Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

• Название: Агнец в львиной шкуре
• Автор: Сергей Дмитрюк
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Роман «Агнец в львиной шкуре» повествует о дальнейшей судьбе героев романа «Чаша Огня». Земляне попадают в мир, стонущий в отчаянии, разрушенный бессмысленной войной и объятый пламенем революции, за знаменами которой скрывается совсем не то, что гордо начертано на ее полотнищах. В наивном желании помочь создать новое справедливое устройство, люди земли сталкиваются с безмерным коварством, предательством и смертью. И только любовь способна победить все на этом пути. В борьбе с несправедливостью и злом главный герой сражается, чтобы больше никогда не брать в руки оружие…

Те, кто знаком с творчеством Ивана Антоновича Ефремова и читали его знаменитый роман «Час Быка», наверняка помнят сюжетную линию этого произведения: на далёкой планете Торманс, куда волею судьбы попадают переселенцы с Земли, установилась жестокая олигархическая диктатура. Спустя две тысячи лет сюда прилетает экспедиция с коммунистической Земли, целью которой является изучение ситуации и помощь угнетённому народу Торманса, попытка пробуждения в тормансианах желания изменить ход истории на своей планете, чтобы создать здесь справедливое общество, освобождённое от горя и страданий. В своём романе Ефремов попытался найти ответы на сложные вопросы, постоянно полемизируя сам с собой. В результате по сюжету усилия землян приносят свои плоды, и пред отлётом один из них остаётся на Тормансе, чтобы помочь местным борцам с диктатурой совершить революционные преобразования. А спустя сто лет Земля получает известие о том, что Торманс освободился от власти инферно и чтит память о её героях.

Ефремов, стеснённый цензурой, вынужден был о многом умалчивать, в результате чего концовка романа вышла у него несколько скомканной и полемичной. Поэтому, при прочтении «Час Быка», у меня возникало много вопросов о результатах экспедиции землян и достоверности той информации, которую получает Земля с Торманса спустя сто лет. Сам текст романа в этом отношении весьма неоднозначен и спорен.

Спустя какое-то время у меня возникла мысль переосмыслить историю того самого «смутного столетнего периода» перехода от тотальной диктатуры к свободному высокоразвитому обществу, который сам Иван Антонович оставил без деталей и конкретики. Использовав эпилог его романа, как стартовую идею, для которой возможно многовариантное будущее, я постарался смоделировать свой мир, охваченный революционными изменениями, которые, в конце концов, приводят к неожиданным, хотя и вполне закономерным результатам.

Вначале мне думалось, что описать данные события я смогу в одном произведении. Написание его заняло у меня около восьми лет (долго не давалась концовка, которая виделась мне смертью главных героев). Но совсем недавно совершенно неожиданно для меня самого родилось продолжение той истории.

И тогда я понял, что обе повести лучше соединить в одну большую книгу, сделав их частями единого повествования. Так история землянина Максима Новака и его возлюбленной будет выглядеть более цельной, логически и сюжетно законченной.

Поэтому всем, кто уже успел прочитать здесь повесть «Лава» и повесть «Щит Ахилла», данный роман будет уже не интересен (хотя, после окончательной редактуры в них и произошли определённые изменения). Для тех же, кто ещё не читал эти произведения я представляю свой новый роман цикла «Лицом к Солнцу» — «Агнец в львиной шкуре».

Не стоит воспринимать его, как продолжение или подражание роману И.А. Ефремова «Час Быка». Нет, это отнюдь не фанфик и миры Ефремова для меня являются лишь яркой вспышкой, разбудившей вдохновение. Мой роман вполне самостоятельное произведение, хотя знатоки ефремовских текстов, возможно, смогут разглядеть в нём «прозрачные мостики», намеренно перекинутые мной в творчество выдающегося советского писателя-фантаста.

---

Неподдельная радость появилась в глазах Юли, едва она заметила меня. Порывисто встала, подошла ко мне. Обняла меня за шею, прижимаясь щекой к моей щеке.

— Милый! Что случилось? Тебя так долго не было!

Она вглядывалась в мои глаза с пристальным вниманием и тревогой, и в тоже время в глубине их блуждала теплая волна любви, изо всех сил рвущаяся наружу.

Хо открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

— Как дела?

— Плохо! В столице произошло покушение на Чой Чо Рена. Объявлено чрезвычайное положение. Служба безопасности занята поиском причастных к заговору. Кругом аресты и облавы.

На лице Хо не отразилось никаких эмоций. Он снова закрыл глаза, негромко спросил:

— Что ты намерен делать?

— Продолжать начатое! На помощь ОЗАР теперь рассчитывать нечего. Придется полагаться только на себя. Меня мало волнуют все эти «заговоры», и я не намерен давать спокойно жить Наоке только потому, что властям стало не до него!

— Что ж. Это мудрое решение, — похвалил Хо после некоторого молчания. — Я рад, что не ошибся в тебе. И я на твоей стороне!

* * *

Ветер трепал ставню на окне, как беспомощный осенний лист. С тихим скрипом она билась об стену дома, не давала заснуть. Я встал, пересек полосу лунного света, и закрыл окно. Вернулся на прежнее место. Юли снова прижалась ко мне, положила теплую руку мне на грудь.

Хо спал в соседней комнате, никогда не нарушая нашего уединения. Это был замечательный человек, каких мне давно не приходилось встречать здесь, на Гивее. Безграничная мудрость и суровость удивительным образом сочетались в нем с обезоруживающей простотой и душевностью, которые он, впрочем, старался не показывать и прятал глубоко в себе. И все же иногда они прорывались из глубин его души наружу, и тогда он становился сентиментальным и романтичным, к безграничной радости Юли. В такие минуты она готова была повиснуть у него на шее и облизывать его, как преданный щенок. Я чувствовал, что она неосознанно тянется к Хо, словно к отцу, и объяснял это для себя ее долгой разлукой с Владом Стивом.

— Максим! — тихо позвала она. Я взглянул в ее таинственно черневшие глаза. — Как ты думаешь, что теперь с нами будет?

Ее теплое дыхание щекотало мне щеку.

— Ничего особенного… Будем жить, как жили. Почему ты беспокоишься об этом?

— Не знаю… Мне почему-то тревожно от всего этого. Может быть, нам все-таки вернуться на Землю? Ты ведь не согласился помогать Ену?

— Да. Но теперь мы должны помочь Хо. Ты же не хочешь оставить его одного?

— Нет, конечно… — Она замолчала. Пальцы ее нежно шевелились у меня на груди. Вокруг было тихо, и казалось что мы одни в этом мире, озаренном луной.

Я положил руку на ее запястье.

— Не волнуйся. Мы поможем Хо встретиться с его внучкой, и вернемся домой.

— Правда? — Она даже приподнялась на локте.

— Обещаю. Мне совсем не нравится то, что начинает здесь происходить. Я не хочу участвовать во всей этой возне с заговором. Разберусь с Наокой, и сразу же улетим на Землю!

Некоторое время мы лежали молча.

— Максим! — снова шепнула Юли.

— Да?

— Ты только не обижайся… Мы ведь с тобой уже давно вместе?

— Да.

— И я очень люблю тебя, очень!

— Я тоже люблю тебя!

Она приподнялась на локте, нежно поцеловала меня в губы.

— Что-то со мной творится такое… Я никак не могу понять. Я люблю тебя, но мне очень страшно за нас… — на минуту она замолчала, словно, не решаясь сказать что-то важное. Наконец, произнесла совсем тихо, опустив глаза: — Может быть, нам с тобой подумать о ребенке?

— Почему бы и нет? Я был бы только рад этому!

— Правда? — обрадовалась она, посмотрев на меня сияющими глазами. — Нет, правда, Максим? Представляешь, он был бы похож на тебя! У него были бы твои глаза… твои брови… твой лоб… твои волосы… твои губы… — Ее пальцы медленно и нежно бродили по моему лицу. — Он был бы весь-весь похож на тебя! И я любила бы его, как тебя!

Я ласково привлек ее к себе, коснулся губами ее горячих губ. Дурман, исходивший от ее волос, пьянил голову, и я задохнулся им, и этим протяжным поцелуем. Я даже не заметил, как она оказалась на мне, и мои руки заскользили по ее спине, по гладкой шелковистой коже, спустились ниже, на бедра. Пальцы мои уже нежно ласкали ее упругие ягодицы. Ее прерывистое дыхание тонуло в моем дыхании, наши губы ненасытно искали друг друга. Ее горячее, влекущее тело было столь же опьянительно, как и запах ее волос, ее кожи. Она неистовствовала на мне, и мне казалось, что сердце в моей груди вот-вот разорвется от сладостной истомы. Кровь стучала в висках — гулко и тяжело, как удары колокола. Все было, как в ночь нашей первой близости, перед моим бездумным и никому не нужным отлетом с Земли, когда нас ждала разлука, и она показала мне все свое искусство, почерпнутое в храмах Кхаджурахо[4], - все, на что была способна ее душа и тело в отчаянном порыве удержать меня на Земле.

И сейчас я опять был за гранью блаженства, а она и не думала униматься. Только шире раздвинула бедра, упершись руками мне в грудь. Я обхватил ее за ягодицы, помогая ей, и в этот миг почувствовал, как горячо бьется и пульсирует ее влажная плоть, как сжимает и играет моей возбужденной плотью. Грудь мою снова захлестнула душная волна, от которой я едва не задохнулся. С ее губ летели тихие прерывистые стоны и путаные слова нежности. Лунный свет плыл у меня перед глазами, растворялся в ее волосах, упавших мне на лицо. Я чувствовал каждый мускул, напрягшийся в ее теле титаническими усилиями достичь сладостной вершины, и отдавался ей без остатка.

Неистовая буря захлестнула нас, кружа голову и отнимая разум. И как победоносный финал этой божественной симфонии прозвучал ее крик, полный истомы безграничного наслаждения. Обессиленная, она упала мне на грудь, и лицо мое погрузилось в водопад ее волос.

Г лава восьмая П епел

— Смотри, Максим! Она снова собирается куда-то ехать.

Хо осторожно тронул меня за руку, уступая место у окуляров перископа. Я прильнул к прибору, подстраивая резкость.

— Да, похоже… Ну что ж, пожалуй самое время, чтобы познакомиться с ней поближе.

— Она не одна! — заметил Хо, продолжая наблюдать за виллой в обычный бинокль.

— Кто это с ней?

— Наверное, охранник…

— Ничего, нам он не помешает.

Я быстро спустился вниз, где в кустах был спрятан наш магнитор. От особняка Наоки, через лес, вела только одна дорога, поэтому разминуться мы не могли. И все же, я не стал поджидать ее здесь, чтобы не вызвать ненужных подозрений. По моему плану все должно было произойти совершенно «случайно» и «естественно». Поэтому я и выбрал крутой поворот дороги у скалистой гряды, километрах в пяти от виллы.

Все вышло именно так, как я и планировал. Выехав ей навстречу в тот момент, когда наши магниторы уже не могли не столкнуться, я резко свернул вправо, и со всего маху врезался в огромный, как скала, валун на обочине. Она застыла на сидении, словно окаменевшая, вцепившись обеими руками в штурвал управления. Ее широко открытые голубые глаза, полные ужаса, следили за тем, как я выбираюсь из покореженной машины, чертыхаясь и отплевываясь. Чуть запоздавший в дороге охранник подкатил к нам в самый кульминационный момент этой красочной сцены, и тут же бросился на меня с кулаками и ругательствами.

— Ты что ослеп?! Куда прешь?! Не умеешь ездить, ходи пешком, осел!

— Что? Это я-то не умею ездить? — нагло попер на него я. — Да если бы эта юная леди не выехала на встречную полосу, я был бы сейчас уже далеко отсюда! А теперь посмотри, что она сделала с моей машиной! Кто мне заплатит за ремонт? А?

— Я тебе покажу, кто заплатит! Убирайся с дороги, невежда!

Он угрожающе двинулся на меня, но был удивлен, когда я без труда отбросил его назад.

— Ну, парень, смотри! — рассвирепев, охранник кинулся на меня с кулаками.

— Ахмед!

Громкий оклик хозяйки сразу же охладил его пыл.

— Оставь его! — властно приказала она. — Я действительно виновата, и он здесь ни при чем!

— Приятно видеть такую разумность в столь юной головке! — улыбнулся я ей, и наши глаза на мгновение встретились. Я окунулся в их бездонную голубизну, словно посмотрел в сияющее земное небо.

Она убрала с лица волосы, сбитые ветром. Сказала, словно, извиняясь:

— По этой дороге редко кто ездит… Я совсем не ожидала встретить здесь вашу машину! — Она открыла боковую дверцу своего магнитора. Сделала приглашающий жест: — Садитесь!

Я не стал заставлять себя долго упрашивать. Опустился рядом с ней на мягкое сидение, обтянутое лоснящейся на солнце черной кожей. Обернувшись, она небрежно кинула в сторону охранника:

— Ты свободен, Ахмед! Сегодня я буду одна.

Подождав, пока тот, недовольно сопя, влезет в свою машину и тронется с места, она снова взглянула на меня.