Михаил Леонтьев - Идеология суверенитета. От имитации к подлинности

• Название: Идеология суверенитета. От имитации к подлинности
• Автор: Михаил Леонтьев
• Жанр: Психология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8041-0698-1

Наша политическая система — это имитация. Имитация, естественно, общепринятого «цивилизованного» либерального стандарта. Потому как иного в нынешней глобальной системе не положено. И хорошо, что имитация — потому, что оригинал ещё хуже. И хорошо, если мы это понимаем.

Советская система, в известном смысле, тоже была имитацией и существовала более или менее стабильно, пока она это понимала. Заметьте: все демократизаторские наскоки на действующую систему построены по старой правозащитно-диссидентской модели: «Вот вы тут написали у себя — извольте выполнять!»

Вот пока начальство отчётливо сознавало, что это не для того написано, чтобы выполнять, всё шло нормально. До тех пор как наверх не проникли товарищи, не обладавшие навыком к мышлению, но обладавшие, к сожалению, навыком к чтению, которые, почесав репу, поразились: «Смотрите, действительно написано!» Идея реализовать буквально то, что было придумано понарошку, наиболее наглядно проявилась в территориально-государственном устройстве и его последствиях. В страшном сне никто не думал, что эти границы станут настоящими.

И сегодня буквализация нашей политической системы может иметь только один результат: она рухнет, похоронив под собой государство — на этот раз уже РФ.

---

М. В. Леонтьев: — С моей точки зрения, само название «православный атеист» бессмысленно, как такой не очень, я бы сказал, дорогостоящий парадокс. Я понимаю, что, наверное, таких людей много. Это такие практичные товарищи… С одной стороны, возражать здесь трудно: ну, бедные они, их надо как-то жалеть. И потом, я думаю, что, если они действительно глубоко проникают в предмет, то они очень подвержены тому, чтобы стать православными верующими. То есть они находятся в этом смысле, простите за кощунство, в группе риска. Они более всего подготовлены, это некоторая унавоженная почва.

Хотя мне кажется, что наоборот — лучше. То есть когда от веры — к конкретному догмату, это лучше. Но бывает по-разному.

В. Р. Легойда: — То есть это не плохо?

М. В. Леонтьев: — Я еще раз скажу, почему я завидую детской вере. Потому что когда это растет естественно, это совсем другое дерево. Оно крепче.

Студент: — Вы говорили, что росли на книжках и что у вас есть ребенок. Но поскольку современная цивилизация все-таки больше растет на картинках, то скажите, какие фильмы или, может быть, мультфильмы вы смотрели в детстве? Какие фильмы и мультфильмы смотрит ваша дочь? И есть ли какие-то современные фильмы, которые можно смотреть детям, которые все-таки несут с собой старую традицию?

М. В. Леонтьев: — Это моя тема, я постараюсь быть краток. Я просто фанат анимации, и в первую очередь — отечественной анимации. Я вообще несостоявшийся мультипликатор, я мечтал этим заниматься. У меня есть друг — Миша Алдашин, который, например, снял фильм «Рождество». Фильм как бы не совсем канонический, и у нас почему-то боятся его показывать, хотя по духу, по-моему, это светлейший фильм. Я не знаю, может, вы его видели. Я несколько раз пытался договориться, чтобы его показали по какому-то каналу. Не получается.

Но сейчас эта же студия, «Пилот», сделала «Гору самоцветов». В первый раз за все послекатастрофное время наше государство дало из бюджета деньги на детское просветительское кино. И «Пилоты» сделали сорок две, по-моему, сказки народов России. Это тип даже не пропаганды, а просто человеческого, гармоничного патриотического воспитания. Я не знаю человека, который по этому поводу скривился бы. И это традиция! Это традиция Норштейна, Хитрука, Иванова-Вано и так далее, нашего кино.

Ну, есть, конечно, лучший продукт, есть худший, но почти все советские мультики, которые я сумел купить, они все у ребенка есть, она все их смотрела.

Есть очень хорошие, кстати, иностранные фильмы. Дорогой, недешевый Дисней, начиная с классического Диснея и кончая некоторыми последними работами. «Рыбка Немо», например, — отличный фильм, замечательный! Или с этим котом…

В. Р. Легойда: — Это с каким котом?

М. В. Леонтьев: — С Гарфилдом. Хороший кот!

В. Р. Легойда: — А-а, да. Это я согласен, это хороший кот! (смеются)

М. В. Леонтьев: — Это вполне соответствует и нашей традиции. И это очень важно.

К сожалению, есть огромное количество продукции, которая… Знаете, какой человек никогда не станет кулинаром? Если его все время кормить пищей, заливая ее кетчупом, посыпая диким количеством перца, то все — у него вкус убит навсегда! Он не сможет тонкую пищу есть. То же самое, когда детям втюхивают огромное количество дешевого американского или японского кино. У японцев есть гениальная анимация, но не это же идет в ход. И это, конечно, навсегда убивает вкус. Я не знаю, что с таким человеком надо сделать — наверное, трепанацию черепа, — для того чтобы он смог смотреть «Ежика в тумане» Норштейна!

Студент: — У меня очень простой вопрос, который я себе каждый раз задаю, когда вижу вас на экране. Скажите, а почему передача называется «Однако»? Кто ее так назвал? И еще, не могли бы вы рассказать, в чем важность названия передач на телевидении?

М. В. Леонтьев: — Ну, название передачи не должно прямо противоречить смыслу передачи (смеется). Хотя, так же, как название газеты, оно живет довольно мало, потому что потом люди привыкают…

В. Р. Легойда: — И не реагируют уже?

М. В. Леонтьев: — Да. Например, когда мы в свое время назвали газету «Сегодня», над нами все издевались: «Сегодня, сегодня, сегодня написала „Сегодня“!» Прошло две недели, и поскольку проект состоялся, все было замечательно. Газета «Газета» — то же самое. Чем успешнее проект, тем меньшее значение имеет его первоначальное название.

У меня была программа на ТВЦ, которая называлась «На самом деле». К сожалению, сейчас ее первоначальный смысл утрачен по причинам, от меня не совсем зависящим. Я — не информационщик. Я не собираюсь никому выдавать эксклюзивную информацию, конкурируя с огромными новостными дирекциями, которые должны этим заниматься. Я реагирую на поток информации, которая уже есть. Это некий контрапункт. Вот есть, что называется, «сеанс черной магии с разоблачением». Это когда все кругом кричат: «Черная магия!» — а мы вот здесь: раз — и разоблачение! Я всегда очень любил — и сейчас часто этим пользуюсь — приводить типические цитаты из западной и нашей прессы, отталкиваясь от них. Вот, смотрите: вам говорят так, а на самом деле все наоборот!

Однако, поскольку тот бренд остался в собственности канала, то «Однако» — другой вариант того же самого. Здесь некая трансформация связана с форматом, а по большому счету — еще и с тем, что у нас основной информационный поток канализирован, в основном, в печатных СМИ и на радио, которые не обладают той аудиторией, которой обладает Первый канал. Прежде чем мне разоблачить гнусные козни наших противников, мне надо сначала долго и подробно рассказывать про эти козни, потому что большинство зрителей ничего про это не слышало, к сожалению.

Я сначала пытался с этим бороться. С другой стороны, у государства есть какие-то рациональные задачи. Я понимаю, что именно мне, с профессиональной точки зрения, создает огромное количество проблем: мне очень нужны оппоненты. И меня, конечно, очень раздражает, когда я с оппонентом веду какой-то разговор, пытаюсь его как-то конопатить словами, а в этот момент сзади его хватают и куда-то волокут. Ребята, ну я же не договорил, куда вы понесли товарища? Я его сейчас выведу на чистую воду (смеется)! А мне говорят: «Не надо на чистую. Без тебя выведут».

Я понимаю, что, с какой-то точки зрения, может быть, это даже и правильно. А может, и неправильно. Скорее всего, правильно. Государство не обязано ради моего комфорта стимулировать широкую оппозиционную деятельность, чтобы у меня эти оппоненты были везде перед глазами. Хотя контрпропаганда — это очень эффективный способ ведения политической борьбы. В том числе и за ценности, когда ты не просто так, ни с того ни с сего, начинаешь людей лечить, и они знают, что вроде ничего такого не сделали. Конечно, сейчас вот этот элемент контрапункта снизился, и мне это досадно. Но что ж поделаешь…

Студентка: — Что изначально привело вас в область журналистики? Что к этому подтолкнуло?

М. В. Леонтьев: — В область журналистики меня привели тяжелые обстоятельства. Я никогда не собирался заниматься журналистикой. Экономикой я прекратил заниматься в советское время, поскольку невозможно заниматься экономикой, когда объект есть, а субъекта нет. Субъект потребления нормальной экономики, то есть советская власть, в экономике не нуждалась. В какой-то степени это сказалось на ее судьбе. И поэтому я залез в «экологическую нишу»: я сторожил, репетиторствовал, учил студентов истории.

Потом началась активная политическая жизнь. Тогда она мне казалась еще и чрезвычайным расцветом счастья, потому что я был антикоммунист, я был либерал. Я никогда не был западником в том смысле, в каком ими являются мои нынешние оппоненты и бывшие, как я раньше считал, товарищи. Но мы-то думали, что мы от режима избавились, а мы избавились от собственной страны. Нас обманули, но мы несем ответственность за то, что дали себя обмануть. Мы можем представить тома оправданий, почему это удалось.

Я начал писать, заниматься социологией, политологией и т. д. Эти тексты оказались востребованы. Сначала я занимался шахтерскими забастовками, меня туда посылали как внештатного корреспондента газеты «Социалистическая индустрия». Ни одной моей строчки в этой газете не напечатали. А я действовал как «встроенный агент», то есть я начал серьезно этим заниматься, написал воркутинским шахтерам их требования, шесть пунктов… Это я написал: просто там больше никого не было. В конце концов, мне позвонили из редакции и сказали: «Рви когти, тучи сгущаются!»

А мой первый большой текст напечатали в газете «Атмуда», если вы помните такую. Это была газета Латвийского Народного фронта. Тогда «Московские новости» были еще абсолютно подцензурным изданием, и Егор Яковлев ходил согласовывать тексты в ЦК. А в «Атмуде» публиковалось все подряд, и она висела на Пушкинской площади. Там начинал свою такую публичную, открытую публицистику Глеб Павловский, там очень много народу было из тех, которые потом составили уже самые разные «крылья» и направления. Заместителем главного редактора, который, собственно, и занимался этой газетой, был Володя Линдерман, который сейчас является вторым лицом в национал-большевистской партии. Забавно! Тоже, между прочим, очень характерная эволюция. Это его латышские «братья» загнали за можай впоследствии. Во искупление грехов, можно сказать.