Мишель Зевако - Двор чудес

• Название: Двор чудес
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7900-1

Правление Франциска I, «короля-рыцаря», как он сам себя называл, — это эпоха французского Возрождения и становления абсолютизма. Потеряв после битвы при Павии «всё, кроме чести», король не привык считаться с чужим мнением и жил по принципу «ибо так нам угодно». Будучи сторонником идей гуманизма и веротерпимости, Франциск поддерживал то католиков, то протестантов. В его правление цвели буйным цветом костры инквизиции, которые сам король посещал во главе триумфальных шествий.

Однако не всё было плохо во Французском королевстве. На благо страны широко использовались заморские таланты Леонардо, Рафаэля, Челлини, вдоль Луары строились замки дивной красоты, расширялся флот. А кроме того, было принято смелое решение нарушить вековой договор с королевством Арго. Пристанище парижских воров и бродяг подлежит уничтожению.

«Двор чудес» продолжает события, начатые в романе «Трибуле». На русском языке публикуется впервые.

---

— Это вы меня спасли? — спросил Манфред.

— Спасла? Не знаю… Тебя принесли Синичка с Колотушкой.

— А вы кто?

— Я Маржантина. Разве не знаешь меня? Белокурая Маржантина…

Манфред закрыл глаза и принялся бормотать что-то нечленораздельное: он опять был в бреду.

* * *

А Кокардэр с Фанфаром пропали. Убили их? Или только ранили?

Теперь толпа, опомнившись от страха, возвращалась к кострищу, молча, с алчным любопытством разглядывая кучу угля и пепла. От тела Доле осталось только несколько косточек, торчавших среди углей.

Было около трех часов дня.

Монахи не расходились.

Итак, к трем часам толпа сплотилась вокруг братии. Одна женщина из народа крикнула:

— Возьмите хоть пепел его! Похороните его с честью в освященной земле!

Лойола, услышав эти слова, вздрогнул и очнулся от неподвижности, в которой пребывал с самого утра. Нападения воров он не видел и не слышал.

Из-под балахона он с бескровным лицом наблюдал за казнью, не пропуская ни единой подробности, мечтая о еще более грандиозных и чудовищных казнях.

Сострадающий женский голос вернул его к действительности. Он мощным голосом произнес:

— Никакой слабости! Никакой пощады еретику и нечестивцу! Братья, возьмите прах его и развейте где-нибудь в диком поле!

Палач с подручными достали из своей тележки свежеобструганный деревянный ящичек и лопаты. Два монаха взялись за лопаты. Останки ученого ссыпали в ящик, и еще два монаха, должно быть, назначенных заранее, унесли его.

— Так погибнут грешники от лица Господа Иисуса! — вновь возгласил Лойола.

И перед этим грозным гласом задрожала, склонила головы вся толпа.

— Аминь! — откликнулся хор пятисот монахов.

XIV. Цыганка

Расставшись с Монкларом, Джипси тотчас отправилась с площади Мобер во Двор чудес. Но на улице Дурных Мальчишек она увидела двух человек, которые на самодельных носилках несли третьего.

Рядом с носилками шли две женщины — цыганка сразу узнала знакомых потаскух. Она подошла ближе и увидела на носилках Манфреда. Глаза его были закрыты.

— Он мертв? — спросила Джипси.

— Да нет, просто без чувств лежит. У него рука перебита.

— Куда вы его несете?

— Как «куда»? К тебе, Джипси!

— Ко мне? — сказала она таким голосом, что потаскухи так и застыли на месте. — А меня сегодня дома не будет. Да потом, право слово, ему опасно будет во Дворе чудес.

Джипси задумалась. Что творилось в ее зачерненном сознании? Не жалость ли в этот миг осветила ее дикий взор?

— Несите его к Маржантине! — вдруг сказала она.

— К полоумной? Да что с тобой вдруг, Джипси?

— Право слово, — сказала она, — нужно ему быть у Маржантины… вы не знаете почему… а я знаю!

Потаскухи переглядывались, изумляясь все больше и больше. Но Джипси так уважали, так высока в этом наивном и легковерном мире была ее репутация «прозорливицы», что девицы ничего не возразили.

Мужчины опять подняли носилки. Цыганка видела, как они вошли в дом полоумной Маржантины.

Дома Джипси села и что-то долго писала. Ведь она умела читать, писать и считать, хотя всячески остерегалась хвастать своими умениями.

Закончив писать, она сложила бумагу, заклеила облаткой и бегом пустилась к Маржантине. Манфред лежал там на полу на соломе.

— Будешь за ним ухаживать? — спросила она.

— Да, да, — ответила Маржантина. — Раз было, за мной гнались, а он меня выручил.

— Вот и хорошо. Деньги тебе нужны?

Не дожидаясь ответа, она сунула в руку Маржантине несколько экю и продолжала:

— А знаешь, Маржантина, что я тебе скажу? Будешь за ним хорошо смотреть, он поможет тебе и дочку найти.

Маржантина подошла к двери и задвинула засов.

— Пусть кто сунется! — буркнула она при этом.

— Теперь слушай внимательно, — продолжала Джипси. — Видишь вот это?

Она показала запечатанное письмо.

— Так вот: когда он поправится, но не раньше — поняла?..

— Поняла, не раньше…

— Отдашь ему вот эту бумажку.

— Ясно. Давайте сюда.

Маржантина взяла письмо и засунула в дырку в стене, которая была у нее вместо шкафа.

— Запомни хорошенько, — еще раз повторила Джипси. — Не раньше, чем он поправится!

— Раньше не дам!

«Вот и хорошо, — подумала Джипси. — У меня будет неделя с лишним. Даже больше, чем нужно».

Она еще раз посмотрела на Манфреда не без нежности и ушла.

Дома Джипси сложила в сверток ценные вещи — главным образом украшения — на довольно большую сумму. Достала из тайника золотые монеты и засунула в кожаный пояс, а пояс надела на себя под одежду.

Она думала о Манфреде — вернее, пыталась думать — и бормотала про себя бессвязные слова:

— Ну как я могла подумать, что привяжусь к нему, что мне захочется, чтоб он не был несчастен! А Монклар… вот кому будет плохо! Ну и пусть Манфред будет счастлив, мое какое дело? Теперь уж он не уведет у меня сына прево… Но как он будет плакать! Лишь бы с ума не сошел! А то еще, может, и умрет сразу…

Лантене был виновен в неповиновении властям, в попытке устройства побега Доле из Консьержери, в покушении на жизнь Игнасио Лойолы, в вооруженном нападении на Лувр во главе воровской шайки, в противостоянии королевской власти при штурме Двора чудес, наконец, в нападении вместе с ворами на Монклара во время казни Доле. Лантене был обречен. Над ним для вида устроят суд. Потом, не позже, чем послезавтра, его повесят.

А она, Джипси, будет на этой казни. А когда Лантене испустит последний вздох, она обернется к графу де Монклару и скажет:

— Ты двадцать с лишним лет искал сына, проливал о нем слезы… Гляди! Вот он!

* * *

К девяти часам вечера цыганка явилась в особняк Монклара. На этот счет явно были отданы распоряжения, потому что ее немедленно пропустили и отвели в кабинет к великому прево.

— Говори, — сказал граф с необычной для себя добротой. — Чего ты от меня хочешь?

— Монсеньор, — ответила цыганка, делая величайшее усилие, чтобы не выдать ненависть, рвавшуюся из сердца, — помните, я когда-то приходила просить у вас милости?

— Помню, — бесстрастно ответил Монклар.

— Тот, кого должны были повесить, был мой сын. Помните?

— Помню, — опять сказал Монклар.

— Да, монсеньор, я знаю, у вас хорошая память…

— А у тебя, пожалуй, еще лучше моей, — ответил Монклар таким вкрадчивым голосом, что цыганка вздрогнула.

— Это правда, монсеньор, — сказала она, — память у меня недурная. Что я вытерпела в тот день, как повесили моего сыночка, и с того страшного утра каждый день… Это, монсеньор, такой ужас, что другого такого я уже не переживу…

— Так ты вот зачем пришла?

— Я вам, монсеньор, уж два раза спасла жизнь — дайте мне взамен жизнь Лантене.

— А я думал, ты его ненавидишь?

— Я, монсеньор? Кто вам такое сказал? Лантене мне надобен, это правда.

— Но ведь когда я попал в лапы к ворам, ты сама нарочно рассказала мне, что Лантене желает моей смерти.

— И что с того? — жадно спросила цыганка.

— А то, что он меня не жалел — и я его не пожалею… Но тебя я все равно не понимаю. Странно что-то: доносишь мне на Лантене, несколько раз на него мне прямо указываешь, а потом приходишь просить его жизни!

— Потому что он мне надобен, монсеньор! У меня к нему ни любви, ни ненависти — я вам уже говорила. Только он мне надобен. Не убивайте его.

— А зачем он тебе? Говори, только честно. Тогда я подумаю: ведь я тебе немало обязан.

— А надобен он мне, чтобы отомстить как надо.

— Хочешь зарезать какого-нибудь шаромыжника?

— Ох, монсеньор, ничего-то от вас не скроешь! Да, шаромыжника, да такого скверного, такого подлого! Страшное зло сделал мне тот человек. А Лантене мне надобен, чтобы воздать ему по цыганскому закону: око за око, зуб за зуб. Монсьеньор, я же знала, он когда-нибудь да попадет в ваши грозные руки! Вот и приготовилась, чтоб иметь право на вашу благодарность. Я вас спасла. Теперь и вы меня спасите: оставьте мне Лантене.

Великий прево покачал головой и строго ответил:

— Невозможно!

— Невозможно? Вот и тогда вы сказали то же страшное слово! Монсеньор, я падаю к вашим ногам, как тогда! Криком кричу, как за сына моего: «Пощадите! Помилуйте этого юношу!»

Джипси бросилась на колени.

— Он же такой молодой, монсеньор! Что вы! Подумайте только, как страшно: молодой, красивый, здоровый, должен был бы радовать отца с матерью… А его возьмут да и накинут петлю на шею! И будет только труп холодный! Вы подумайте, монсеньор, в каком отчаянье будет отец!

Великий прево встал:

— Довольно! Послезавтра на рассвете этот негодяй заплатит за все свои преступления.

— Как, уже послезавтра! Да не может этого быть! А как же суд, монсеньор? Без суда и следствия не вешают…