Жюль Верн - Робур-Завоеватель. Властелин мира (сборник)

• Название: Робур-Завоеватель. Властелин мира (сборник)
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905667-36-7

Придумав легендарную подводную лодку «Наутилус», великий писатель-изобретатель Жюль Верн не остановился на достигнутом. Вместе со своими героями он стремился покорять все новые и новые стихии.

В романе «Робур-Завоеватель» эта стихия – воздух. Человечество должно научиться летать! Но что лучше – аэронавтика или авиация?! Два непримиримых лагеря ученых и энтузиастов никак не могут прийти к согласию в этом вопросе. Чтобы доказать превосходство своего летательного аппарата, талантливый изобретатель Робур решается на отчаянный шаг: он похищает двух самых рьяных сторонников воздушных шаров и отправляется вместе с ними в кругосветное путешествие по воздушному океану на своем «Альбатросе».

Нет стихий, которые не может покорить герой романа «Властелин мира». Он создал удивительную машину, совмещающую в себе функции скоростного автомобиля, морского судна, подводной лодки и… летательного аппарата! Правительства ведущих стран мира готовы заплатить любые деньги талантливому изобретателю. Однако он неуловим – ведь никто не в состоянии догнать его ни на суше, ни на море и уж тем более под облаками. Он появляется внезапно то тут, то там, и никто даже не знает, кто этот таинственный конструктор, провозгласивший себя «Властелином мира».

---

– Млекопитающих?.. – вскричал один из членов клуба.

– Вот именно! Ведь если мне не изменяет память, летучие мыши отлично летают! Как видно, тот, кто меня перебил, и не подозревает, что животное это принадлежит к классу млекопитающих, или, быть может, ему когда-нибудь доводилось приготовлять омлет из яиц летучей мыши?

Эта отповедь заставила скептика умолкнуть и прекратить дальнейшие попытки прерывать оратора, а Робур продолжал с прежним пылом:

– Но следует ли из этого, что человечеству надо отказаться от завоевания воздушных просторов, от стремления преобразовать общественные и политические нравы и порядки нашего старого мира, даже не испробовав для этого столь совершенное средство передвижения? Ну нет! И подобно тому, как человек стал повелителем морей сначала с помощью весельного или парусного судна, а затем – колесного или винтового парохода, он станет также и повелителем воздушной стихии с помощью аппаратов тяжелее воздуха, ибо надо быть тяжелее воздуха, чтобы стать сильнее его!

На этот раз собрание взорвалось. Из всех уст, словно из множества ружейных стволов и пушечных жерл, нацеленных на Робура, вырвался общий крик возмущения. То был ответ на вызов, брошенный всему лагерю сторонников воздушных шаров, то было открытое возобновление войны между приверженцами «аппаратов легче воздуха» и «аппаратов тяжелее воздуха»!

Робур и бровью не повел. Скрестив руки на груди, он невозмутимо ждал, когда восстановится тишина.

Дядюшка Прудент жестом повелел прекратить враждебные действия.

– Да, – с силой продолжал Робур, – грядущее принадлежит летательным машинам. Воздух – для них достаточно надежная опора. Если придать столбу этой упругой материи восходящее движение со скоростью сорока пяти метров в секунду, то человек сможет удерживаться на верхнем конце воздушного столба при условии, что площадь подошв его башмаков составит не менее одной восьмой квадратного метра. А если скорость этого воздушного потока увеличится до девяноста метров в секунду, человек сможет ступать по воздуху босиком. Заставляя массу воздуха двигаться под действием лопастей винта с названной скоростью, можно добиться того же результата.

То, что говорил в тот вечер Робур, не раз уже высказывали до него многие сторонники авиации, труды которых должны были медленно, но верно привести к решению проблемы воздухоплавания. Честь распространения этих в общем простых идей принадлежит де Понтон д’Амекуру, де Лаланделю, Надару, де Люзи, де Луврье, Лиэ, Бельгику, Моро, братьям Ришар, Бабинэ, Жоберу, дю Тамплю, Саливу, Пено, де Вильневу, Гошо и Татену, Мишелю Лу, Эдисону, Планаверню и еще многим, многим другим! Их идеи не раз отвергали, но затем к ним вновь обращались, и рано или поздно они должны восторжествовать. В их трудах уже был дан ответ тем противникам авиации, которые утверждали, будто птица держится в небе лишь потому, что согревает воздух, который вдыхает в себя! Разве не доказали они, что орел, весящий пять килограммов, должен был бы в таком случае вобрать в себя пятьдесят кубических метров теплого воздуха только для того, чтобы парить над землей?

Именно это Робур и изложил с неопровержимой логикой, не обращая внимания на дикий шум, стоявший в зале; и в заключение он бросил в лицо сторонникам воздушных шаров такие слова:

– Со своими аэростатами вы ничего не сделаете, ничего не добьетесь, ни на что не отважитесь! Самый неустрашимый из ваших коллег-воздухоплавателей, Джон Уайз, хотя и совершил уже воздушный перелет в тысячу двести миль над Американским континентом, вынужден был отказаться от намерения перелететь через Атлантический океан! А с той поры вы не продвинулись ни на шаг, ни на один шаг вперед!

– Милостивый государь, – вмешался дядюшка Прудент, безуспешно пытавшийся сохранить хладнокровие, – вы позабыли слова бессмертного Франклина, сказанные им по поводу первого монгольфьера в те времена, когда воздушный шар только что появился на свет: «Пока это еще младенец, но он вырастет!» И он действительно вырос…

– Нет, почтенный председатель, нет! Он не вырос!.. Он просто растолстел, а это не одно и то же!

То была прямая атака на проекты Уэлдонского ученого общества, которое одобрило, утвердило и субсидировало сооружение аэростата-исполина. Поэтому в зале тотчас же послышались угрожающие возгласы:

– Долой наглеца!

– Вышвырнуть его с трибуны!..

– Докажем ему, что он тяжелее воздуха!

И все в том же духе.

Однако эти угрозы пока что не переходили в действия. И Робур, сохранявший невозмутимость, успел крикнуть:

– Не воздушным шарам, а летательным машинам принадлежит будущее, господа поклонники аэростатов! Птица летает, а она – не баллон, а механизм!..

– Да! Она летает, – воскликнул пылкий Бэт Т. Файн, – но летает она вопреки всем законам механики!

– Вот как? – проговорил Робур, пожимая плечами.

Затем он продолжал:

– После того как были изучены особенности полета всевозможных птиц и насекомых, победила следующая простая и мудрая мысль: надо лишь подражать природе, ибо она никогда не ошибается. Между альбатросом, который делает не больше десяти взмахов крыльями в минуту, и пеликаном, делающим семьдесят взмахов…

– Семьдесят один! – выкрикнул чей-то язвительный голос.

– И пчелой, которая машет крылышками сто девяносто два раза в секунду…

– Сто девяносто три!.. – насмешливо поправили из зала.

– И обыкновенной мухой, которая делает триста тридцать взмахов…

– Триста тридцать с половиной!

– И москитом, который делает их миллионы…

– Нет!.. Миллиарды!

Однако Робур, которого то и дело перебивали, и не думал прерывать своего доказательства.

– Среди этого различного числа взмахов… – продолжал он.

– Есть и большие промахи! – подхватил чей-то голос.

– …и надо искать практически применимое решение. В тот день, когда господин де Люзи обнаружил, что жук-рогач, вес которого не превышает двух граммов, способен поднять груз в четыреста граммов, то есть в двести раз больше собственного веса, проблема авиации была решена. Помимо того, было доказано, что относительная площадь крыльев уменьшается с увеличением размеров и веса их обладателя. С того времени было изобретено и построено больше шестидесяти летательных аппаратов…

– Которым ни разу не удавалось взлететь! – воскликнул секретарь Фил Эванс.

– Которые уже летали и будут летать, – невозмутимо ответил Робур. – Эти аппараты именуют по-разному: стреофоры, геликоптеры, орнитоптеры; возможно, в будущем их назовут средствами авиации от латинского слова avis[7], подобно тому, как ныне корабли называют средствами навигации от латинского слова navis[8], но так или иначе, именно благодаря их появлению человек станет властелином воздушных просторов.

– А винт! – перебил Фил Эванс. – Насколько мне известно, у птицы нет винта!..

– Нет есть! – отвечал Робур. – Как доказал господин Пено, летящая птица в действительности не что иное, как винт, и полет ее – тот же полет геликоптера. Вот почему двигатель будущего – винт…

От подобной напасти
Сохрани нас, святой винт!.. —

негромко запел кто-то из присутствующих на известный мотив из произведения Герольда «Цампа».

И все хором подхватили знакомую мелодию, так исказив ее, что французский композитор, вероятно, перевернулся в гробу.

Когда последние ноты потонули в ужасающей какофонии, дядюшка Прудент, воспользовавшись мгновенным затишьем, счел нужным заявить:

– Гражданин чужестранец, до сих пор вам не мешали говорить, вас не прерывали…

Как видно, по мнению председателя Уэлдонского ученого общества, никто и не думал прерывать оратора, а все эти издевательские выкрики, вопли и угрозы следовало рассматривать лишь как обмен аргументами.

– Однако, – продолжал дядюшка Прудент, – я напомню вам, что теория авиации заранее осуждена и отвергнута большей частью американских и иностранных инженеров. Теория, которая привела к гибели Саразена Волана в Константинополе, монаха Воадора в Лиссабоне, Летюра в 1852 году, Груфа в 1864 году, помимо других жертв, о которых я позабыл, не говоря уже о мифологическом Икаре…

– Теория эта, – возразил Робур, – достойна осуждения не больше той, чей мартиролог включает имена Пилатра де Розье, погибшего в Кале, госпожи Бланшар, разбившейся в Париже, Дональдсона и Гринвуда, упавших в озеро Мичиган, Сивеля и Кроче-Спинелли, Элоа и многих других, забыть которые не так-то просто!

То был мгновенный отпор – «выпад на выпад», как говорят в фехтовальном искусстве.

– К тому же, – продолжал Робур, – на воздушных шарах, как бы вы их ни усовершенствовали, вам никогда не достигнуть сколько-нибудь значительной скорости. Вы убьете десять лет на воздушное путешествие вокруг света, а летательная машина совершит его за восемь дней.