Феликс Дан - Падение империи

• Название: Падение империи
• Автор: Феликс Дан
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87925-002-4

---

Петр молчал, пораженный проницательностью, с которой железный римлянин разгадал тайные замыслы Юстиниана.

Но Готелинда нетерпеливо махнула рукой.

— К чему с ним хитрить, Петр. Будем говорить откровенно, Цетегуса все равно не обманешь. Я надеюсь заменить Амаласунту моим супругом. Теодохад последний мужской потомок рода Амалунгов. Готы признают его, если дочь Теодорика уступит ему корону. Мы же заставим ее сделать это!

В свою очередь Цетегус задумался.

Положение было серьезно и требовало осмотрительности. Он знал, что Теодохад не сможет долго удержаться на троне Равенны. Жалкому трусу, презренному скупцу и жадному корыстолюбцу не сможет долго повиноваться рыцарский народ честных воинов. Готы несомненно скоро свергнут Теодохада и тем самым дадут предлог вмешательству Юстиниана. В таком случае византийские войска могут появиться под стенами Рима прежде, чем укрепления эти будут окончены, прежде, чем он, Цетегус, сможет спорить с победителем готов и предписывать условия Юстиниану.

— Каким же образом думаете вы достигнуть вашей цели? — спросил он наконец, ни единым взглядом не выдавая своих тайных опасений и колебаний.

— Мы заставим эту женщину отказаться от короны, пригрозив ей раскрыть ее преступление… — злобно прошептала Готелинда.

— И вы думаете, Амаласунта испугается подобной угрозы? — насмешливо спросил Цетегус. — Вы думаете, что дочь Теодорика когда-нибудь согласится добровольно снять королевскую корону со своей красивой головы? Я знаю ее лучше вас и сильно сомневаюсь в этом.

— А если так, — снова вскрикнула Готелинда, злобно сверкая своим единственным глазом, — если она добровольно не уступит, тогда мы обратимся к народу! Мы расскажем готам всю правду о гнусном убийстве трех герцогов и вызовем мятеж, который будет стоить ей жизни.

— Или короны, — осторожно поправил Петр.

— Совершенно верно, — подтвердил Цетегус. — Но в таком случае корона эта никогда не достанется Тео-дохаду…

— К несчастью, ты прав, — прошептала Готелинда.

— И в таком случае готы могут выбрать себе такого короля, который и мне и вам будет вдесятеро неприятней и опасней, чем Амаласунта, — насмешливо закончил Цетегус. — А потому я и предпочитаю остаться на ее стороне…

— Что ж. Теперь будем знать, что Цетегус объявил нам войну! — воскликнула Готелинда, поднимаясь с места. — Пойдем, Петр! Нам здесь больше нечего делать.

— Постойте, друзья мои… Прежде чем расходиться врагами, попросим Цетегуса ознакомиться с этим листком пергамента, быть может, он изменит свое мнение, узнав о том, что Амаласунта сама уже отказалась от него.

С этими словами хитрый византиец передал римлянину привезенное Александром письмо Амаласунты к Юстиниану, доверенное ему императором в числе других документов.

— Ну, что скажешь? — произнес он вкрадчиво, видя, как Цетегус пробегал глазами роковой документ. — Надеюсь, теперь ты не будешь защищать королеву, которая мечтает о твоей гибели. По счастью, у тебя есть друзья в Византии, которые и предупреждают тебя через мое посредство.

Мрачные глаза Цетегуса стали еще мрачней. Он медленно пробегал строку за строкой, а в голове его роились мысли и предположения.

«Этому жалкому греческому интригану не понять ни ее, ни меня! Я вижу, что Амаласунта разгадала меня! Очевидно, дочь Теодорика умней, чем я думал, и уж конечно, за ее недоверие ко мне я не стану ее обвинять. Она права, тысячу раз права, защищая себя и свой народ. Но она обратилась к Юстиниану! Она призвала византийцев, сделала то, чего я и боялся. Этого не изменить, пока она на троне. Юстиниан будет играть роль ее защитника, хотя бы и против ее воли. Таким образом, совершится немедленно то, что воцарение Теодохада задержит года на два. За это время я успею докончить укрепления Рима, собрать запасы, вооружить граждан и навербовать войско. Выиграть время для меня главное. Амаласунта же не даст мне этой возможности! Значит, приходится пожертвовать… приняв вид оскорбленного и испуганного».

Приняв это решение, Цетегус обратился к Петру:

— Ты был прав, Петр. Я признаю себя побежденным. Неблагодарная женщина, задумавшая погубить меня, недостойна моей поддержки. Итак, я ваш. Можете рассчитывать на меня, если только… Велизарий не помешает успеху наших планов своим появлением.

Голос Цетегуса невольно дрогнул при этих роковых словах. От ответа зависела будущность Рима. Появление Велизария в Риме убивало мечты о независимости, которыми жил префект Рима.

Петр не понял настоящей причины волнения Цетегуса и спеша успокоить его, ответил хвастливо, подчеркивая свое значение:

— Велизарий не высадится на италийскую землю до тех пор, пока вот эта рука не сделает ему знака. Я же не призову его, не предупредив тебя. Можешь быть спокоен, Цетегус. Мы и без Велизария управимся… Тебе же, Цетегус, я могу обещать именем моего императора почетное звание сенатора Византии и первое положение при дворе Юстиниана, который знает и ценит твои качества и таланты.

Горькая усмешка мелькнула на лице железного римлянина, но в голосе его Петру почудился оттенок подобострастия.

— Я вполне полагаюсь на милостивое внимание императора. Но сначала надо заслужить эти милости. Кстати, как вы думаете поступить с Амаласунтой, в случае успеха?

Петр потирал руки, радуясь успеху своего дипломатического искусства.

— Я уполномочен предложить бывшей правительнице братское гостеприимство в Византии. Божественная императрица передала мне собственноручное письмо к дочери Теодорика, которой она открывает царский дворец и свои объятья.

Готелинда молчала. Но на ее изуродованном лице появилось выражение такой дьявольской злобы, что Цетегус невольно подумал:

«Эта не удовольствуется низложением Амаласунты».

Это не помешало ему обратиться к Готелинде с любезнейшей улыбкой:

— Мне кажется, принцесса, что я нашел средство исполнить твое желание и доставить твоему супругу корону. Амаласунта должна не только добровольно отказаться от престола, но сама передать скипетр Теодохаду.

— Никогда не согласится она на это, — вскрикнула Готелинда. — Я знаю ее сатанинскую гордость и властолюбие.

— Но ты не знаешь ее великодушия и благородства! — спокойно и серьезно ответил Цетегус. — Я же, знающий эту женщину лучше всех, я уверен, что мне удастся заставить ее пожертвовать собой ради своего народа.

— С каких это пор Цетегус воспевает благородство своих врагов? — насмешливо спросил Петр.

— Друг мой, своих врагов надо побеждать, а не презирать и унижать! — ответил железный римлянин. — Поверь мне, что иного врага гораздо легче погубить, пользуясь его добродетелями, чем злоупотребляя его пороками. Что же касается Амаласунты, то я так уверен в успехе, что заранее поздравляю тебя, Готелинда, королева готов.

XXXII

Королева готов Амаласунта переживала тяжелые дни.

После убийства трех герцогов Балтов, которое властолюбивая женщина называла «справедливой казнью», но которое казалось ее подданным готам гнусным преступлением, после страшной вспышки народного гнева, вызванного этим убийством, Амаласунта, в ожидании народного суда делала все возможное для того, чтобы укрепить свое положение и увеличить число своих приверженцев.

Поняв наконец ненадежность Цетегуса, холодное себялюбие которого стало ей вполне ясным, Амаласунта все же надеялась, что римские заговорщики будут поддерживать правительницу, знавшую и одобрявшую их стремления, хотя бы только из страха перед избранием в короли какого-нибудь сурового гота, который стал бы притеснять римлян.

Вместе с тем дочь Теодорика постаралась привлечь на свою сторону старых товарищей своего отца, популярность которых могла бы служить противовесом влиянию непримиримого Гильдебранда. Возвышение этих уважаемых народом героев не могло вызвать противоречий графа Витихиса, а между тем присутствие их возле трона придавало Амаласунте новое значение. Особенное одобрение вызвало назначение старого виночерпия Теодорика, графа Гриппы, на одну из важнейших придворных должностей. Этот величавый старик с белоснежной бородой и такими же волосами был товарищем Гильдебранда и вернейшим другом Теодорика, дочери которого нетрудно было выманить у него клятвенное обещание во что бы то ни стало сохранить Равенну для Амалунгов.

Еще важней было бы заручиться поддержкой рода Вельзунгов, третьего по знатности, богатству и влиянию после Амалунгов и Балтов. Представителями его были два брата: пожилой герцог Гунтарис и двадцатипятилетний граф Арахад. Если бы они объявили себя сторонниками Амаласунты, то торжество ее на народном собрании было бы почти обеспечено.

Для того, чтобы привлечь честолюбивых Вельзунгов ка свою сторону, правительница предложила высшую цену: руку сзоей дочери для младшего Вельзунга.