Мишель Зевако - Трибуле

• Название: Трибуле
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-8015-1

Король Франции Франциск I спятил. Шутка ли, в свои пятьдесят влюбиться в семнадцатилетнюю! Все придворные готовы кивать и поддакивать нестареющему монарху, лишь шут Трибуле не весел. На его всегда улыбающемся лице затаился страх.

Пока в Лувре решают, кто больший дурак – король или его шут, в Париж, город своего детства, возвращается шевалье де Рагастен. Его цель – найти и вернуть то, что он потерял. Рагастен знает, где искать, но при всей своей силе и отваге понимает – сделать это в одиночку практически невозможно. Есть в Париже место, проникнув в которое, любой смертный может обрести бессмертие, если о нем будет кому вспоминать. За помощью Рагастен решает обратиться к королю…

Роман французского писателя Мишеля Зевако, владевшего пером так же легко, как и шпагой, погружает читателей в бурную эпоху Ренессанса. На свой особый манер он рассказывает историю, которая стара как мир. Историю, прославленную когда-то в пьесе Гюго и воспетую в бессмертной опере Верди.

На русском языке публикуется впервые.

---

– Это хорошо! – думали женщины.

– Какая жалость! – огорчались мужчины.

Вот и всё. Жилет прекрасно слышала, что сказал о ней король. Она всё поняла, но посчитала недостойным отвечать Франциску. Она вернулась на свое место и по-прежнему оставалась ко всему безразличной.

Король, казалось, позабыл о происшествии; он был занят веселым разговором с приближенными, но в душе его созревала буря… Он раздумывал, как сломить неукротимый нрав юной девушки, как приручить ее, подчинить своей воле.

Она был его дочерью. И он полюбил Жилет как дочь.

Его любовное чувство преобразилось. Так, по крайней мере, он сам считал. Жилет должна забыть Трибуле – или он ее сокрушит!

Внезапно король улыбнулся… Мановением руки он подозвал Сансака, Эссе и Ла Шатеньере.

– Ну, – обратился он к своим любимцам, – где же ваши раны?

– Зажили, сир! – ответили все трое в один голос.

– Значит, негодяй не хотел причинить вам серьезных увечий. Черт возьми, какие уколы! Видимо, это хороший фехтовальщик.

– Что вы, сир! – ответил за всех Ла Шатеньере. – Он просто застал нас врасплох!

– Знаю. Впрочем, с подобными висельниками всегда надо быть настороже… Кстати, – король обратился к Монклару, – кто был этот бродяга?

– Какой бродяга, сир?

– Да все тот же Манфред, которого вы хотели повесить!

При этих словах Жилет молитвенно соединила ладони…

От сцены болезненной король резко вовлек ее в сцену трагическую. Надругавшись над ее дочерним милосердием, король решил ранить ее любовное чувство.

– Но ведь ваше величество хорошо об этом знает, – ответил Монклар.

– Прекрасно, граф, но вы отвечайте так, словно я ничего не знаю. Впрочем, стоящие рядом со мной господа, действительно, ничего не знают… А такую забавную историю уместно рассказать даже на празднике… Она покажется вам еще смешнее, господа, что этот дуэлянт, – фанфарон, как все подобные ему людишки, – поклялся достать меня в самом Лувре! Говорите, Монклар…

При этих словах король окинул Жилет взглядом, полным холодной жестокости…

– Хорошо, сир! Итак, я принялся преследовать бродягу. Он побежал, и одно время я подумал, что потерял его след… Он воспользовался странным происшествием, чтобы пройти через ворота Сен-Дени. Я провожу расследование этого инцидента… А беглеца мне удалось настичь! И знаете, господа, куда он убежал? К виселице Монфокон!

Жилет тихо вскрикнула. Но этот ее вскрик потонул в гомерическом хохоте придворных. Когда все успокоились, Монклар продолжил свой рассказ.

– Поняв, что он окружен и вот-вот будет схвачен, негодяй не нашел ничего лучшего, кроме как спрятаться в подвал с трупами… После чего мне оставалось только захлопнуть железную дверь.

– Браво! Здорово придумано! – перебивая один другого, оценили находчивость графа Сансак, Эссе и Ла Шатеньере.

– Сколько дней назад это случилось? – спросил король.

– С утра пошел седьмой день, сир! В этот час презренный бродяга уже наверняка умер.

– А как, вы сказали, зовут этого мошенника? Напомните…

– Манфред, сир.

В ту же самую секунду король увидел, как Жилет встала.

Глаза ее уставились в одну точку, а руки вытянулись, словно протягиваясь навстречу кому-то.

Франциск проследил за ее взглядом! Он судорожно схватил главного прево за руку.

– Черт возьми, месье! – произнес король, сдерживая гнев. – Люди, которых вы убиваете, неплохо себя чувствуют… Если только это не призрак, не привидение!.. Посмотрите!

Монклар взглянул и побледнел, как смерть.

Раздвигая толпу придворных, по залу шел человек, одетый в черный бархат. Рука его опиралась на гарду длинной рапиры. Мужчина этот шел прямо к королю. И это был Манфред!

Жилет заметила его первой. Она, возбужденная рассказом Монклара, увидела Манфреда в то же самое мгновение, когда собиралась выкрикнуть в лицо королю о своей любви и своем отчаянии…

Король тоже увидел Манфреда и, пораженный, оцепеневший, смотрел на приближавшегося и, казалось, не мог даже вскрикнуть.

Только Монклар сохранял хладнокровие.

Он подал знак Бервьё, капитану стражников и шепнул ему несколько слов на ухо.

В это самое мгновенье тот, которого считали мертвым, подошел к креслу, в котором неподвижно сидел онемевший от изумления король. Манфред поклонился с наигранным изяществом.

– Сир! – громко сказал он. – Я, помнится, обещал вам прийти в Лувр и заявить, что всякий мужчина, применяющий насилие к женщине, подлец… Я сдержал слово!..

Напрасно было бы пытаться описать изумление придворных, не исключая и Монклара, услышавших столь смелое заявление, адресованное самому королю…

Подле Манфреда образовался широкий круг, а молодой человек стоял со спокойным, даже, можно сказать, печальным взглядом, и в поведении его не было заметно ни наглости, ни высокомерия.

Король оставался мертвенно-бледным, тогда как Монклар повелительно прогудел:

– Бервьё! Чего вы ждете?

Слова эти, казалось, разорвали путы оцепенения, сковывавшие короля.

Он вытянул руку к подоспевшим гвардейцам:

– Отставить!

И, снова овладев собой, король торжественно добавил:

– Я хочу увидеть, до какой степени дойдет наглость и бунтарский дух человека, выступающего в моем королевстве, в моем Лувре, перед самим королем.

Он устремил на Манфреда один из тех взглядов, которые приводили в ужас придворных.

– Это все, что ты хотел сказать? Говори!

– Сир, я хочу кое-что добавить: когда я говорил с вами возле усадьбы Трагуар, мне казалось, что я поступаю верно… Я ошибался…

– А! Ты испугался, мой мэтр!

Манфред пожал плечами.

– Пусть так!.. Только вы же знаете, сир, что страха у меня нет… Я сказал, что ошибался, потому что считал в то время, что совершается насилие над невинной юной девушкой!.. Я ошибался. Слышите это, вы все? И вы тоже, мадам! Я верил, что вы – юная девушка… Я не знал, что вы только поджидаете случая, чтобы броситься в объятия первому встречному! Этот первый встречный оказался королем! Прекрасная находка! Королевская любовница, – закончил он раскатами звонкого смеха, – приветствую вас, и вас тоже, сир… А также прошу у вас прощения, сир, за то, что заставил два лишних часа протерпеть ваше законное нетерпение!

Опьяневший от бешенства, Франциск I махнул рукой:

– Схватить его! – крикнул он. – Отдаю его вам! Вперед! Ату его! Разорвите его в куски!

Жилет, подавленная безнадежностью, упала навзничь, как мертвая. Две сотни кавалеров бросились вперед со шпагами в руках.

– Смерть ему! Смерть! – кричали они.

– Назад! Назад, слуги палача, лакеи короля! – ответом был твердый голос Манфреда.

Клинок его сверкающей рапиры совершал молниеносные движения. Манфред отступил в угол, готовый умереть там.

XIV. Манфред

Естественно, нашим читателям любопытно будет узнать, как наш герой выбрался со склада трупов в Монфоконе, чтобы сдержать свое слово, явиться в Лувр и высказать свое мнение королю Франции.

Нам придется вернуться на несколько дней назад, то есть к тому самому моменту, когда главный прево резким движением закрыл железную дверь кладбища казненных.

– Не открывать эту дверь до той поры, пока этот негодяй не умрет!

Манфред, как мы уже сказали, не мог поначалу освободиться от какого-то специфического страха. Поначалу он подумал: «Мне придется вынести самую ужасную агонию, какую только может увидеть в кошмарном сне человеческое сознание… Медленно умирать от голода и жажды… Здесь!.. Среди трупов… Мне, еще живому, занять место среди мертвецов! Лучше уж покончить со всем разом! Я не позволю им себя убить… Я сделаю это сам!»

Он вытащил кинжал и кончиком пальца попробовал остроту лезвия. Убедившись, что клинок не затупился, Манфред поднял пуку… Вынуждены признаться, что в эту крайнюю минуту у нашего героя были самые горькие воспоминания о жизни. Он глубоко вздохнул всей грудью, и на глазах его появились слезы.

– Бедняга! – пожалел он себя. – Как грустно умереть молодым, хотя в груди моей не угасает горячее желание жить! Увы!.. Но вот зла я никому своей смертью не причиню. Мне кажется, что я всегда старался быть полезным, защищать самых слабых, употреблять силу моих рук в помощь тем, у кого нет силы отстоять себя. И вот я должен умереть! А между тем сердце мое хранит один образ, который я вызываю с таким пылом, что это приводит меня в отчаяние! Прощай, жизнь! Прощай, Жилет!

И вот в то самое мгновение, когда Манфред вскинул руку с кинжалом, голова его импульсивно запрокинулась…

И рука, сжимавшая кинжал, не ударила в грудь. Молодой человек медленно опустил ее, а взгляд его сконцентрировался на какой-то точке в своде склепа.

Что там увидел Манфред? Почему вдруг искра безумной надежды пронзила его мозг?

Оказывается, наш герой увидел тусклый проблеск света над головой… Слабый, едва заметный лучик света стал величайшим событием во мраке могильника.

Виселица Монфокон была в очень плохом состоянии.