Иэн Макьюэн - Утешение странников

• Название: Утешение странников
• Автор: Иэн Макьюэн
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40957-0

Иэн Макьюэн — один из «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».

В древнем городе — то ли Венеции, то ли нет, — куда Колин и Мэри приехали в отпуск, они изнывают от скуки. Их отношения давно зашли в тупик, они устали друг от друга так же, как устали блуждать среди нескончаемых извилистых улиц. Однажды ночью им встречается загадочный незнакомец по имени Роберт. Уверенный в себе, приветливый и, может быть, чересчур назойливый, он ведет Мэри и Колина через весь город — и навсегда из их прежней жизни…

---

Кэролайн закрыла глаза. Потом схватила Мэри за руку и встала, быстро, как только могла.

— Я хочу кое-что показать вам, — сказала она.

Мэри тоже поднялась со стула, отчасти для того, чтобы помочь Кэролайн подняться.

— Это не Колин там стоит? — спросила она, указав на одинокую фигурку на пирсе, едва заметную сквозь верхние ветви дерева.

Кэролайн взглянула в ту же сторону и пожала плечами:

— Я без очков ничего не вижу на таком расстоянии.

По-прежнему держа Мэри за руку, она уже поворачивалась к двери.

Они прошли сквозь кухню в полутемную спальню — окна закрыты ставнями. Судя по рассказу Кэролайн, эти стены многое повидали, но в комнате было довольно пусто, ничего необычного. Так же как и в гостевой спальне на противоположном конце галереи, филенчатая дверь вела в выложенную кафелем ванную. Кровать была большая, ни изголовья, ни подушек, и покрыта бледно-зеленым, гладким на ощупь покрывалом.

Мэри присела на краешек кровати.

— Ноги у меня болят, — сказала она, обращаясь скорее к себе самой, нежели к Кэролайн, которая как раз открывала ставни.

Комнату заполнил мягкий вечерний свет, и Мэри вдруг заметила, что на ближней к окну стене, на стене у нее за спиной, во всю длину кровати висел широкий, обитый сукном щит, сплошь покрытый множеством фотографий, прикрепленных одна поверх другой, как в коллаже, по большей части черно-белых плюс несколько цветных, сделанных «Поляроидом», — и на каждой был Колин.

Мэри подвинулась на кровати, чтобы лучше видеть, а Кэролайн подошла и тоже села рядом.

— Он такой красивый, — тихо сказала она. — Роберт увидел вас обоих совершенно случайно, в тот день, когда вы приехали.

Она указала на фотографию Колина с чемоданом под ногами и с картой города в руках. Он говорил через плечо с кем-то, кто остался за кадром, может быть, с Мэри.

— Мы оба решили, что он очень красивый. — Кэролайн обняла Мэри за плечи. — Роберт в тот день сделал много снимков, но первым я увидела именно этот. Я никогда его не забуду. Только что оторвал взгляд от карты. А потом, чем больше снимков он приносил домой. — Кэролайн обвела рукой весь щит, — тем ближе мы с ним становились, совсем как раньше. Это я придумала повесить их здесь, чтобы мы могли видеть их все сразу. Бывало, мы лежали здесь до самого утра и строили планы. Вы не поверите, сколько всего нам пришлось придумать.

Пока Кэролайн говорила, Мэри терла и терла ноги, то массировала их, то чесала — изучая мозаику прошедшей недели. Были снимки, где контекст был ясен с первого взгляда. На нескольких Колин стоял на балконе — гораздо более отчетливых, чем тот, зернистый. Были фотографии Колина, входящего в гостиницу, еще на одной он сидел в кафе на понтоне, был Колин в толпе, под ногами голуби, за спиной — башня с часами. На одной он голый лежал на кровати. Другие кадры понять было труднее. На одном, сделанном ночью, при очень плохом освещении, Колин и Мэри шли через пустую площадь. На переднем плане — собака. На некоторых снимках Колин был совершенно один, на других при увеличении кадра от Мэри осталась только ладонь, или рука по локоть, или бессмысленный кусок лица. Все в совокупности эти фото запечатлели каждое знакомое ей выражение его лица, озадаченно нахмуренные брови, напрягшиеся губы — сейчас он что-то скажет, — глаза, выражение которых так легко сделать мягче, сказав пару ласковых слов, и каждая карточка фиксировала, судя по всему с наслаждением, новый ракурс этого хрупкого лица — брови, сходящиеся у переносицы, глубоко посаженные глаза, жесткая линия чуть приоткрытого рта.

— Зачем? — спросила наконец Мэри.

Язык был тяжелый и неповоротливый и камнем лежал на пути у сказанного слова.

— Зачем? — повторила она чуть более решительно, но слово, поскольку она внезапно поняла ответ на свой вопрос, превратилось в еле слышный шепот.

Кэролайн обняла Мэри покрепче и заговорила снова:

— Потом Роберт привел вас домой. Как будто сам Бог решил помочь нам. Я пришла в вашу спальню. Этого я от вас никогда не скрывала. И тогда я поняла, что фантазия становится реальностью. Вы когда-нибудь испытывали это чувство? Это все равно что сделать шаг сквозь зеркало.

Глаза у Мэри закрылись. Голос Кэролайн стал далеким и гулким. Она усилием воли открыла глаза и попыталась встать, но Кэролайн крепко держала ее за плечи. Глаза снова закрылись, и она вылепила ртом имя Колина. Язык был слишком тяжелым, чтобы справиться со звуком «л», понадобилось бы несколько человек, чтобы сдвинуть его с места, людей с именами без буквы «л». Слова Кэролайн были повсюду вокруг, тяжелые, бессмысленные, беспорядочно падающие со всех сторон предметы, от которых у Мэри занемели ноги. Потом Кэролайн стала бить ее ладонью по лицу, и она проснулась — как будто в другую историческую эпоху.

— Вы заснули, — говорила Кэролайн. — Вы заснули. Вы заснули. Роберт и Колин вернулись. Они нас ждут. Пора идти.

Она рывком поставила Мэри на ноги, положила ее безвольную руку себе на плечи и вывела из комнаты.

Глава десятая

Все три окна были распахнуты настежь, и галерея была залита закатным светом. Роберт стоял спиной к окну, держал в руке бутылку шампанского и терпеливо снимал с горлышка маленький проволочный намордник. Под ногами у него валялась смятая золотая фольга, а рядом стоял Колин, с двумя бокалами наготове, еще не успевший привыкнуть к гулкой, как в пещере, пустоте пространства. Когда женщины вышли из кухни, мужчины, оба, обернулись и кивнули. Мэри удалось восстановить равновесие, и теперь она шла короткими неуверенными шажками, опираясь одной рукой о плечо Кэролайн.

Болезненная хромота, сомнамбулическое шарканье — они медленно шли к импровизированному столу; Колин сделал пару шагов навстречу и спросил:

— Мэри, что с тобой такое?

Тут же хлопнула пробка, и Роберт резко потребовал бокалы.

Колин вернулся и подставил их под горлышко, встревоженно глядя через плечо. Кэролайн усадила Мэри на один из двух оставшихся деревянных стульев, устроив ее так, чтобы она оказалась лицом к мужчинам.

Мэри разлепила губы и остановила взгляд на Колине. Он шел к ней с полным бокалом в руке, как в замедленной съемке. Яркий свет за его спиной позолотил торчащие в стороны прядки волос, и его лицо, которое было ей знакомо даже больше, чем собственное, выглядело озабоченным. Роберт поставил бутылку на сервант и пошел вслед за Колином. Кэролайн, как дежурная медсестра, стояла на страже рядом со стулом Мэри.

— Мэри, — спросил Колин, — что случилось?

Они столпились вокруг. Кэролайн прижала руку ко лбу Мэри.

— Видимо, небольшой солнечный удар, — тихо сказала она. — Беспокоиться не о чем. Она сказала, что вы долго плавали, а потом уснули на солнце.

Губы у Мэри зашевелились. Колин взял ее за руку.

— Температуры у нее нет, — сказал он.

Роберт зашел за спинку стула и обнял Кэролайн за плечи. Колин сжал Мэри руку и начал вглядываться в ее лицо. Ее глаза, с расширенными от желания или от невозможности что-то сказать зрачками, глядели на него в упор; внезапно в уголке глаза набухла слеза и скатилась по щеке. Колин смахнул ее указательным пальцем.

— Ты заболела? — прошептал он. — Это солнечный удар?

Она на секунду закрыла глаза, а потом ее голова чуть качнулась из стороны в сторону. Еле слышный звук, едва отличимый от выдоха, сорвался с ее губ. Колин наклонился ближе к ее губам.

— Говори, — настойчиво просил он, — попробуй сказать.

Она резко хватанула ртом воздух и на несколько секунд задержала дыхание, а потом откуда-то из самой глотки вышло сдавленное, жесткое «к».

— Ты пытаешься произнести мое имя?

Мэри открыла рот шире, теперь она дышала часто, как будто ей не хватало воздуха. Она отчаянно ухватила Колина за руку. И снова резкий вдох, задержка дыхания и опять невнятное жесткое «к». Она повторила звук, смягчила его — «кь»… «кхь»… Колин еще плотнее прижал ухо к ее губам. Невероятным усилием она смогла выдавить из себя «х… х…», а потом прошептала: «…ходи».

— Холодно, — сказал Роберт. — Ей холодно.

Кэролайн резко толкнула Колина в плечо:

— Нечего толпиться вокруг нее. Ей от этого не легче.

Роберт подхватил свой белый пиджак, накинул его Мэри на плечи и заботливо расправил. Она по-прежнему крепко держала Колина за руку, ее лицо подалось вперед, к нему, а глаза отчаянно шарили по его лицу в поисках понимания.

— Она хочет уйти, — звенящим голосом сказал Колин. — Ей нужен врач.

Он высвободил руку из отчаянно сжатой ладони Мэри и похлопал ее по запястью. Она смотрела, как он с неприкаянным видом бродит по галерее.

— Где у вас телефон? Наверняка у вас есть телефон.

В голосе у него явственно звучала паническая нотка. Роберт и Кэролайн рука об руку шли за ним следом, загораживая от нее Колина. Она еще раз попыталась издать звук, но горло было бессмысленно мягким, язык неподъемным грузом лежал поперек рта.