Александр Поляков - Без права выбора

• Название: Без права выбора
• Автор: Александр Поляков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1983

Остросюжетная повесть о работе ЧК в период гражданской войны на Дону и Кубани. Она документальна и основана на действительных событиях, происходивших на юге России, где в самом начале двадцатых годов был один из самых напряженных и решающих участков борьбы за власть Советов.

---

— Значит, Марантиди хочет уверить Шнабеля, что он не занимается большой политикой? Ну ладно, посмотрим. Придется пойти на более сложный вариант. Пора подключить к делу Невзорова. Донком требует ускорить проведение операции, — сказал Зявкин своему заместителю.

Поздно вечером председатель Дончека вызвал к себе Невзорова. Когда тот вошел в кабинет, он поставил рядом два стула, улыбнулся:

— Извините, что так поздно, раньше не мог. Хочется, чтобы никто не помешал нашему разговору… Садитесь, Григорий Петрович… (Тут у Невзорова что-то дрогнуло в лице: Зявкин впервые назвал его по имени и отчеству.) Разговор у нас особый. Речь идет о вашем участии в одной операции Дончека.

— Слушаю.

— Мы давно интересуемся Марантиди. Есть основания предполагать, что он связан с иностранными разведками. Но Марантиди предельно осторожен, а мы не располагаем неограниченным запасом времени. Очень много неотложных дел, Григорий Петрович. Нам нужен человек, пользующийся у Марантиди полным доверием. Для вас это, пожалуй, единственная возможность не остаться в стороне от жизни.

— Понимаю… Разрешите закурить? — Невзоров задумался, затягиваясь дымом дешевой папиросы, и лицо его, с резко очерченными мешочками под глазами, сразу постарело. — Это очень сложный вопрос. Помимо деловых операций, нас с Марантиди связывали чисто дружеские отношения. Вы знаете, было много общего… — Он покачал головой. — Свобода, купленная такою ценой. Боюсь, она не принесет мне счастья.

— Марантиди — опасный враг. Ему нет дела до мук и надежд России, ее прошлого и будущего. Он как нож, который может в любую минуту ударить под лопатку. — Зявкин поглядел в лицо Невзорова темными гневными глазами. — Нож не должен ударить! Мы обязаны помешать этому!

— Я понимаю, — тусклым голосом произнес Невзоров.

— Подумайте, Григорий Петрович. — Зявкин поднялся со стула, привычным широким движением расправил складки гимнастерки. — То общее, что было у вас с Марантиди, — ваше прошлое. Цепляясь за него, вы отказываетесь от будущего. Есть очень большое счастье — победить самого себя. Неволить вас мы не станем. Но если вы решите идти с нами — тогда до конца.

КАФЕЛЬНАЯ ПЕЧЬ С СЕКРЕТОМ

Марантиди жил в своем особняке на Таганрогском проспекте, в трехкомнатной квартире, обставленной дорогой старинной мебелью. Он и его жена мало бывали дома. Здесь полновластно хозяйничала домработница Фрося, невысокая, крепкая, с маленькими сильными руками, темным степным румянцем на скулах и узкими, как бы припухшими, неулыбчивыми глазами.

Фросе шел двадцать пятый год, у нее были кое-какие сбережения, и она, боясь засидеться в старых девах, все чаще подумывала о замужестве. Молодые щеголи с вкрадчиво-наглыми повадками, странно походившие друг на друга в своих модных узких брюках и кургузых пиджачках, с обтянутыми по-женски талиями, вызывали у нее чувство брезгливого недоумения. Муж представлялся ей человеком степенным и основательным, бережливым хозяином дома и строгим отцом своих детей.

Возчик Степан, работавший по соседству, сразу произвел на Фросю самое благоприятное впечатление. Он был лет на пять старше ее, невозмутимо спокойный, медлительный, с крепкой шеей и длинными, тяжелыми, способными без устали делать всякую трудную работу руками.

Когда их знакомство стало приобретать доверительный характер, Фрося, начисто лишенная провинциальной манерности, пригласила Степана к себе в гости.

— А хозяева ничего не скажут? — спросил возчик.

— Да их и дома нет, до поздней ночи при деле, — успокоила его Фрося.

Она провела Степана на кухню, блиставшую чистотой, быстро собрала на стол, поставила бутылку водки.

— А я, к примеру, непьющий. Батя, верно, употреблял, — сказал Степан. — Но не передалось. По возможности воздерживаюсь. Хотя в таком случае можно.

Он осторожно взял в негнущиеся пальцы длинную, из тонкого прозрачного стекла рюмку, без улыбки посмотрел на Фросю, торжественно произнес:

— За дальнейшие благоприятные обстоятельства нашей жизни…

Выпил и, хрустнув огурцом, осведомился:

— Сами солили?

— Сама, — сказала Фрося. — Вы капустку еще попробуйте.

После второй рюмки Степан долго молчал, медленно двигая челюстями и глядя перед собой пристальным, немигающим взглядом. Фросю не тяготило это молчание, она понимала, что человек думает о чем-то важном, может, о том самом, о чем думает и она, и на душе у нее становилось все теплее и теплее.

— Ну а хозяин как? — неожиданно спросил Степан.

— Да что же хозяин… строгий, — сказала Фрося. — Бывает, говоришь с ним, а он все цедит через губы — вроде занят, все чего-то думает, на счетах щелкает. А так ничего — доверяет, я тут сама себе хозяйка, и жалованье хорошее.

— Это другое дело, — кивнул головой Степан.

Остаток вечера он обстоятельно рассказывал о своей жизни, начиная с того момента, когда отец, не зная, как прокормить шесть голодных ртов, отправил его на заработки в город. Фрося слушала, подперев щеку рукою и изредка вздыхая. Ей почему-то стало нестерпимо жаль этого сильного, сурового человека, и она думала о том, что смогла бы быть ему хорошей женой, заботливой хозяйкой-дома и доброй матерью…

Однажды Степан зашел к ней вместе со своим знакомым Иваном Васильевичем, невысоким, узким в плечах техником коммунхоза. Иван Васильевич протянул Фросе руку и сказал простуженным голосом:

— Очень приятно. Мы, собственно, к вам мимоходом, прямо с работы. Вот, видите, и чемоданчик с инструментом… Решили присмотреть для Степана Петровича кое-какую амуницию в смысле гардероба. Мало ли какой может в жизни выпасть случай?.. — Он пристально посмотрел на Степана, кашлянул, повернулся к Фросе. — А в таком деликатном деле без женского глаза никак не обойтись. Жизненный опыт!

Фрося сразу поняла, что все это неспроста. Было похоже, что Степан решил устроить смотрины. В ее груди что-то мягко толкнулось, разлилось вязкой, томительной теплотой, и в голосе вдруг прозвучали неожиданные певучие нотки:

— Раздевайтесь… Перекусите, тогда можно и сходить, куда нужно.

На этот раз она накрыла стол в столовой. Увидев графинчик с водкой, тонкие, янтарно-прозрачные ломтики балыка, соленые, чуть побольше мизинца, в твердых пупырышках огурцы, Иван Васильевич растроганно покачал головой:

— Год, два тому назад не поверил бы своим глазам. Натюрморт в стиле Рубенса!

Выпив водки, он вздохнул, откинулся на высокую резную спинку стула.

— Да, Ефросинья Григорьевна, посудите сами: гражданская, «военный коммунизм» — страшный сон, наваждение… А тут — балык. Это наводит на некое размышление.

— Выпейте еще, — посоветовала Фрося.

— С удовольствием. За мирное развитие жизни!..

Иван Васильевич очень быстро запьянел. Почему-то вспомнив вдруг о своих служебных обязанностях, он спросил у Фроси, старательно выговаривая каждое слово:

— По линии ко… коммунхоза жалобы есть?

— Нет, — поскучневшим голосом ответила Фрося. — Слава богу, не жалуемся.

— Теперь все жалуются, — убежденно мотнул головой Иван Васильевич. — Не успеваем принимать меры.

Он встал из-за стола, нетвердо прошелся по комнате, сделав значительное лицо, постучал костяшками пальцев в стену, критически осмотрел большую кафельную печь.

— Не дымит?

— Да чего ж ей дымить, если не топим, — сказала Фрося.

— По какой п… причине?

— А хозяин запретил. Еще года два тому назад. Сначала пригласил мастера, хотел ее переложить, что ли. А потом раздумал, так и стоит. Не топим никогда.

— Нонсенс! — непонятно сказал Иван Васильевич. Сев на свое место, он пристальным взглядом оглядел стол и еще непонятнее заключил: — Я за нэп, но без нэпманов.

— Может, еще выпьете? — спросила Фрося, выразительно взглянув на Степана.

— Хватит! — Степан перевернул свою рюмку кверху дном. — Пора идти.

— Да куда же им идти? — решительно запротестовала Фрося. — Пусть немного поспят, я сейчас постелю. Пока ходим, они как раз придут в себя. Здесь их никто не потревожит…

Когда Фрося и Степан ушли, мгновенно протрезвевший Иван Васильевич встал с дивана, принес из пригожей потрепанный чемоданчик и, достав какие-то инструменты, начал тщательно осматривать кафельную печь. Через несколько минут он выпрямился, по его лицу прошла короткая веселая улыбка.

— Вот он, значит, где, тайничок Марантиди, — сказал вслух..

Догадка, внезапно возникшая в разговоре с Фросей, подтвердилась: в дно печи был вмурован сейф. Он закрыл чемоданчик и отнес его в прихожую.

* * *

Полмесяца спустя Иван Васильевич неожиданно попрощался со Степаном и Фросей:

— Уезжаю, други мои, в командировку.

— Вернетесь, заходите в гости, — с несвойственной ей застенчивостью сказала Фрося.