Сергей Есин - Дневник 1984-96 годов

• Название: Дневник 1984-96 годов
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В интерьер выставки встроены солдатские кровати (на каждой лежат фотографии) и полевой госпиталь с бедным, почти нищенским оборудованием.

Вечером уехал на дачу с В.С. С утра собирал малину, консервировал огурцы.

26 июля, пятница. Рано уехал в Москву, оставив машину на даче. Сегодня собеседование: это мои прошлогодние абитуриенты — Амутных, Назаров, Питкевич и Азарян. Здесь все было, как обычно, интересно другое. Вел обсуждение В.И. Новиков. Вопросы-ответы. "Я всегда считал, даже имея в виду вершинные произведения Распутина, что он средний писатель". Тихая Таня Бек задала студенту вопрос: как он относится к произведениям Кушнера? Никак. Что же ты хочешь? Василия Белова. В этой ситуации я не думаю, что долго в институте продержусь.

На обратном пути на дачу в электричке прочел в "Московской правде" разворот Кургиняна — альтернативная программа. Интересно и вызывает некоторую надежду по отношению к собственным поступкам. Жизнь в нашей стране все равно найдет русло.

27июля, суббота. Солил огурцы, ездил в городскую баню с Володей.

28июля, воскресенье. Утром уехали с В.С. в Москву. В 12.30 повез на аэродром сестру Таню вместе с Вуатюром (это прозвище, которое я дал двухлетнему Коле, своему племяннику). Прелестный малыш, который и сейчас у меня перед глазами. В Тане, в отличие от Т.А., есть острый и живой есинский ум и хватка. По дороге мы долго говорили о материальных сторонах жизни. Вот интересный факт: они с Марком готовы купить ей для разъездов вторую машину — машина-то стоит гроши по их масштабам, — но налог на машину огромен, дорого. Сравниваю с нашими делами — это у них социализм.

Вечером с женой Валей приехал из Бердянска С.П.

30 июля, вторник. Видел фильм Геворкяна "Пегий пес…". Интересно по этнографии, плотно, с неожиданными подробностями. Не от Айтматова, а от музея этнографии. Литература с трудом протискивается в другие искусства.

"Независимая газета" вернула мне статью о кадровой политике в КПСС. Чем-то я им не угодил.

10 августа, суббота. Неделя, как В.С. лежит в больнице — тромбоз правого глаза. В основном, живу на даче, но уже несколько раз ездил к ней. Вышла моя статья в "Правде": орган, конечно, уже выморочный, два месяца держали статью, она безумно устарела, сделали все, чтобы снивелировать, пригладить, чтобы я оказался не похожим на себя. Стыд и позор. Несколько дней, забравшись в нору, я зализывал свои раны.

С огромной жадностью дочитываю мемуары Мориса Палеолога — сколько ума, наблюдательности и эрудиции. Удивительно, как этот человек быстро и верно схватил предреволюционные и революционные брожения в обществе. Сделал много пометок в книге.

Понемножку подвигается "Возвращение в Ташкент" — книга о прошлом и о психологии творчества.

Много самых невыносимых мыслей о нищете, о болезнях, о смерти, о надвигающейся старости. Меня очень держит хомут партии. Все прогнило и затаилось перед новой схваткой.

Думаю над "Барокамерой". За последнее время я написал: "Ренегаты" — 10 стр.; "Портрет дурачков" — 10 стр.; "Годы Союза" — 10 стр.; "Культура смутного времени" — 23 стр. Есть еще интервью в "ЛГ" — 10 стр.; "Перевертыши" — 10 стр. Возникла идея: "Современные предатели".

11 августа, воскресенье. Написал врезку к статье "Перья сокола", читал Палеолога — прекрасно, умно, сделал выписки. Собирал помидоры. День хорош и погода хорошая. Мой сосед Иван кладет из кирпича душ и туалет. Вчера вечером приехали на дачу С.П. и Валя — ели шарлотку и немножечко выпили. Всех я примиряю.

16 августа, пятница. Вечером в московской передаче "Добрый вечер, Москва" вдруг Владимир Познер вспомнил о моей недавней статье в "Правде" и процитировал ее — все, оказывается, читают.

19 августа, понедельник. Утром — переворот. Переворот — это явление радио и телевидения. Я думаю, что основная масса населения этот переворот приветствовала. Нашлись смелые люди, которые взяли на себя ответственность. Но если кто-нибудь сдрейфит, то проиграют все. Днем ездил на радио, забрал свою, не пошедшую в "Независимой", статью. Страшновато. Говорил с Прохановым — ситуация сложная, но мы будем защищать — это слова Проханова — либеральную культуру.

В центре танки. Вся Москва как вымерла. Очереди на бензоколонках. Я вспомнил летний день, когда арестовали Берию, в воздухе то же самое ощущение.

20 августа, вторник. В Москве вечером все, как обычно, работало метро. Возвращался около 1 часа домой, какие-то мальчики в метро клеили листовки. Ельцин вроде проснулся и призвал к бессрочной забастовке: джентльмены готовы на все ради власти. Судя по первым приготовлениям, они пойдут до конца, потому что на кон стала их жизнь. Ельцин тоже призвал ко всему — он тоже понимает, что на кону ставкой лежит и он. Сначала медицинское обслуживание, дачи, власть, иностранные президенты, а потом — Россия. Знаменитый парикмахер Ярцев, дружок В.С., говорит: забудьте слово "Россия", теперь будет слово "Ельцин".

По телевидению пресс-конференция. Выступления журналистов с инвективами. Девочка-журналистка: "Консультировал ли вас Пиночет?". У меня ощущение: все это не без ведома Горбачева. Некрасиво отсветился Бовин. Мораль быстрого реагирования. Газеты, кроме центральных, закрыты, идет "перерегистрация". Партия вроде бы выведена из переворота. Вчера видел танки под мостом у университета и возле путепровода на Комсомольском проспекте.

З.Гиппиус справедливо писала: "Записывайте мелочи, крупное не пропадет и без вас". Утром повез в "Гласность" статью, после дошел по улице Куйбышева до ГУМа. Совершенно пустые, словно в воскресенье, улицы, виден кусок кремлевского строения и огромный красно-бело-голубой флаг России. На уровне 1-й гумовской секции — кордон милиции. Проглядываются пустая площадь и открытые Спасские ворота.

Театральную и часть площади у музея В.И.Ленина перегородили танки и бронетранспортеры, много лиц кавказских, агитаторов и беседчиков. По всему центру расклеены листовки. Рассказывают, что войска перешли на сторону Ельцина. Симпатичные, хорошо одетые ребята. Народ настроен однозначно: незаконный переворот. Все перевороты не бывают законными. Восьмерке придется идти до конца, наверное, они это и предполагали. Скоро станут известны и подробности форосской истории. Горбачев с семьей пока там. Стало известно: восьмерка уже прибыла туда и требовала отречения, Горбачев отказал.

21 августа, среда. Как ни странно, новое правительство пока держится.

Они даже проявили определенную ловкость. К утру передали сообщение — трое молодых людей погибли под гусеницами танков. К счастью для новых, в Москве с утра идет проливной дождь, это может спасти новый режим. Если партия поддержит какое-нибудь беззаконие, буду выходить.

Пишу, не заглядывая в предыдущие тексты. Путч закончился. Вчера вечером выступил Горбачев: он собирается реформировать партию. Поздно вечером, после программы "Время", позвонил Г.Бакланов. Его заинтересовало, не его ли я имел в виду в статье в "Правде". Такого мата я давно не слышал. Он сказал, что я говно, что умру в говне, что они будут теперь размазывать меня по стене и будут размазывать по стене мою жену. Через трубку я слышал, что у Бакланова происходило праздничное застолье. Судя по некоторым оговоркам, у меня возникло мнение, что в комнате находился и Ананьев. "Вот мы здесь с Анатолием Андреевичем интересуемся…?" Видимо, баклановская жена тихо уговаривала не очень трезвого мужа: "Ну, хватит…?" Все-таки у меня ухо радиста. Весь разговор проходил в комнате В.С. У нее в это время шел страшный приступ почечных колик, температура поднялась до 41. Она мне потом сказала, что если бы часть разговора не слышала сама, она никогда мне бы не поверила, что Бакланов мог так говорить.

Утром разговаривал с Шальманом, который живет над Домом Советов, у набережной. Двое суток он с балкона наблюдал за происходящим. Его потрясло — 20–50 тысяч молодых мужчин, стоящих вокруг Белого дома. Молодые ищут перемен, это естественно.

Прелесть звонка Бакланова еще и в том, что за два дня до этого мы с Прохановым говорили: если, не дай бог, прижмут — надо сделать все для того, чтобы спасать либеральную культуру. Вот тебе и оскал этой либеральной культуры.

4 сентября, среда. Дни отчаяния и отупения. Счастье, что ужасный путч не состоялся, но отвратительна вся ситуация в стране. Второго сентября выступал на митинге на открытии учебного года в Литинституте. Со мною вместе выступали М.Чудакова и Б. Томашевский. Чудакова была в фиолетовом костюме, как кардинал. Поглядывала она на меня подозрительно. Говорили о счастье школы, о неповторимости и фотографической точности по отношению к прошлому и об одиноком пути художника. Сумел говорить точно. Но не лезть в политику.