Елена Обоймина - Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

• Название: Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!
• Автор: Елена Обоймина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906842-16-9

Блистательный танцовщик и гениальный балетмейстер, он завоевал скандальную известность как советский невозвращенец и человек с нетрадиционным взглядом на отношения. «Он хотел стать полубогом, и этот полубог, созданный сперва его фантазией, материализовался и стал управлять его поступками и устремлениями», — скажет о Нурееве подруга его юности Тамара Закржевская.

Имя Рудольфа Нуреева гремело на весь мир. Он безмерно много сделал для мирового балета, прославив русскую школу танца на всю планету. Он воспитал лучших зарубежных солистов. Но за свою славу мэтр заплатил страшную цену: забвение на родине, одиночество, предательство, автокатастрофа, СПИД…

В его постель биографы «укладывали» многих знаменитостей: Микка Джаггера, Леонарда Бернстайна, Ива Сен-Лорана, Фредди Меркьюри, других. Биография гениального танцовщика после того, как он покинул этот мир, стала обрастать вымыслами и откровенно подтасованными фактами, разоблачить которые взялась автор этой книги.

---

«Корсар» имел успех грандиозный. Легкость и стремительность прыжков, способность как бы висеть в воздухе, чем позже он покорил мир, страстность танца и умение перевоплощаться сделали то, о чем Рудик мечтал, — ему предложили остаться в труппе Кировского театра, причем не в кордебалете, через который, как через необходимую ступеньку в артистической карьере, проходили все окончившие училище, а солистом, — честь, которой до него удостоились лишь Фокин и Нижинский».

Если точнее, после этих блестящих выступлений Нуреева пригласили в свои труппы и Кировский, и оба московских музыкальных театра, имени Станиславского и Большой. Причем все — сразу на ставку ведущего солиста! В дополнение к сказанному надо признать, что за тридцать три года на сцене Нуреев так ни разу и не танцевал в кордебалете.

Выбор Рудольфа пал на ставший уже родным Кировский театр. Немало способствовала этому решению и блистательная Наталья Дудинская, которая после экзамена подошла к нему и призналась: ей хотелось бы станцевать с ним в «Лауренсии».

— Не будь глупым, — не без женского кокетства обронила прима-балерина, — не выбирай Большой, оставайся здесь, и мы будем танцевать с тобой вместе.

Стать партнером балерины такого уровня и такой известности было для молодого солиста и поддержкой, и солидным авансом. Наталье Михайловне в то время — уже сорок пять, Рудольфу — всего двадцать, но он не подведет. В своей первой «звездной» роли он покажет себя надежным партнером прима-балерины Кировского театра!

«Прежде чем сесть в поезд на Ленинград, он помчался в Большой театр посмотреть Плисецкую в первом акте «Лебединого озера», — наивно сообщает Диана Солуэй в своей книге о Нурееве[14].

Автор, пишущий о балете, кажется, нисколько не подозревает о том, что Одетта, героиня Плисецкой, не участвует в первом акте «Лебединого», появляясь на сцене только во втором!

* * *

Наступил август. Рудольф работал весь год с таким напряжением, что теперь ему хотелось только одного: расслабить свои мышцы, попринимать грязевые ванны и ничего не делать. В полном одиночестве он отправился в Крым. Но едва успел распаковать вещи, как, будто гром среди ясного неба, пришла неожиданная телеграмма. В ней говорилось, что он должен явиться в Уфу и танцевать в Башкирском оперном театре, дабы возместить свой долг перед Башкирской республикой за ее помощь в годы обучения — половину стоимости за учебу.

И это после такого успеха, о котором несколько недель подряд говорили в Москве и Ленинграде? Рудольф почувствовал, что не может просто так принять этот голый приказ, присланный в телеграмме. И, не откладывая, первым же самолетом вылетел в столицу и ринулся в Министерство культуры, требуя хоть какого-нибудь объяснения этому внезапному и совершенно неожиданному изгнанию.

Его приняла женщина, которая ни слова не добавила к тексту телеграммы:

— Вы должны выехать в Уфу и танцевать там, и тем вернуть свой долг.

Напрасно Рудольф пытался убедить ее, объяснить, что недавние события радикально изменили все направление его карьеры и было бы нелепо разрушать ее возвращением в Уфу, где все, чему он научился в Ленинграде, вскоре будет полностью потеряно. Дама из министерства даже не захотела слушать молодого танцовщика, а просьба все-таки оставить его в труппе Кировского театра была сразу же отклонена. (Позднее Нуреев узнал, что эта дама была на следующий же день уволена из Министерства культуры без всякого объяснения причин.)

Рудольф Нуреев с Аллой Сизовой в балете «Корсар». 1958 г.

«С самого начала Шелков был несправедлив ко мне и унижал меня при любой возможности. Некоторых ребят он подбадривал, постоянно поглаживая по голове и настаивая, чтобы они не перенапрягались. Ко мне де относился как к неполноценному подкидышу из местного сиротского приюта; „провинциальное ничтожество“ — так он любил называть меня. „Не забудь, напоминал он, — что ты учишься здесь только благодаря нашему добросердечию и благотворительности училища“».

Что оставалось делать? Возникло единственно возможное на тот момент решение: оставалось воспользоваться приглашением Большого театра. Рудольф отправился на прием к директору театра, который тут же предложил ему поступить в труппу.

Обнадеженный танцовщик сразу же вылетел в Ленинград, чтобы забрать свои вещи и попрощаться с друзьями, перед тем как навсегда переехать в Москву. Но когда директор Кировского театра узнал, что Рудольф в городе, сразу же пригласил его в свой кабинет и произнес спокойно и сухо:

— Нуреев, почему вы ведете себя так глупо? Никогда не стоял вопрос о вашем увольнении. Распакуйте свои вещи и оставайтесь здесь с нами. Ваша зарплата ждет вас.

Рудольф не верил своим ушам. Он, разумеется, не знал о том, что руководителю Кировского театра с огромным трудом удалось оставить его в труппе, используя все свои связи. Но интуиция подсказывала ему, что лучше не задавать лишних вопросов, а остаться здесь. Спустя неделю, когда в Ленинград пришел официальный контракт из Большого театра, молодой танцовщик несколько растерялся. Рудольф понял, что, сам того не желая, приобрел себе еще несколько могущественных врагов…

Глава 3 В Кировском театре. Успех и зависть

Итак, 25 октября 1958 года Рудольф дебютировал в Кировском театре. Он танцевал па-де-труа в «Лебедином озере» с Нонной Ястребовой и Галиной Ивановой. Но настоящий дебют, настороживший других мужчин-солистов, состоялся на месяц позже: 20 ноября Нуреев выступил в «Лауренсии» в партии Фрондосо, огненного испанца в черном парике. Прямо со школьной сцены он попал в исполнители заглавной партии в одном из эталонных спектаклей и, как и предполагалось, в паре с Натальей Дудинской. Успех, какой редко выпадает на долю начинающего артиста, оказался огромным.

«Он выучил роль очень быстро, — вспоминала Дудинская о Фрондосо-Нурееве через много лет на фестивале «Белые ночи». — Я подумала, что он подойдет на эту роль с его темпераментом, молодостью и техникой. Я уже танцевала «Лауренсию» с Чабукиани, который поставил ее для меня, и с Константином Михайловичем, который был очень, очень сильным (имеется в виду К. Сергеев, премьер Кировского театра, постоянный партнер и муж балерины. — прим. авт.). И я беспокоилась, удержит ли меня Рудик в некоторых поддержках, ведь это было его первое выступление в главной роли. Но он был внимательным и держал меня очень хорошо. Он оправдал все мои ожидания».

«Странно, но после школы он оказался уже настоящим сформировавшимся танцовщиком и хорошим партнером, — подтверждала и другая балерина, Нинель Кургапкина. — Ему не надо было объяснять, куда девать руки, куда девать ноги, как держать, говорить: «Не падай подо мной…» Не обходилось, конечно, без срывов, но вообще, в принципе, он был, наверное, прирожденный танцовщик во всем комплексе. Едва ли Дудинская взяла бы его в «Лауренсию», если бы он ронял ее».

Дебют Нуреева наэлектризовал атмосферу по обе стороны рампы. «Это было извержение Везувия, — рассказывал Александр Минц, однокурсник и приятель танцовщика, тоже впоследствии эмигрировавший. — Многие поклонники называли Рудольфа новым Чабукиани. Другие возражали — он лучше».

В судьбе легендарного представителя советского балета Вахтанга Чабукиани поначалу было много общего с судьбой Нуреева. Достаточно поздно, в тринадцатилетнем возрасте, он начал осваивать азы хореографии. Несмотря на возражения родных, считавших занятия танцем несерьезными, устроился стажером в труппу Тбилисского театра оперы и балета. Так же, как и Нуреев, в семнадцать лет поступал в Ленинградское хореографическое, только, в отличие от Рудольфа, его не приняли. Пришлось посещать вечерние курсы при училище. Через два года его перевели на дневное отделение, заметив несомненные способности и целеустремленность. За три года учебы Вахтанг полностью прошел всю девятилетнюю программу. Как и Нуреев, он стал постоянным посетителем библиотек, музеев и театров. С блеском окончив училище, вошел в состав балетной труппы Кировского театра и сразу же стал исполнять серьезные партии, часто танцуя в паре с Натальей Дудинской. Невысокий прыжок компенсировался в его танце стремительностью вращений и страстностью исполнения, что неизменно подкупало зрителей. В кругу друзей или в репетиционном зале этот остроумный грузин ради шутки мог встать на пуанты и блестяще исполнить женскую вариацию. Вроде бы полная аналогия с Рудольфом! Кроме, пожалуй, одной важной детали. Чабукиани остался верен Ленинграду, Кировскому театру и могучей державе под названием СССР, а потому его имя часто упоминалось в прессе, книгах по истории балета и телефильмах. До конца жизни он считался гордостью советского балета, Мастером с большой буквы, что не подлежит ни малейшему сомнению.