплести пальцы!» / Обошла спереди. Взвесила на ладони. С наслаждением оттянула назад —: Ивсесмешалосьитерлосьитерлосьлистьяверхушкистебель:!!!!:

«Ффффффффффф: будет!!» Как будто окунулся в огонь! И, бья копытом: «Будет-мужик!» Только теперь я догадался перевести руки вперед; она живо отбросила и крапиву, и джут. Затихла (а я работал как сумасшедший! Лишь бы освободиться от жжения!). / (Она с энтузиазмом хвалила меня и вновь предложила похитить меня.)

Но тут меня одолела зверская жажда! (И был таков, через сосняк и заросли кустов);

«О гейзер!»: Я плюхнулся рядом, в каждой руке по кубку, почти парализованный жаждой, жадно глотал сразу из обоих; Пока не заметил — сколь горькой была влага!: «Ну, знаменитым твой источник не назовешь, Салджа!» На что она, равнодушно: «Нет. Знаменитым нет». / Каждые 5 минут подземный котел выбрасывал фонтан; каждый третий выше двух предыдущих: высокие, горячие и горькие, как желчь: «Пойдем отсюда!»

И вроде предлагала обходной путь; так как — удивительно — солнце смотрело на нас с разных сторон:?!/ «Да. Обычно мы добираемся сюда за час!» (Головку положила мне на грудь. И заревела. Меж ветел, тополей, вязов и цельтисов: «Ты первый, кто пробудил во мне чувство!» / «Нет: я буду всегда думать об этом!» / «Ты скоро придешь еще?» / —. / Я, правда, сказал «Да».; но губы мои изобразили сомнение (она, казалось, и от богов не ожидала бы иного. И решительно — с сожалением утерла, Great Expetations,[52] свое лицо о мое.)

«И тут»: я подарил ей всего-навсего свои солнцезащитные очки (что сначала я собирался сделать только у Стены; но она хныкала так безутешно; мы так с ней обнялись — что я протянул их ей сразу же:!

И все же сияла — ни дать ни взять светская дама: «Ахты!» (Пауза. Многократная примерка: глазам это явно шло на пользу.) «Таких у нас нет ни у одной!!» Довольно глупый вид, вылитый совенок; хотела, чтобы ею все кругом восхищались. И в благодарность скакала вокруг меня: «Ахты!!» Но за моей спиной уже снова что-то пронеслось в воздухе!:

«Что это такое?!» —: «Это?: Летающие головы». /: Так вот, значит, что это такое, загадочная «третья форма», о которой вчера шла речь! Да, тоже гексаподы: но в форме бабочек! Не иначе какая-нибудь немецкая скотина придумала для этих эфемерных созданий, для этих призрачных обманщиц название, в котором вместо нежного форшлага слышится громовой удар молота или копровой бабы!)[53] Скорее всего, ярый сторонник возрождения военной мощи.

«Хочешь одну, что тут, поблизости?»: Она внезапно поднялась на дыбы —: —: и выхватила одно из этих существ из его зеленого укрытия: вот, бери!

И вот уже у меня в руке нечто обезглавленное (или, точнее, лишенное туловища. Во всяком случае, несомненно, с человеческим лицом. И так невесомо в руке!).

«Нутты?!»: — Оно в страхе закатило глаза. Тонко и сладко проблеяло (высунув при этом длинный, с руку, полный язык: «Ёее…»). / Крупные, бесшумные складчатые крылья. На кончиках коготочки-крючки (чтоб зацепиться за тонкие ветви? Ночью, во время сна?).

А прямо из-под подбородка выглядывали две коротенькие ножки: присев на них, оно с любопытством только что рассматривало нас со своей ветки.

Глобус сей мягок и эластичен: я попробовал слегка нажать на него кончиками пальцев и легкое, как пушинка, создание снова с неудовольствием выдохнуло: «Ё».

(Но какие милые личики!: Такой утонченной мордочки, да еще и с похотливым носом, мне не доводилось прежде видеть! (Почему я догадался, что это обязательно «она»? Все же каким-то образом я это знал.) Я в восхищении приблизил к себе итальянски-желтую маску; держа ее сверху — конечно, бережно, не сжимая; и легкий, как воздушный шарик, кругляш тотчас, словно присоска, прильнул ко мне: ммммм!)

«Ну что ты: Салджа!»: ибо она, фырча от ревности, вырвала у меня это создание; и быстрым движением сплющила его меж двух своих кулачков: Хлоп! Как делают дети с пакетиками /«Ну что ты, Салджа!!!» /Но она уже так встала передо мной на колени — (представьте себе: косуля лежит перед Ним!) — и с такой страстной мольбой впилась в меня своими малиновыми губами, словно желая проглотить; так стиснула своими кулачками! Нежно всхлипывая, неистовствовала: «Моя!» (добавляю: Ты) — что Тебе не оставалось ничего иного, как простить ей (а в это время вверху, в кронах кактусов, нескончаемое сладкое монотонное блеяние: оно страшно отвлекало!).