Андрей Фурсов - Холодный восточный ветер русской весны

• Название: Холодный восточный ветер русской весны
• Автор: Андрей Фурсов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8041-0707-0

Эта книга – взгляд на Россию сквозь призму того, что происходит в мире, и на мир сквозь русскую призму. «Холодный восточный ветер» – это символ здоровой силы, которая необходима для уничтожения грязи и гнили, скопившейся в России и в мире за последние 3040 лет. То, что этот ветер может прийти только с Востока, нет никаких сомнений – больше ему взяться неоткуда.

Работа выходит в год столетия начала войны, которую именуют Первой мировой (1914–1918 гг.) Сегодня 1914 год оказывается далеким зеркалом 2014 года – по остроте ситуации, по факту наступления Запада на русский мир. В то же время нынешнее стремление североатлантических верхушек изолировать Россию на международной арене напоминает ситуацию 1938–1939 гг., когда СССР оказался в изоляции, пробить которую Сталину удалось Советско-германским договором в августе 1939 г.

Нам сегодня тоже необходимо найти выход. Этот выход явно не будет похож ни на мир, изображенный И.А. Ефремовым в «Туманности Андромеды», ни на мир «Полдня. XXII века» ранних Стругацких. Кроме того, за него придется побороться, воспитав в себе вкус борьбы и оседлав холодный восточный ветер.

---

Иными словами, в мае-июне 1941 г. британцы провернули тайную спец– и дипломатическую операцию, аналогичную той, что они организовали в июле 1914 г., спровоцировав Вильгельма II на войну, да так, что он, а также, естественно, Германия и немцы оказались во всем виноваты. Разумеется, формально виноват тот, кто начал войну, т. е. тот, кто капнул последнюю каплю в уже наполненную до краев чашу. Но вот что писал по поводу Первой мировой войны француз Гюстав Лебон, которого, конечно же, трудно заподозрить в симпатиях к Германии вообще и к Вильгельму II в частности. Именно Вильгельм, считал Лебон, – «автор» последней капли, но историку, подчеркивает француз, важно понять, кто наполнил чашу до краев, в результате чего она переполнилась. Это касается не только Первой мировой войны, но и Второй – и вообще всех войн.

Молотов подписывает Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (за ним Риббентроп, справа Сталин) (23 августа 1939 г.)

Ниже в порядке наступательной психоисторической борьбы с фальсификацией истории речь пойдет о механизме возникновения, а точнее организации двух мировых войн ХХ в. Войны эти вовсе не были случайными, как в этом пытаются нас уверить некоторые историки – западные и формально российские, которые отрабатывают отстегиваемые хозяевами сребреники. Хозяевам, конечно же, выгодно представить войны случайными, их, якобы, могло бы и не быть, если бы, якобы, не Германия и/или Россия: в 1914 г. – два авторитарных режима, в 1939/41 гг. – два тоталитарных. Эта схема рушится от элементарного информационного удара, поэтому ниже будет предложен краткий фактографический анализ возникновения обеих мировых войн, экскурс в сферу исторической информации. Как говорил отец кибернетики Н. Винер, «правильно жить – это жить, располагая правильной информацией». Речь пойдет также о субъекте или субъектах организации мировых войн, они же – исторические враги России. По сути, будет предложена русская версия мировой, т. е. не только русской, но и западной истории, русский взгляд на события последних полутора веков. Я не стану опровергать западных пропагандистов от науки и их подголосков в РФ, лучший ответ – целостная альтернативная интерпретация, в основе которой лежит вопрос cui bono? – «кому выгодно?».

Искажение, фальсификация истории – мощное оргоружие в сфере психоисторической войны вообще и информационной войны в частности. Материализованная в виде институтов, образовательных структур, систем грантов и т. п. фальсификация истории есть один из элементов глобального управления, которое в качестве факта и процесса, как правило, отрицается конвенциональной (профессорско-профанной) наукой, квалифицирующей попытки серьёзного изучения наднациональных структур мирового согласования и управления как «конспирологию», «теории заговора» и т. п. Ясно, что наука, обслуживающая субъекта глобального управления, должна отрицать факт его существования. Поэтому сам по себе анализ наднационального управления, его структур, форм, этапов развития, методов и т. п. как ПОЛИТИКОЭКОНОМИЧЕСКОЙ реальности означает борьбу с фальсификацией истории. Кроме того, он означает изучение реального главного противника России и русских, который скрывался и скрывается за вывесками «Великобритания» и «США». Наконец, анализ этих структур позволяет понять реальные механизмы истории и ослабляет потенциал оргоружия, которым пользуются те, кого Б. Дизраэли назвал «хозяевами истории», а О. Маркеев – «хозяевами мировой игры». А следовательно, выступает в качестве оргоружия в ведущихся «невидимых войнах» – информационной, сетевой, памяти, оружия сопротивления глобальному управлению. Это знание весьма необходимо нам сегодня, когда начинается новый глобальный передел, новая пересдача карт Истории, которая определит будущее мира на ближайшие столетия.

3

Горбачёвщина и ельцинщина превратили Россию в значительной степени в объект управления; только сейчас Россия начинает возвращать себе реальную субъектность. Но внешнеполитических побед для этого недостаточно: неполноценная субъектность закрепляется сырьевой специализацией в международном разделении труда неолиберальной внутренней экономической политикой и социальной структурой. Нередко осмысление этого «объектного», максимум – «полусубъектного» состояния оформляется в виде выводов о случайности нынешнего расклада, о глобальном управлении как простом заговоре неких сил. На самом деле наднациональное управление обусловлено природой и логикой развития капитализма и сопротивления ему: не надо, в частности, забывать, что Советский Союз был субъектом мирового управления как в коминтерновскую эпоху, так и в послевоенную (т. е. до конца 1980-х годов). Ну и, разумеется, надо помнить, что без структур наднационального (с 1870-х годов – мирового, с 1980-х – глобального) управления капитализм не смог бы воспроизвести себя как система.

Наднациональное управление – не иллюзия, не блажь, не роскошь, не выверт истории, а средство снятия одного из важнейших противоречий капитализма. Экономически капитализм – цельномировая система, мировой рынок, тогда как политически это не целостность, а совокупность, сумма государств. Отсюда тройное противоречие – между капиталом и государством, целым и суммой, мировым уровнем и национально-государственным.

У крупной буржуазии, в какой бы стране она ни жила (особенно если это крупная страна), прежде всего у ее финансового сегмента, всегда есть интересы, выходящие за национальные рамки, за пределы государственных границ – своих и чужих. И реализовать эти интересы можно только нарушая законы – своего государства или чужих, а чаще и своего, и чужих одновременно. Причем речь идет не о разовом нарушении, а о постоянном и систематическом, которое, следовательно, должно быть как-то оформлено. Одно дело, когда капиталу противостоит слабая или даже не очень слабая полития в Азии, не говоря уже об Африке – здесь достаточно силового варианта, «дипломатии канонерок». А как быть в мире равных или относительно равных: Великобритания, Франция, Россия, Австрия, со второй половины XIX в. – Германия, США? Это совсем другое дело. Для решения проблем на этом уровне нужно уже не огнестрельное, а организационное оружие особого типа, которое, решая задачи верхушки мирового капиталистического класса, снимало бы противоречия между капиталом и государством, наднациональным экономическим и национальным политическим интересом и, наконец, между мировой экономической целостностью и мировой государственно-политической суммарностью.

Структуры, в виде которых существует такое оргоружие, должны быть:

• наднациональными (надгосударственными);

• закрытыми («тайными»);

• долгосрочными по типу и принципу деятельности, поскольку, помимо прочего, выражают целостные и долгосрочные интересы верхушки мирового капиталистического класса.

Именно такие закрытые структуры наднационального согласования и управления потребовались буржуазии на рубеже XVII–XVIII вв. Однако готовых структур у буржуазии не было, и она использовала уже существовавшие, наполнив их новым содержанием. Речь идет о масонских структурах, официальное развитие которых стартовало в 1717 г.

Одновременно с потребностью в наднациональном управлении и появлением первых его структур, возникла принципиальная возможность проектно-конструкторского подхода к исторической практике. И она тоже является имманентной чертой капитализма. Одним из главных метаисторических, организационных отличий капитализма от предшествующих ему систем является то, что с определенного момента развития его история приобретает все более проектируемый характер. Возможности проектировать и направлять ход истории, конструируя ее, зависят от нескольких факторов:

• наличия организации, которая может ставить и решать задачи подобного рода, т. е. обладающей геоисторическим целеполаганием, способностью к стратегическому планированию в мировом масштабе и волей действовать на этой основе;

• адекватного объекта манипуляции как средства решения задач проектно-конструкторской исторической деятельности;

• наличия финансовой базы, обеспечивающей доступ к власти и собственности и сохранение прочных позиций в обеих этих сферах;

• контроля над информационными потоками при значительной роли последних в жизни общества или, как минимум, его верхов;

• наличия структур рационального знания, анализирующих закономерности истории, массовые процессы и поведение социальных групп в качестве объектов, и средств реализации проектно-конструкторской деятельности.

Любым традиционным коллективом, укорененным в «малой традиции», имеющими общие нормы, ценности, предание, будь то община, клан, племя, каста и т. п. трудно манипулировать. Другое дело «одинокая толпа» (Д. Рисмэн) городов, особенно прединдустриальных и раннеиндустриальных, еще не превратившаяся в «трудящиеся классы» и только еще превращающаяся в «опасные классы», столь красочно описанные Эженом Сю; это адекватный объект для широкомасштабных исторических манипуляций. Появляется этот объект, это «вещество» – массы – именно в середине XVIII в., чтобы взорваться, а точнее, быть взорванным в «эпоху революций» (Э. Хобсбаум), в 1789–1848 гг.