Нелли Гореславская - Иосиф Сталин. Отец народов и его дети

• Название: Иосиф Сталин. Отец народов и его дети
• Автор: Нелли Гореславская
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8041-0566-3

Властью объявлена кампания десталинизации общества. Однако у народа она вызвала своеобразную реакцию: в день рождения, а потом и в день смерти вождя по инициативе неизвестных активистов, бросивших клич в интернете, прошли акции «Две гвоздики товарищу Сталину», в результате чего его могила оказалась буквально затопленной морем цветов.

Никто из современных «идеологов» и «политологов», захвативших «ящик», не задается вопросом: за что же так любили и любят Иосифа Сталина – деспота, вампира и тирана, что после его смерти рыдала вся страна? По Хрущеву и по Ельцину почему-то никто не рыдал. Совсем напротив, крестились с облегчением.

В чем же секрет непреходящей популярности Сталина? В чем была тайна великих побед – от боевых до спортивных, – которые одерживал наш народ в те годы? И не полезнее ли нам сейчас, вместо проклятий советскому прошлому, задуматься о том, как и за счет чего государства добиваются величия или проваливаются в историческую пропасть? Как и почему обычные люди становятся героями, а в иных условиях – «поколением пепси», для которого главное – «взять от жизни все»?

Впрочем, такое случается иногда не только в одной стране, но даже в одной семье. И даже в семье великого вождя…

Для всех кто интересуется историей СССР, России, кому не безразлична судьба нашего Отечества новая книга Нелли Гореславской.

---

«Революцию, товарищи, революцию социальную такого размаха, как наша, в белых перчатках делать нельзя! Прежде всего это нам доказывает пример Великой Французской революции, которую мы ни на минуту не должны забывать.

Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы свое искусство, свое знание, свое мастерство управлять получили в наследство от своих дедов и прадедов. А это часто заменяло им и собственный ум, и способности.

Что можем противопоставить этому мы? Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти.

Предупредить, подорвать возможность противодействия – в этом и заключается задача террора…

Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения, – продолжает спокойным, академическим тоном оратор. – Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов: ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам. Контролировать их нам будет, конечно, значительно легче, чем наших. Здесь они не будут связаны со своим классом и с его судьбой. Будучи изолированными политически, они поневоле будут нейтральны.

Патриотизм, любовь к родине, к своему народу, к окружающим, далеким и близким, к живущим именно в этот момент, к жаждущим счастья малого, незаметного, самопожертвование, героизм – какую ценность представляют из себя все эти слова-пустышки перед подобной программой, которая уже осуществляется и бескомпромиссно проводится в жизнь!»

Эти слова Троцкого, услышанные на собрании партийного актива в Курске, проводившегося как раз в связи с приездом в город этого вождя революции, приводит в своих записках белоэмигрант А. Л. Ратиев.

В другом месте Лев Давыдович сделал еще более поразительное и чудовищное заявление: «Если в итоге революции 90 % русского народа погибнет, но хоть 10 % останется живым и пойдет по нашему пути, – мы будем считать, что опыт построения коммунизма оправдал себя».

Не отставали от Троцкого в революционной беспощадности и некоторые другие деятели революции. «Не ищите на следствии доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого». «Если можно обвинить в чем-нибудь ЧК, то не в излишней ревности к расстрелам, а в недостаточности применения высшей меры наказания», – учил, например, своих сотрудников М. Лацис, помощник председателя ВЧК Ф. Дзержинского.

Удивительно ли, что в середине тридцатых годов, когда память о революционном беспределе двадцатых была еще свежа, когда знали еще поименно и тех, кто этот беспредел творил, с таким восторгом и одобрением воспринимались сталинские чистки, уничтожавшие этих «революционных гвардейцев», которых теперь принято считать «невинно пострадавшими»? Пусть их судили вроде бы не за то – не за террор против народа и издевательство над ним, а за шпионаж и предательство (но разве не объясняет одно другого?), – воспринимались эти процессы все равно как восстановление справедливости, как возмездие. Так, старый революционер, а затем эмигрант, не принявший Октябрьскую революцию, Владимир Львович Бурцев писал во время процессов 1936–1938 годов: «Все радовались, что наконец-то казнены эти палачи, и были счастливы, что могут открыто, на площадях и на собраниях кричать анафему казненным, о которых они до сих пор принуждены были молчать. Мы с полным правом можем сказать в защиту Сталина, что в бывших троцкистско-зиновьевских-бухаринских процессах он не проявил никакого особенного зверства, какого все большевики, в том числе и сами ныне казненные Зиновьев, Бухарин, Пятаков не делали раньше – все время после 1917 года со своими врагами – небольшевиками».

Однако, конечно же, не репрессиям радовалась молодежь, хотя без них, опять же, как кощунственно бы это ни звучало, не было бы того ощущения справедливости новой жизни, о котором писала почему-то именно в тридцатые, а не в двадцатые годы Мариэтта Шагинян, непосредственная участница тех событий: «Есть на языке человечества не то медицинское, не то психологическое или философское слово – эйфория. Оно говорит о полном, лишенном всяких других оттенков, чувстве освобождения, совершенной легкости – словно чьи-то тяжелые лапы вдруг сняты с твоих плеч, и тебя не покидает пронизывающее ощущение свободы, обретенного счастья. Вот так было пережито мною и моим поколением единомышленников чудо Октябрьской революции».

И теперь можно было с открытым сердцем радоваться новой жизни, в которой они могли участвовать в парадах и праздниках, учиться в школах, на рабфаках и в университетах, петь, танцевать, ставить спектакли, заниматься спортом в многочисленных кружках, студиях и секциях. Делать все то, о чем раньше им, детям простого народа, не приходилось и мечтать.

«Большевицкое руководство было неоднородно»

Чтобы понять их чувства, стоит вспомнить то время, когда Сталин принял страну от тех, чьи внуки и идеологические наследники ныне входят в состав нашей правящей верхушки, занимая практически все посты в политическом и экономическом пространстве сегодняшней России.

К 1921 году Россия буквально лежала в руинах. От бывшей Российской империи отошли территории Польши, Финляндии, Латвии, Эстонии, Литвы, Западной Украины, Белоруссии, Карской области (в Армении) и Бессарабии. Во время военных действий особенно пострадали Донбасс, Бакинский нефтяной район, Урал и Сибирь, были разрушены многие шахты и рудники. Из-за нехватки топлива и сырья останавливались заводы. Рабочие были вынуждены покидать города и уезжать в деревню. В общем уровень промышленности сократился в 5 раз. Оборудование давно не обновлялось. Металлургия производила столько металла, сколько его выплавляли при Петре I.

Сельское производство сократилось на 40 % Почти вся имперская интеллигенция была уничтожена. Оставшиеся в срочном порядке эмигрировали, чтобы избежать этой участи. В ходе гражданской войны от голода, болезней, террора и в боях погибло (по различным данным) от 8 до 13 млн человек, в том числе около 1 млн бойцов Красной Армии. Эмигрировало из страны до 2 млн человек. Резко увеличилось число беспризорных детей после Первой мировой и Гражданской войн. По одним данным в 1921 году в России насчитывалось 4,5 млн беспризорников, по другим – в 1922 году было 7 млн беспризорников. Ущерб народному хозяйству составил около 50 млрд золотых руб., промышленное производство упало до 4–20 % от уровня 1913 года.

По подсчётам специалистов, численность населения на оставшихся территориях едва дотягивала до 135 миллионов человек. Потери на этих территориях в результате войн, эпидемий, эмиграции, сокращения рождаемости составили с 1914 года не менее 25 миллионов человек. В их число, безусловно, следует включить и жертв так называемого «красного террора», воспеваемого Троцким и его сторонниками.

Сравните эти цифры потерь в результате Гражданской войны и революции (по материалам Википедии) с масштабами сталинских репрессий: по данным Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), чьи фонды содержат документы внутренней отчетности карательных органов перед высшим руководством страны, за время с 1921 года по 1953 год (то есть за 32 года!) за контрреволюционные преступления было осуждено 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания – 642 980 человек, к содержанию в тюрьмах и лагерях на срок от 25 лет и ниже – 2 369 220, в ссылку и высылку – 765 180 человек. Это данные из справки, представленной Хрущеву 1 февраля 1954 года. Она была подписана Генеральным прокурором Р. Руденко, министром внутренних дел С. Кругловым и министром юстиции К. Горшениным. Причем данные, приводятся, как видите, с 1921 года, когда во главе руководства страны еще стоял Ленин, а рядом с ним Троцкий, на долю которых стоило бы отнести значительное число из этих жертв. Тем не менее, это точное количество лиц, пострадавших от политических репрессий и во время «сталинизма», и в период нэпа. Приуменьшать масштабы репрессий ежовско-бериевские «монстры» были не заинтересованы – материалы не предназначались для широкой публики.

С приведенными данными о людских потерях и развале экономики страны во время Гражданской войны согласны и зарубежные исследователи. Как считает американский историк Хилари Пилкингтон, «в 20-х гг. после Первой мировой и Гражданской войн, голода в деревнях и полного разрушения экономики все общество находилось на грани развала. Население перемещалось из одной части страны в другую, люди искали, где им легче выжить: из деревни бежали в города, потом назад в деревни, потом обратно. Беспризорники объездили, исколесили всю страну. Безработица, проституция, пьянство, в целом преступность невероятно выросли». (Лекция доктора Хилари Пилкингтон в Ульяновском филиале МГУ для студентов-социологов в ноябре 1995 года).