Юрий Долетов - Страна «гирин герен»

• Название: Страна «гирин герен»
• Автор: Юрий Долетов
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1989
• ISBN: 5-02-016577-8

На географической карте нет страны с таким названием. Между тем предлагаемая книга — это непосредственные впечатления журналиста-международника о реально существующем государстве, где как бы в концентрированном виде «собрана» вся Африка с ее джунглями и саваннами, с великими реками, со всеми богатствами земли и вод. Там обитает множество народов и племен. Там, как в зеркале, отражены все проблемы, все беды, тревоги и надежды Африканского континента.

---

Океку-старший зашарил по карманам.

— Уберите, пригодятся еще. За сына не волнуйтесь. У меня для него небольшой подарок — «московская барышня», — доктор протянул мальчугану дарящую теплоту улыбки куклу-матрешку.

…На другой день после поездки в глубинку я был в больнице. Чуди Ачуфуси о чем-то спорил с рассудительным, спокойным профессором Фебианом Кудеку.

— Может, вас послушает? — сказал профессор, обращаясь ко мне. — Я ему втолковываю, что нужно двигаться вперед — поступать в аспирантуру.

— Простите, учитель, на месте не стою.

— Вот-вот.

— Успеется с аспирантурой, материала мало накопил. А сейчас, простите, я вас покину. Медсестры и фельдшера ждут — занятия у меня с ними.

Мы остались одни.

— Вот она, молодость. Жаль. Я ему даже рекомендательное письмо для аспирантуры составил. А он… Вероятно, и нам надо стать такими, как наш молодой коллега, — сказал профессор. — Больше для других старается, чем для себя. Из-за этого один врач ушел из больницы, здорово схлестнулись…

Разговор был тяжелым. Врач, назову его г-н Н., один из тех, кто щеголял в модном костюме заморского покроя, напирал на Чуди Ачуфуси:

— С тобой невмоготу стало работать.

— Как понимать?

— Пациентов отбиваешь.

— Сами идут.

— Сами, — скривился г-н Н. — Они на нас после тебя и не смотрят. Чудак, не тобой введено. Как у нас говорят, «человек, не имеющий денег, не может утверждать, что он мудр». На деньги, что дают за лечение, можно со временем купить автомашину, открыть свою клинику. Собственная практика — самый быстрый и короткий путь к богатству.

— В Нигерии есть и другая присказка.

— Интересно, какая?

…Как-то в лесу сошлись буйвол и поросенок. Каждый из них до этого бродил порознь и теперь был рад встрече. После знакомства порешили искать пропитание сообща. Сказано — сделано. Но согласие царило лишь до тех пор, пока друзья не добрались до развилки. И тут-то они стали спорить, по какой из двух дорог идти дальше.

Буйвол предложил ту, что была длиннее. Поросенок, наоборот, настаивал на короткой. Спорили долго, но так ни о чем и не договорились, еще больше рассорились. И тогда каждый выбрал дорогу по своему разумению. Буйвол пошел по длинной и, хотя намаялся, добрался целым и невредимым до намеченного места. Поросенок свернул на короткую, которая вывела его к болоту. Не желая возвращаться обратно, он двинул напрямик, завяз в трясине, да так там и остался.

— Что ты этим хочешь сказать? Что я поросенок?

— Нет! Самая короткая дорога часто никуда не ведет. Нельзя для себя одного жить. Есть люди совершенно иных жизненных устремлений.

— Каких?

— Тебе не понять…

Вечером я приехал к Чуди Ачуфуси домой. Он разговаривал с застенчивым юношей лет двадцати. Я узнал, что юноша интересуется, ехать ли ему учиться в Советский Союз. Вопросы были самые обычные. Они возникают, наверное, у каждого человека, у которого появляется возможность побывать в другой стране, — не замерзнет ли он в Москве, труден ли русский язык, где живут студенты-нигерийцы.

— Что тебе сказать? — Чуди Ачуфуси расхаживал по комнате. — Национальные кадры Нигерии очень нужны: без них хода вперед нет. О работе не беспокойся. Нам, нигерийцам, первым получившим образование в Советском Союзе, было трудно. Времена были не те. Работой приходилось взламывать стену недоверия к советскому диплому. Доказывать, что наши знания ничуть не хуже, чем у тех, кто получил образование на Западе, и даже лучше. Словом, не волнуйся! Отучишься — на мир по-иному смотреть будешь.

Юноша распрощался.

— Так каждый раз. Домой приходят, где ни появлюсь, сразу — что да как?

Чуди Ачуфуси прервал разговор, взял докторскую сумку. Извинившись, он оставил меня на некоторое время одного. Ему нужно было сходить к одному пациенту, чтобы сделать укол.

В Нигерии сейчас много говорят и пишут о нашей стране. Этот интерес отражает ломку старых взглядов о Советском Союзе. Знакомые нигерийцы рассказывали мне, как колониальная администрация в свое время пресекала малейшие попытки узнать правду о первой стране социализма. Тех, кто слушал радиопередачи из Москвы или читал книги о СССР, преследовали.

В период правления колонизаторов их пропаганда изображала все, что касалось Советского Союза, как «страшное зло». Нигерийцам внушали, что красный цвет таит в себе опасность и несет беду. И ни слова не говорили о том, что пролетариат поднял свои красные знамена на баррикадах, на демонстрациях в знак революционного протеста против гнета буржуазии и что красный флаг стал символом единения трудящихся разных стран, символом их борьбы за свободу и справедливость, за социализм. Искаженные представления об СССР создавали немало преград на пути сближения двух народов в первые годы самостоятельного развития молодого государства.

Гражданская война, в ходе которой решалось — быть или не быть Нигерии единой, открыла нигерийцам глаза на многое. Сепаратисты Биафры, поддерживаемые империализмом, развернули действия за выход из федеративной Нигерии, что грозило стране расколом. Традиционные западные «друзья» стали в позу выжидателей. В это трудное для нигерийского народа время Советский Союз решительно выступил за сохранение единства молодого государства. Ему была оказана моральная и материальная поддержка, явившаяся, по оценкам многих нигерийцев, существенным вкладом в дело победы патриотических сил над сепаратистами.

После войны нигерийский народ взялся за решение главной задачи — достижение страной экономической самостоятельности. Эти планы находят полное понимание у советских людей. Наши инженеры и рабочие участвуют в сооружении первенца нигерийской тяжелой индустрии — металлургического комбината в Аджаокуте, специалисты готовят для него кадры. Нефтяники помогают ставить новые буровые…

Возвратился Чуди Ачуфуси, предложил прогуляться.

Мы вышли из дома. В темном небе ярко горели звезды, от легких дуновений ветра листья пальмы шуршали по крыше.

— Жаль, береза в тропиках не приживается. Посадил бы тут рядом.

Чуди Ачуфуси подошел к пальме, притронулся к шершавому стволу.

— С какого дерева никогда не опадают листья?

— С манго! — ответил я наугад. — Нет.

— С авокадо!

— Нет. Листья не опадают с пальмы, даже если засохнут. Их не может сорвать самый буйный тропический ураган.

Я смотрел на Чуди Ачуфуси. Поймал себя на мысли, что в судьбе этого нигерийца обнаружилось и прорастает все то, что есть незримо во всех нас, советских людях.

Перед отъездом из Энугу я зашел в больницу попрощаться с Чуди Ачуфуси. Мне сказали, что доктор срочно отправился в какое-то селение к больному.

В Лагос вела знакомая бетонка.

Всюду рука человека укротила свирепые джунгли:
Усики ямса обвились вокруг бамбука.
Рощи бананов, плантации каучука тянутся
Вдаль, уходя в бесконечность, —
Вот она, Африка: надрезы на стройных стволах,
Сбор нагретых на солнце душистых гроздьев банана,
Борьба за свободу и счастье против столетий рабства,
Тяжкие мысли о прошлом, которое не вернется,
Радость надежды на завтра, радость собственной силы, —

вспомнились стихи нигерийского поэта Кэйа Эпелле.

После тягуна — затяжного подъема — я свернул на обочину: перегрелся мотор. Выключил зажигание. Машина наполнилась шелестом деревьев, щебетанием птиц. Откуда-то из глубины тропического леса доносился веселый постук тамтама. Барабанщик передавал какую-то новость. Может, это был рассказ о деревенской свадьбе или удачной охоте. А может, барабанщик, подхватив эстафету, передавал новую весть о «русском докторе».

«Водяной слон»

После очередной поездки по стране, в общем-то непродолжительной, Лагос опять показался тесным и шумным. На улицах — орды урчащих автомашин, на тротуарах — толпы горожан в ярко-пестрых африканских одеждах. Оторопь от этой сумятицы, стоило проехать немного по городу, проходила сама собой: сказывалась привычка видеть его таким всегда — и в будни, и в праздники.

Сейчас в облике Лагоса появилось что-то новое, загадочное. Сначала я даже не понял, что именно. И лишь минут через тридцать, медленно пробираясь по забитым автомашинами улицам, сообразил, что неосознанно поразило меня: «Аргунгу», — кричали витрины супермаркетов; «Аргунгу», — напоминала неоновая реклама; «Аргунгу», — горланили с иерихонской силой динамики на площадях. Было похоже, что слово «Аргунгу» витает в воздухе, что оно у всех на устах и нет сейчас для Нигерии ничего важнее на свете, чем это слово. Все назойливо зазывало в Аргунгу на невиданную рыбалку, большой праздник рыбаков, или, как его тут называют, фестиваль.