Юрий Борев - Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах

• Название: Фарисея. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах
• Автор: Юрий Борев
• Издательство: «Конец века»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-85910-011-10

Единственное в своём роде собрание фольклора постсталинской эпохи — вот что такое «Фарисея» Юрия Борева. Как в России, так и в Ближнем и Дальнем Зарубежье пользуется огромным успехом его же «Сталиниада» (1990). Теперь Ю. Борев собрал воедино исторические анекдоты времён оттепели, застоя и перестройки. Читатели этой книги будут смеяться и плакать, ибо история наша — вечный смех сквозь слёзы. Но смех, как известно, очищает и помогает жить.

---

В 1956 году в Тбилиси объявили атомную тревогу и за это время сняли три памятника Сталину. А когда шёл матч Тбилиси — Ереван и весь город был прикован к этому событию, с помощью вертолёта демонтировали ещё один, самый большой. На постаменте остался один сапог. Когда люди пошли после матча домой, они прогнали каменьями рабочего, отбивавшего этот сапог пневматическим молотком. А на следующий день рядом с сапогом появилась маленькая фигурка.

Аттракцион

В Кахетии есть духан. Когда посетитель открывает дверь, навстречу ему по рельсам выезжает скульптура Сталина с протянутой в приветственном жесте рукой.

Памятник в Телави

В Телави на холме стоял памятник — Сталин с Мамлакат на руках. Каждый месяц благообразный старик освежал его белой масляной краской. В конце концов множество слоёв краски сделали фигуру бесформенной и трудноузнаваемой, приближающейся к гениальной простоте снежной бабы.

Пошёл в дело

Бюсты Сталина пригодились при освоении целины: вождя брали за уши и плоским основанием бюста утрамбовывали бетон. Так Сталин наконец реально послужил строительству новой жизни.

Концы в воду

Снятые в Москве памятники отвозили к Калуге и с машин сваливали в реку.

Объятия, открытые для всех

В Подмосковье, около Фирсановки, был памятник: Ленин и Сталин сидят на скамейке, и Ленин обнимает Сталина. После XX съезда Сталина убрали, остался Ленин, обнимающий пустоту. Люди садились на место Сталина и фотографировались на память в объятиях Ленина.

Предсказание

Во второй половине 30-х годов Троцкий говорил, что на месте памятников Сталину люди поставят памятники жертвам сталинизма.

* * *

В Москве в одном подвале на всякий случай хранится целая армия изваяний Сталина.

Верный продолжатель дела своей жизни

Несколько лет после 1956 года огромная фигура Сталина из красного мрамора валялась в зрительном зале закрытого московского кинотеатра. И какая-то артель распиливала истукана на могильные плиты.

В Кутаиси

В хашную зашёл человек.

— Дайте хаш.

— Хаша нету.

— Как нету?! У вас же написано: «Здесь продаётся хаш»!

— Видишь, портрет Сталина? А где он сам? Нету!

* * *

1965 год. Провинциальный городок в Костромской области. В магазине уценённых товаров продаётся бюст Сталина за три пятьдесят.

* * *

В 1978 году на ярмарке в Лачинском районе Азербайджана можно было купить — фрукты, ковры, лошадей и гипсовые бюсты Сталина кустарной работы.

* * *

1979 год. В поезде «Москва — Баку» немой — а может, и нет — продаёт убогие фотографические календари, складывающиеся гармошкой. В первом — картинки из «Ну, погоди!», во втором — примитивная порнография, в третьем — фотографии Сталина. Бизнес учитывает вкусы потребителей.

«Да здравствует!»

В начале 70-х годов студенты Литинститута хевсур и имеретинец повели сокурсников в ресторан «Арагви». Сидя за столиком, хевсур комментировал:

— Это вошёл грузин. А это русский. А это грузины московского разлива. А вон сидят настоящие грузины.

Поэт из Молдавии спросил:

— А что будет, если я скажу: «Да здравствует Сталин!»?

— Слушай, ты будешь у них уважаемым человеком!

Они подошли к компании, и молдаванин воскликнул:

— Да здравствует Сталин!

Грузины выскочили из-за стола, и эксперимент чуть не кончился дракой.

* * *

Кумир курил
не только трубку мира.
Кумира нет —
остался труп кумира.

Сапожники под подозрением

Болгарский поэт Божидар Божилов гостил в Грузии. Возвращался в гостиницу после доброго застолья. У дверей сидел сапожник. Божидар остановился. Приятели-грузины удивились:

— Божидар, что тут интересного? Сапожник как сапожник!

Божидар ответил:

— А может быть, это отец нового Сталина?

ОТТЕПЕЛЬ И ЗАЗИМКА

Я вижу слишком много освободителей, я не вижу свободных людей… Начнём с того, чтобы освободить самих себя.

Александр Герцен

САНЧО ПАНСА НА ГУБЕРНАТОРСТВЕ

РЕАБИЛИТАЦИЯ

…Столько народу погибло по разным обстоятельствам, даровитейшие по жестокости Вождя! — мы, немногие уцелевшие, пережили не только себя, но и других: ведь из нашей жизни исторгнуто столько лет, в течение которых молодые молча дошли до старости, а старик почти до самых границ человеческого возраста.

Тацит

* * *

В чём разница между материалистом и идеалистом! Идеалист верит в бессмертие души, материалист — в посмертную реабилитацию.

Посмертный пересмотр дела

В 1956 году Михаила Светлова вызвали в МГБ. Пересматривали дело погибшего в лагере поэта. Следователь спросил:

— Вы знали этого человека?

— Да. Он был хорошим поэтом и настоящим коммунистом.

— Он был троцкистом, за это его и посадили.

— Нет, это я был троцкистом, — сказал Светлов. — А он был настоящим коммунистом.

Следователь попросил у Светлова пропуск, подписал и сказал:

— Идите, идите…

Последняя сказка

Теоретик ЛЕФа Сергей Третьяков, цельный, революционно настроенный человек, вырос в семье учителя. Друг Маяковского и Асеева, он всегда смеялся над их пристрастием к картам. В 1937 году его арестовали. В тюрьме он выбросился в лестничный проём.

В 1956 году был пересмотр приговора, вынесенного Третьякову. Оказалось, что в его деле нет никаких других материалов, кроме признания самого Третьякова: я, сын богатого помещика, проиграл всё состояние в карты и вынужден был стать иностранным шпионом.

История Аграновой, рассказанная Марии Демченко

Она пришла в камеру в тапочках и халате. Неделю плакала и молчала. Потом наконец заговорила и рассказала свою историю одной из соседок по камере — Марии Демченко.

Она полячка. В гражданскую войну пришла в Россию вместе с мужем, одним из руководителей армии, помогавшей восставшим крестьянам Галиции. В начале 30-х годов его расстреляли как польского шпиона. А через год она полюбила Агранова, заместителя наркома внутренних дел. В 1937 году его арестовали. Уходя, он говорил: это ошибка. Через несколько дней ей позвонили из тюрьмы и попросили срочно приехать, так как речь идёт о судьбе её мужа, и она в халате и тапочках поехала. Допрос длился сутки. Она должна была подтвердить, что её муж шпион. О её тело следователь гасил папиросы. Она плакала, но не соглашалась. Её повели к начальству. Войдя в комнату, она увидела нескольких человек, и главный из них показался ей знакомым. На этот раз с ней обращались предупредительно, выражали сочувствие и обещали помочь, если она соблюдёт Формальности и подпишет малозначащие бумаги. И вдруг она узнала в начальнике коллегу её мужа, бывавшего у них Дома, и бросилась к нему. Начальник оттолкнул её так, что на отлетела к стене. Её стали избивать, но она ничего не подписывала.

К следующему допросу тактику сменили. Ей сказали, что её муж пострадал из-за неё. У неё тёмное прошлое: первый муж расстрелян, и сама она подозревается в шпионаже. Если она возьмёт на себя всю вину, Агранов будет освобождён. В протоколе она может даже подчеркнуть, что он ничего не знал о её деятельности. Всё это она подписала.

Демченко, бывший директор Партиздата Украины и жена крупного партийного деятеля, осторожно объяснила Аграновой, что её обманули и, оговорив себя, она лишь усугубила положение мужа, так как он, заместитель наркома, зная о «деятельности» своей жены — а по логике органов не мог не знать, — молчал.

И тогда измученная женщина стала биться в железную дверь и требовать, чтобы ей вернули протокол. Её увели, а часа через два приволокли в камеру. Когда к ней вернулось сознание, она опять была у двери, и опять лежала без сознания, и так много раз.

Через неделю Демченко услали по этапу. Агранова дал ей платочек и сказала: «Это будет ваш талисман. Все мы, сидящие в этой камере, погибнем. Но вы должны жить и рассказать правду: что я и мой муж ни в чём не повинны». Демченко унесла этот платочек в ссылку. Через десять лет её выпустили. Она поселилась в Запорожье. Когда в 1947-её арестовали снова, квартирная хозяйка первым делом передала ей в тюрьму платочек Аграновой.

В 1954 году началась реабилитация. Муж Демченко когда-то был секретарём Киевского обкома, и Хрущёв работ у него инструктором. Она написала Хрущёву, и тот её пригласил и сам вернул ей партбилет. Он сказал: «Да, жалко многих хороших людей, — и назвал несколько знакомых имён. — Да, вот ещё личность была — Агранов. Вы его, наверное, не знали». Когда Демченко шла на приём, у неё и в мыслях не было рассказать об Аграновой, её собственный сын ещё не был реабилитирован… Но когда было упомянуто это имя, она уже не могла молчать.