Геомар Куликов - Тайный гонец

• Название: Тайный гонец
• Автор: Геомар Куликов
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1971

Эта повесть рассказывает про мальчика Иву и Ивана Исаевича Болотникова, который более 350 лет назад, в начале XVII века возглавил Крестьянскую войну, хотел облегчить тяжёлую жизнь простого народа — холопов, крестьян.

Много отваги и мужества потребовалось от Ивы, когда, неожиданно для самого себя, сделался он тайным гонцом воеводы Болотникова.

Немало опасных и коварных врагов встало на его пути. Но ведь на свете живут и хорошие люди. С ними тоже встретился Ива.

И они вместе, Ива и эти люди, помогли великому делу, за которое боролся Иван Исаевич Болотников.

---

— Чего это они?

— Кормовой день завтра! — У мальчишки рот от уха до уха. Увидел, что не понял Ива. — Неужто не знаешь?

— Я ж впервой здесь, — словно оправдываясь, сказал Ива.

Мальчишка на радостях даже насмехаться не стал. Принялся объяснять:

— Вишь ты, когда кто из богатых да знатных людей захочет угодить монастырю, то устраивает братии кормовой день — угощение, значит.

— И так не худо ест монастырская братия.

— Ты погляди, что завтра будет! Одного пива да вин заморских сколько понавёз Владимир Туровской.

Повеселел Ива. Ай да Игнатий: знать, недаром велел Кузьме Егорову приходить через ночь! Будет она после кормового дня, когда монастырская братия да ратные люди изрядно выпьют.

Не слушая, что говорит мальчишка дальше, махнул рукой, побежал в келью к старцу Никодиму.

А Ваське в это время приходилось туго.

Не сразу увидел келаря. Велено было ждать.

Томился Васька, стоя в келаревых палатах. В животе урчит от голоду. Да то полбеды.

Страшно Ваське. А ну как допытается келарь про то, что Васька его обманул?

Вышел из келаревых покоев брат-казначей.

Предстал Васька перед тяжёлыми келаревыми очами.

Как и боялся, первый вопрос:

— Отчего долго?

Выговорил жалобно Васька:

— Не брани, христа ради. Едва того Кузьку, будь он неладен, сыскал. С самого утра не ел. Оголодал, спасу нет.

Покатились по круглому Васькиному лицу слёзы, что горошины.

— Не врёшь?

Брякнулся Васька в ноги келарю:

— Куда там! Я тебя пуще самого господа бога боюсь. Бог-то на небе, а ты вот тут…

— Глупости говоришь! Непотребные слова. Нет над человеком выше бога.

Однако почуял Васька: смягчился келарь.

Стал келарь допытываться, где Кузьма был, что сказал. Но не было прежней суровости в его голосе.

Васька осмелел и целую историю рассказал, что придумали вместе с Ивой.

На полслове остановился и келарю:

— Ты бы велел поесть дать. Помираю с голоду.

Чуть приметно раздвинулись келаревы губы — улыбнулся, значит.

Негромко:

— Эй, кто там?

На пороге старый знакомый — монах, что дёргал за ухо Ваську.

— Подай еды мальцу, да поболее. Изголодался. Поди, быка съест.

Покосился монах. Не иначе, шутит келарь. Мыслимо ли: оборванца кормить в келаревых палатах…

А келарь:

— Чего стоишь столбом?

Исчез монах и вернулся быстро с подносом, уставленным всякими блюдами.

Вкусна еда у келаря! Только в горло не идёт она Ваське, хоть и голоден он. Забыть не может Васька, за какие такие заслуги щедро кормит его келарь.

Съел, однако, всё. Похвалил даже — иначе нельзя. Поклонился низко. Ушёл.

А келарь Савва отправился к настоятелю докладывать: сделал, мол, Терентьев сын всё, как надобно.

Хлопотливый день выдался меньшой монастырской братии и работникам.

Прежде к кормовому дню готовились загодя. По нынешним беспокойным временам — всё наспех. Просто ларчик открывался. Проведал дворянин Владимир Туровской, что приближается войско Болотникова. Испугался не на шутку. Разве отсидишься в усадьбе? Свои крестьяне глядят волками. Ждут того часа, чтобы рассчитаться за все обиды и притеснения.

Куда податься? Известное дело, в монастырь. Стены там крепкие, оружие доброе, монастырская братия сытая, здоровая. Однако в монастырь не сунешься с пустыми руками. Приготовил монастырской казне богатые дары, а братии щедрое угощение. Так вот, на радость толстопузым монахам, и объявился нежданно-негаданно кормовой день.

С раннего утра зазвонили величаво и торжественно колокола. Началась праздничная служба в церкви.

А потом…

Полились реки бражные и медовые. В трапезной, где ела монастырская братия, пир горой. Вовсе не божественные песни грянули подвыпившие монахи.

К середине дня не монастырь — скотный двор. Упилась братия до бесчувствия. Валяются монахи кто где. В обнимку шатаются, горланят на всю округу.

Протрезвеет кто — щедр с перепугу дворянин Владимир Туровской — подходи ещё, пей сколько влезет хмельных медов да браги. Кто поглавней — тому сладкие заморские вина.

Свиделись в суматохе Игнатий и Ива. У Ивы глаза блестят — рад.

Игнатий повеселел. Нет всегдашней его опаски. По плечу, похлопал.

— Видать, приходит наше время. К полуночи будь возле кельи старца Никодима. Да неприметно. Сам за тобой зайду. Кашляну негромко три раза — выходи навстречу.

Глава 23. Переменчиво счастье

Время — что дорога. Иной раз пройдёшь — не заметишь. А в другой — тот же путь покажется в тысячу вёрст.

За все годы, что помнил Ива себя, не было такого длинного-предлинного дня.

Едва наступили поздние летние сумерки, был уже Ива возле старцевой кельи на условленном месте. «Эва, как ладно всё складывается! — думал. — Поди, Амвросий и келарь вместе с другими пируют да пьянствуют и знать не знают, какое дело должно совершиться нынешней ночью».

И напрасно так думал Ива.

Потому что не бражничали келарь и Амвросий. Больно тревожное время стояло. А когда зажглись на небе звёзды, неподалёку от Ивы возникли три тени, невидимые в темноте.

Был то Амвросий с двумя дюжими монахами. Решил на всякий случай покараулить Макарьева приёмыша. Стало к полуночи приближаться, понял: не напрасно терял время. И вправду мальчонка ждёт кого-то. Послал одного монаха за келарем Саввой.

— Скажи, надобно у всех ворот новые караулы поставить, числом вдвое более прежних. Трезвых.

И когда раздались Игнатьевы долгожданные шаги и приглушённое троекратное покашливание, услышал их не один Ива. Стояли наготове вовсе близко Амвросий с двумя монахами и келарь Савва.

— Наконец-то! — обрадовался Ива Игнатию.

— Тише… — Тревожен у Игнатия голос.

— Аль не ладно? — испугался Ива.

— Вроде бы, — неохотно вымолвил иконописный мастер.

— Что?

— Караул у всех ворот сменили.

— Давно?

— В том-то и беда — недавно.

— Неужто почуяли?

Промолчал Игнатий.

— Может, со своими людьми из монастыря пробьёмся?

— В монастыре наших мало.

— А может, Кузьма по главным воротам ударит? Пришёл уж небось.

— Монастырь целому войску не взять за неделю.

— Делать-то что? — в отчаянии спросил Ива. — Так ладно всё шло, а вот поди ты!

— Тс-с! — ухватил Игнатий за плечо Иву. — Будто шевельнулся кто рядом…

И услышал негромкие келаревы слова:

— Хватай их!

Навалились дюжие монахи на Игнатия — в рот тряпку, руки назад.

Ива было метнулся в сторону. Поймал его на ходу Амвросий.

— То-то! Попались! — злорадно прошипел. И к Савве: — В угловую башню?

— Погоди, брат Амвросий. Сейчас нельзя. Как ни мало у них сообщников в монастыре, а, сам слышал, есть. Шума лишнего не надо. Давай прямо в келью Никодима.

Ввалились монахи с пленниками в келью. Старец Никодим, писавший за столом, повернул голову.

— Поймали разбойников. Хотели отдать Ивашке Болотникову монастырское оружие, — пояснил келарь Савва.

Спокойным, а вместе с тем будто чужим голосом спросил старец Никодим:

— Не ошибся ли, брат Савва? Разбойников сажают в темницу, а здесь моё жильё.

— Не обессудь, отец Никодим, — вмешался Амвросий. — Вести в башню — шума кабы не было. Есть у них в монастыре сообщники. У тебя только свяжем. Будто пьяных, отнесём в башню.

Старец Никодим промолчал. Глядел куда-то сквозь вошедших. Припасливый Амвросий стал разматывать верёвки.

Дёрнулся Игнатий, как перехватили руки. Сказать ничего не может — рот кляпом, тряпкой, заткнут.

Пришёл Ивин черёд. Амвросий на Савву вопросительно глянул — тот едва приметно кивнул, и застонал Ива, когда один из монахов выкрутил ему назад руки.

— Ноги вяжите! — сказал Амвросий.

Впились верёвки в тело.

— Пошли! — приказал Савва. — Вы вдвоём богомаза тащите, а ты, Амвросий, мальчонку.

«Эх! — с тоской подумдл Ива. — Пропало дело».

Только подумал — широко распахнулась дверь, на пороге Терентий с мужиками.

— Не опоздали, часом? — спросил оружейный мастер. Увидал, что в старцевом жилье делается, сам же себе и ответил: — Кажись, в самую пору.

Шагнул смело в келью, за ним — мужики, иные с топорами.

Попятились монахи. Амвросий со страха к стене прижался.

А Терентий с ножом, что всегда при нём на поясе был, согнулся над Игнатием и Ивой — лопнули на руках и ногах верёвки. Поднялись оба. Игнатий кляп-тряпку вытащил изо рта. Подбородком подвигал. На монахов зло поглядел:

— Челюсть чуть не свернули, чтоб вам! А тебе, Терентий, великое спасибо! Как о беде догадался-то?

— Один из наших, — кивнул в сторону мужиков, — приметил, как тебя с мальчонкой схватили. Ну и ко мне сразу. А у меня, как давеча с тобой сговорились, уже народ собрался. Вот и подоспели.