Владимир Цыбулько - Непрочитанные страницы Цусимы

• Название: Непрочитанные страницы Цусимы
• Автор: Владимир Цыбулько
• Издательство: «ИСТФЛОТ»
• Жанр: Военная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98830-043-4

В книге излагается новый взгляд на события начального периода Цусимского боя, которые полностью или частично не нашли своего места в отчетах и заключениях следственной и исторической комиссий, в рапортах и показаниях ее главного «творца» вице-адмирала З.П. Рожественского.

Исторические факты заимствованы из архивных дел и опубликованных документов.

---

1. "12 мая в 8 часов утра <...> адмирал отделил от эскадры крейсера "Рион" и "Днепр" для конвоирования транспортов "Метеор", "Владимир", <...>, до Шанхая. Эскадра снова изменила походный строй - впереди вне строя треугольником шли разведчики <...>, а в самом хвосте госпитальные суда "Орел" и "Кострома" (с. 71,72).

2. "Адмирал Дева, чтобы встретить неприятеля, немедленно пошел на SO <...>. В 5 ч 50 мин отряд заметил неприятельское госпитальное судно и, продолжая идти на юг, в 7 ч из телеграммы с "Идзуми" узнал, что неприятель находится к северу" (с. 779).

3. "Около 4 ч 20 мин 4-й боевой отряд ["Нанива", "Такачихо", "Акаси", "Тсусима"]потопили <...> транспорт [буксир - В.Ц.] "Русь" <...> При этом подошли 5-й ["Ицукусима", "Чин-Иень", "Мацусима", "Хасидате"] и 6-й ["Сума", "Чиода", "Акицусима", "Идзуми"] боевые отряды <.. .> 6-й боевой отряд перед этим увидел два неприятельских госпитальных судна и приказал "Манджи- Мару" и "Садо-Мару" задержать их)" (с. 85).

4. "Главные силы обеих сторон открыли огонь, а 5-й и 6-й боевые отряды пошли атаковать арьергард неприятеля. 6-й боевой отряд, получив приказание адмирала Катаока атаковать находящиеся к югу неприятельские транспорты, немедленно направился туда, но узнав, что это наши же вспомогательные крейсера, повернул <...>. Получив вторичное приказание действовать по способности и заметив на юге неприятеля, 6-й боевой отряд увеличил скорость и пошел туда; по сближении оказалось, что это госпитальные суда неприятеля. Случайно встретив подходящие "Садо-Мару" и "Манджи-Мару", контр-адмирал Того поручил распорядиться с ними этим судам" (с. 110).

5. "Госпитальные суда "Орел" и "Кострома" с начала боя шли <...> позади отряда транспортов, но в 3 часа 30 мин дня были задержаны нашими вспомогательными крейсерами "Садо-Мару" и "Манджи-Мару" и отправлены в Миура-ван" (с. 127).

Крейсер "Манджу-Мару" направился к "Костроме", а крейсер "Садо-Мару" - к "Орлу", сделав без предупреждения два боевых выстрела. На "Орле" в 3 часа 40 минут пополудни подняли сигналы: "Я госпитальное судно" и "Что вам угодно?" Крейсер ответил сигналом "Следуйте за мной", а несколько позже - "Можете понять".

Затем последовало назначение хода 12 узлов и приказание следовать под его конвоем. "Манджу-Мару" аналогичным образом распорядился с "Костромой". К наступлению темноты все четыре корабля встали на якорь в бухте Миура островов Цусима. Только здесь с "Манджу- Мару" сообщили на "Орел" о намерении инспектора осуществить право осмотра госпитального судна. То, что осмотр лишает жизни многих раненых и терпящих бедствие на воде, для инспектора не имело значения. Он стремился лишь поскорее увести "Орел" и "Кострому" подальше от русских боевых кораблей.

Русские крейсера не пытались защитить госпитальные суда, поскольку такую задачу им никто не поставил, а сами они не решились помешать японцам увести госпитальные суда в плен. Командиры госпитальных судов, имея приказание держаться во время боя вне выстрелов, не стремились форсированием хода (особенно "Орел") уйти от противника к своей эскадре, хотя и видели его приближение.

Командир "Орла" капитан 2 ранга Лахматов так объясняет свои действия: "Я не сомневался, что пароход-госпиталь неприкосновенен, как во время боя, так и после него, и ему будет предоставлена свобода исполнять свое прямое назначение". Видимо, уважаемый командир судна не знал, что в Порт-Артуре японцы захватили находившиеся там госпитальные суда "Казань" и "Ангару".

В бухте Миура на "Орел" прибыли для осмотра японский лейтенант, два мичмана и врач, а также несколько сигнальщиков, они осмотрели корабль. Внимательно ознакомились с вахтенным журналом, выискивая в нем данные о походах "Орла", его заходах в попутные порты, сигналах командующего эскадрой. Перечисленные действия были наиболее удобны для усмотрения в них следов ведения военной разведки. Именно этот путь использовали японцы для задержания "Костромы", ссылаясь при этом на донесения японских агентов в портах. К тому же избранный путь оказался в русле указаний приказа адмирала Того относительно госпитальных судов - "скрытых разведчиков". Тщательный осмотр корабля, длительное пребывание инспекторов в штурманской рубке, их работа с картами и документами не дали ничего существенного. Дело клонилось к тому, что "Орел", как и "Кострома", будут обвинен в ведении разведки.

Положение в корне изменилось, когда инспекторы встретились с англичанами на верхней палубе. Произошла длительная беседа об обстоятельствах пребывания английских моряков на госпитальном судне. Беседа породила идею обвинение "Орла" в ведении разведки заменить фактом нарушения конвенции, состоящим в пребывании на корабле небольных иностранных моряков. В этом виделось использование госпитального судна в военных целях. Старший инспектор с новой идеей отправился на крейсер "Манджу-Мару" и вернулся обратно около полуночи. Он привез ответ командира крейсера, который признал в нахождении англичан на "Орле" нарушением Гаагской конвенции. Предоставить "Орлу" свободное плавание японцы отказались, передав решение вопроса на усмотрение высших военно-морских властей порта Сасебо. Перед выходом в море на "Орел" и "Кострому" прибыли караулы под командованием офицеров. Корабли были фактически арестованы.

15 мая утром госпитальные суда "Орел" и "Кострома" под конвоем "Манджу-Мару" вышли из бухты Миура в море и взяли курс на Сасебо. В походе экипажи кораблей стали очевидцами гибели торпедированного ночью крейсера "Адмирал Нахимов". Командиры госпитальных судов просили у конвоира разрешения оказать помощь терпящему бедствие кораблю и получили добро. Когда на "Орле" все было приготовлено к приему раненых и тонувших людей, начался спуск катеров и шлюпок на воду, от конвоира поступило приказание об отмене разрешения. "Орел" во второй раз был лишен возможности выполнять свою милосердную функцию.

По прибытии "Орла" в военный порт "Сасебо" вечером 15 мая на корабль явилась комиссия японских морских офицеров, которая немедленно приступила к производству дознания. Председательствовал в комиссии капитан-лейтенант К. Нази, владевший русским языком. Отличие дознания от инспекции (осмотра) госпитальных судов заключалось в их различной ведомственной принадлежности и решаемых задачах. Инспекция проводилась представителями флота и имела целью установление факта нарушения (улики) положений Гаагской конвенции. Дознание же являлось составной частью призового судопроизводства. Оно тоже выявляло факты нарушения конвенции, осуществляло документальное оформление факта нарушения и устанавливало его виновника. Допрашивали только командира корабля. Возможно, его одного считали виновным в "нарушении" Конвенции. Перечень вопросов, которые интересовали дознавателей, остался тем же, что и у инспекторов. Обстоятельное обследование было произведено по эпизоду размещения на "Орле" четырех английских подданных. По-видимому, у капитан-лейтенанта К. Нази появились сомнения в правомерности утверждения о нарушении "Орлом" Конвенции в связи с размещением на нем англичан. Он предпринял попытку найти улики ведения кораблем разведки, но его поиски оказались безрезультатными.

В ходе дознания капитан-лейтенанту К. Нази был вручен протест Российского общества Красного Креста, подписанный уполномоченным Я.Я. Мультановским, его помощником В.Г. Остен-Сакеном и делегатом Французского общества Красного Креста А.П. Парисом. В протесте был сделан акцент на лишение госпиталя возможности выполнить свою миссию, ставились вопросы обстрела "Орла" японцами и захвата ими корабля.

18 мая главный доктор госпиталя получил от главного командира порта Сасебо официальное уведомление об аресте госпитального судна по подозрению в нарушении положений Гаагской конвенции. В чем именно состояли эти нарушения, главный командир не указал. Так получил официальное оформление захват "Орла", хотя фактически он был совершен тремя днями раньше. На корабль получил назначение в качестве комиссара лейтенант Кимура, на которого возлагалось: информирование личного состава о распоряжениях японских властей, контроль за порядком и дисциплиной, подача заявок в довольствующие органы. Однако положение экипажей госпитальных судов никак не изменилось. Они по-прежнему содержались как пленные и не могли ничего сообщить о себе на родину.

А между тем, Гаагская конвенция не давала Японии права на пленение их. Нарушение конвенции быстро определили в Петербурге.

Российское общество Красного Креста обратилось к японским коллегам с запросом о состоянии здоровья персонала госпитальных пароходов.

21 мая командир "Костромы" Смельский сообщил телеграммой, что пароход находится в плену и все его служащие здоровы, а через четыре дня о хорошем состоянии здоровья экипажей обоих пароходов телеграфировало японское общество Красного Креста. Личному составу разрешили посылать в Россию письма и телеграммы на французском и английском языках. Цензура контролировала корреспонденцию, вычеркивала слова "плен","захват".