Фрэнсис Сондерс - ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны

• Название: ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны
• Автор: Фрэнсис Сондерс
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Военное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9950-0323-6

Книга британской журналистки и режиссёра-документалиста Фрэнсис Стонор Сондерс впервые представляет шокирующие свидетельства манипуляций ЦРУ в сфере культурной политики в годы холодной войны. На основе скрупулёзно собранной архивной информации автор описывает деятельность ЦРУ по финансированию и координации левых интеллектуалов и деятелей культуры в Западной Европе и США с целью отдалить интеллигенцию от левых идей, склонить её к борьбе против СССР и привить симпатию к «американскому пути». Созданный и курируемый ЦРУ Конгресс за свободу культуры с офисами в 35 странах являлся основным механизмом и платформой для этой работы, в которую были вовлечены такие известные писатели и философы, как Раймонд Арон, Андре Мальро, Артур Кёстлер, Джордж Оруэлл и многие другие.

---

Сидни Хук, который создавал Американский комитет вместе с ЦРУ, был потрясён решением Конгресса сократить финансирование. Игнорируя определение Джоссельсона о самороспуске Комитета, он вышел прямо на Аллена Даллеса, чтобы просить больше денег. Сол Штейн (который предупреждал, что «если американские интеллектуалы теряют свои голоса в Западной Европе за неимением 20 тысяч долларов в год, тогда новому Гиббону лучше начать точить карандаши прямо сейчас») был полностью проинформирован о таком развитии событий, равно как и Норман Томас, бывший кандидат-социалист на пост Президента США, который в то время занимал руководящую должность в Американском комитете. Кроме того, оба этих человека лоббировали свои интересы в разведывательном сообществе через «общего друга доктора Лилли», члена Совета по психологической стратегии и консультанта ЦРУ. Зная, что Норман Томас был близким другом и соседом Аллена Даллеса, Штейн предложил Томасу позвонить Даллесу, чтобы «напомнить о его интересе к нашей работе и предложить как можно скорее нам помочь» [528]. На это Томас ответил, что «звонок Аллену Даллесу без важного повода принесёт больше вреда, чем пользы», но затем сказал: «Есть некоторый шанс, что Даллес может быть в стране в эти выходные, я постараюсь связаться с ним в воскресенье» [529]. Это было в апреле 1955 года. К маю в казне Комитета обнаружился грант в размере 4000 долларов от фонда «Азия» ЦРУ и 10 тысяч долларов от Фонда Фарфилда. Джоссельсон проиграл.

Артур Шлезингер теперь писал Корду Майеру плачевные письма с жалобами на «некоторых членов» Исполнительного комитета, которых из-за вновь обретённой щедрости ЦРУ раздувало от собственной значимости. Мейер в ответ объяснял: «Мы, конечно, не планируем какую-либо долгосрочную полномасштабную помощь, и недавно предоставленный единичный грант был результатом настоятельной просьбы непосредственно Сидни Хука и косвенно Нормана Томаса. Мы надеемся, что передышка, предоставленная этой помощью, может быть использована либо этими господами, либо другими разумными людьми для реорганизации Исполнительного комитета и разработки интеллектуальной программы. Если эта реорганизация в руководстве окажется невозможной, то нам, я думаю, придётся позволить Комитету умереть естественной смертью, хотя я думаю, что этот курс может привести к неприятным последствиям за рубежом». В конце письма Мейер поблагодарил Шлезингера за то, что тот «оказался выше бесполезных разговоров», и выразил предположение, что они скоро «детально обсудят всю проблему в целом» [530].

Стратегия Даллеса-Майера оказалась полностью ошибочной, как и опасался Джоссельсон. Дополнительные долларовые поступления только откладывали момент окончательного конфликта между «меткими стрелками» из Нью-Йорка и искушёнными участниками операции в Париже. Менее чем через год взаимное недоверие и язвительность, которые впервые появились после набоковского Парижского фестиваля 1952 года, вылезли наружу. 26 марта 1956 года английская газета «Манчестер Гардиан» опубликовала письмо Бертрана Рассела, в котором говорилось о «зверствах ФБР в ходе судебного разбирательства над Розенбергами». Автор сравнил Америку с «другими полицейскими государствами, такими, как нацистская Германия и сталинская Россия». Джоссельсон немедленно отреагировал, предложив Ирвингу Кристолу найти «умного американского корреспондента в Лондоне», чтобы взять у Рассела интервью и «показать, что Рассел не видел никаких новых доказательств по делу Розенбергов, и что его заявление было основано на коммунистической пропаганде, которую он в силу своего возраста уже не может отличить от истины» [531].

В то время когда Джоссельсон готовился нивелировать обвинения Рассела с помощью тщательно построенного интервью, Американский комитет решил пойти в лобовую. Письмо протеста было направлено непосредственно Расселу. Его обвинили в «грубом отступлении от стандартов объективности и справедливости» и в оказании «существенной помощи врагам, с которыми он, как предполагалось, должен был вступить в бой». Расселу был задан вопрос: не приходило ли ему в голову рассмотреть «уместность ложных и безответственных заявлений о процессе осуществления правосудия в Соединенных Штатах из уст сторонников культурной свободы, в частности членов Конгресса за свободу культуры»? [532] Не удивительно, что ответом Рассела на письмо стал его уход в отставку в качестве почётного председателя Конгресса.

Джоссельсон был в ярости, и не в последнюю очередь потому, что письмо Расселу было «передано нам в самой безапелляционной форме». Это казалось немыслимо, что такое сообщение могло быть отправлено в любой другой филиал Конгресса без предварительного согласования с Джоссельсоном. После созыва чрезвычайного кворума Исполнительного комитета в Париже Джоссельсон направил послание с официальным осуждением американского подразделения за его неспособность «проконсультироваться с нами во время осуществления внутри Конгресса мер, которые могут иметь серьёзные международные последствия» [533]. Было слишком поздно что-либо предпринимать для восстановления Рассела, чья четвёртая отставка из Конгресса уж точно была последней. В июне 1956 года его имя было удалено из всех штампов на документах Конгресса.

Однако проблемы на этом не закончились. Два месяца спустя прошение об отставке Джеймса Фаррелла с поста национального председателя Американского комитета появилось во всех газетах. Фаррелл был сложным человеком. Будучи общепризнанным антикоммунистом, он терпеть не мог многих нью-йоркских интеллектуалов, чьей излюбленной позой был «авангардизм Парк-авеню», который являлся лишь предлогом, чтобы не делать свою работу качественно. Фаррелл однажды уже уходил из политики; в письме Мейеру Шапиро в 1941 году он говорил: «Я понял, что сегодня в мире я могу сделать не так много, и есть достаточно людей, изображающих из себя государственных деятелей. Поэтому я предпочитаю сосредоточиться на своей работе» [534]. С другой стороны, перед искушением крестового похода против коммунизма было трудно устоять, и он взял руководство на себя, в конце концов, потерпев поражение не от коммунизма, а от мелкой бдительности своих коллег-крестоносцев. «Помешательство на каком-то одном предмете, - однажды предупреждал Джордж Оруэлл, - и страх произнесения ереси не дружат с творческими способностями». Письмо Фаррелла об отставке пахло усталостью от холодной войны: «Мы никогда не были способны пустить наши корни глубоко в американскую жизнь. Мы не смогли внести достаточный вклад в борьбу против цензуры в нашей стране... настало время для всех, кто верит в дух свободы, предпринять новые усилия, направленные на достижение его возрождения... Мы постоянно балансируем по краю и рискуем превратиться в политический комитет со своими взглядами по вопросам внешней политики и многим другим вопросам. Таким образом, мы находимся перед угрозой смешения политики и культуры». Он также подчёркивал личную причину для отставки, которая была завуалированным предупреждением для других писателей о сущности Американского комитета: «Если я хочу писать лучше, то я должен уделять этому больше времени и учиться» [535].

Наверное, всё так бы и завершилось, но Фаррелл решил объявить о своей отставке сначала в «Нью-Йорк Таймс». В ночь на понедельник 27 августа 1956 года, по-видимому, изрядно разойдясь от алкоголя, он позвонил в редакцию. В своём прошении об отставке он критиковал неспособность Американского комитета к сплочению как массовой организации, беспомощность сделать что-либо с цензурой в Соединенных Штатах, невнимание к американским гражданским свободам и отношение к маккартизму. Принятием прошения об отставке Фаррелла занималась назначенная советом директоров Диана Триллинг. Ответ на это прошение она оформила в письме, наполненном ледяным презрением.

Новость об отставке Фаррелла привела Майкла Джоссельсона в Париже в неистовую ярость. Джоссельсон гневно писал: «Мы не можем понять, почему Комитет не использовал 24-часовой период между временем, когда г-жа Триллинг получила прошение, и временем, когда эта история попала в печать, чтобы заменить первоначальное заявление Джима Фаррелла на заявление об отставке, которое бы устраивало все заинтересованные стороны?» [536].

Поиграли и хватит. Когда Ирвинг Браун получил письмо с просьбой оплатить членские взносы в Американский комитет за три года, он попросту проигнорировал его. Юнки Флейшман отказался от своего места в совете в октябре 1956 года, обосновав это занятостью в парижской операции. 31 января 1957 года Сидни Хук написал Набокову о том, что Американский комитет «неохотно принял решение о приостановлении активной организационной деятельности» в связи с финансовыми трудностями.

15. Команда Рэнсома

«Я утверждаю, что ЦРУ не только ведёт