Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)

• Название: Америkа (Reload Game)
• Автор: Кирилл Еськов
• Издательство: Алькор Паблишерс
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906099-35-8

Авторский вариант романа

Америка наша!.. Ну, не совсем. В авантюрной «альтернативной истории» Кирилла Еськова Российская Империя связана с Калифорнийской колонией не только тугой скруткой сюжетных линий, но и родством души. Той самой, которую не изъять, не превратив человека в гаитянского зомби. В первом слое всё, как обычно — стволы, серебряные пули, ниндзя. Во втором — политика, экономика, заговоры. Но все не так просто!..

Техническое предуведомление

Дорогой читатель!

Автору данного текста регулярно приходится отвечать на послания такого приблизительно содержания: «Глубокоуважаемый Кирилл Юрьевич! Мы всем семейством который уж год как читаем забесплатно в сети ваши книжки (за невозможностью купить их в бумажном виде) и испытываем оттого некоторый душевный дискомфорт. Заведите уже себе, Христа ради, какую-нить платежную штуковину, куда бы мы могли заплатить вам электронную денюжку за полученные нами положительные эмоции; а то это как-то неправильно получается!»

Я все эти годы хихикал и отнекивался, а тут вдруг подумал: а какого, собственно, черта? зачем препятствовать людям в преодолении ихнего душевного дискомфорта?

Короче: ежели кто из слушателей пожелает вдруг кинуть монетку в шляпу уличного музыканта — шляпа эта располагается вот тута:

Сбербанковская карточка: 67628038 9568655505 KIRILL ESKOV

Кстати, и самому любопытно стало: чистый эксперимент, ага!

---

— Как-как? — опешил Ветлугин.

— Шутка. Правда, совершенно не смешная… Короче говоря, новоназначенный министр — большого государственного ума мужчина, не имевший, правда, доселе случая приложить тот ум к делам государственной службы — счел, что та неоднозначность формулировок как раз и дает ему отличную возможность с ходу показать «всем этим заморским карбонариям», кто в доме хозяин; решил, так сказать, обезвредить мину-ловушку ударом кувалды… Ну и командировал в Петроград — через Амстердам, Новый Гамбург и Эль-Пасо — своего «адъютанта», чиновника для особых поручений статского советника Аверьянова, никого о том не ставя в известность.

По мысли министра, комбинация выходила беспроигрышной: если «карбонарии» дадут слабину и позволят статскому советнику самочинно добраться до Петрограда — отлично, дальше их можно будет, по прецеденту, гнуть в бараний рог; если же они его, к примеру, тормознут и снимут с поезда на техасско-калифорнийской границе — совсем замечательно: открытое неповиновение властям Империи, считай — бунт, так что можно немедля переходить к вожделенному «силовому решению Калифорнийского вопроса», ать-два! Как, какими конкретно силами и средствами — это всё в тот государственный ум решительно не приходило: «Нужно ввязаться в драку, а там посмотрим!»

Калифорнийцы, разумеется, тут же и продемонстрировали министру, что пространство логических возможностей теми двумя вариантами отнюдь не исчерпывается. За Эль-Пасо, у границы, на поезд напали немирные команчи…

— «Пучок перьев в волоса» и рожа в кровавой раскраске? — понимающе хмыкнул Ветлугин; консул лишь развел ладошками, возведя очи горе.

В общем, всю следующую неделю российский эмиссар провел в индейском плену, даже нужду справляя под дулом винчестера, и был в конце концов эффектно освобожден — после надлежащей перестрелки — отрядом калифорнийских коммандос. Радость его от того освобождения, впрочем, была недолгой. В ответ на представление: «Статский советник Михаил Аверьянов, чиновник для особых поручений Министерства колоний Российской империи, следую по казенной надобности в Петроград… да, из Нового Гамбурга через Эль-Пасо» командовавший калифорнийцами лейтенант окинул чумазого оборванца взором хмурым и недоверчивым: «Чиновник для особых поручений, из Метрополии? Извините, сеньор, нас о таком никто не извещал — а должны бы непременно! А какие-нибудь документы при вас имеются? — ну да, индейцы отобрали… А деньги? — тоже, стало быть… А кто-нибудь в Колонии вашу личность подтвердить может? — ах, никто… Ну, тогда выхóдите вы, сеньор — бродягой, и калифорнийская граница для вас закрыта… Нет-нет, сеньор, следите за словами: я не говорил — „вы бродяга“, я сказал — „вы выхóдите бродягой“: по всем имеющимся у меня регламентам и инструкциям. Вы ж ведь, вроде как, государев человек, особа пятого ранга… пятого, я не путаю? — так что должны понимать!.. Господь с вами! — нет, вы правда, чтоль, решили, будто мы тут — звери какие, или там охотники за скальпами? и вот так вот и бросим вас сейчас посреди дикой прерии, безоружного-безлошадного? — стыдно, право. Сейчас препроводим вас, в целости и сохранности, в ваш „конечный пункт следования вне границ Колонии“ — как того требуют те регламенты и инструкции. В Эль-Пасо, стало быть».

Пока добирались до Эль-Пасо — не то, чтоб сдружились, но познакомились; предки коммандо-лейтенанта были из архангельских, советник — с Вологодчины: считай, земляки. Расставаясь на привокзальной площади («конечный пункт»…), лейтенант вложил в руку вяло противившегося советника пару десятиклугеровых купюр: «При случае — вернешь. На телеграмму в русское консульство и на гостиницу без особых изысков тут хватит. Только не вздумай играть, ни под каким видом! — тут ведь шулер на шулере, а шериф в доле».

— …Вот из той телеграммы я только и узнал о существовании на свете статского советника Аверьянова. Поначалу, признаться, просто не поверив — я на своем чиновничьем веку всякую начальственную безответственность повидал, но такого…

— История прямо-таки просится во французскую комедию!

— Верно. Только вот дальше вышло совсем не смешно. Советник, сообразив, что исполнение заглавной роли в такого рода «комедии» его карьеру никак не украсит, решился на вторую попытку; позабывши народную мудрость: «Не за то отец сынка порол, что — играл, а за то, что — отыгрывался». Решил нелегально перейти калифорнийскую границу за Эль-Пасо, добраться своим ходом до следующей, калифорнийской, станции на Транс-Амере, и сесть на поезд до Петрограда уже там; экипировался на деньги, что я ему прислал из консульства — местная одежка, лошадь, пара револьверов — и пустился в путь, наверняка предвкушая щебетанье петербургских барышень об этом своем романтическом приключении.

Ну и повстречал, само собой, на той границе разъезд коммандос, посоветовавших ему, уже открытым текстом, не строить из себя шута горохового и оформить наконец проездные бумаги надлежащим образом. На этом месте у советника случился «нервный срыв», и он погнал коня на прорыв с воплем: «Прочь с дороги, когда российский статский советник едет по государевой надобности!», паля для убедительности поверх голов из обоих стволов — как он вычитал, небось, в романах Капитана Майн Рида. Может, он и не хотел ничего плохого — но только вот коммандо-сержант Гонзалес подвернулся под пулю и умер, не добравшись до врача…

Ветлугин только присвистнул, ничего не сказав; да и что тут скажешь?

— Если б те коммандос просто пристрелили дурака на месте, а потом прикопали по-тихому в чапарале как «неопознанного контрабандиста» — это избавило бы и Россию и Калифорнию от целой кучи проблем. Но те сделали всё по-своему, по-честному… Министр колоний вскоре получил личное послание от Аверьянова, в коем тот излагал в деталях всю эту историю, напоминал, что по калифорнийским законам за такие дела полагается однозначная и безвариантная петля, но — барабанная дробь! — раскаянье его было столь глубоким и искренним, что калифорнийский Президент воспользовался своим правом помилования (что случалось за всю историю Колонии то ли пять, то ли шесть раз), и вот теперь он, принявший постриг инок Евлампий, отправляется служить Господу в отдаленный монастырь в Новой Сибири; засим — формальное прошение об отставке, число и подпись.

Это, опять-таки, был отличный вариант «разойтись краями» — если сохранить историю втайне, к чему калифорнийцы как раз и приложили все усилия. Однако министр — государственного, как уже сказано, ума мужчина — воспринял все это как личное оскорбление и растрезвонил о том… ну, не то чтоб по всему Петербургу, но куда шире, чем допустимо. Мало того — стал публично произносить в адрес Петрограда угрозы, взять которые назад было бы потом весьма затруднительно без серьезной потери лица… В общем, приключившийся через несколько дней с его превосходительством внезапный «приступ головокружения», когда тот шагнул вниз с галереи Исаакиевского собора, был, объективно говоря, последним шансом потушить тот разгоравшийся уже пожар: «Сумасшедший — что возьмешь!»

— Но… но ведь вы же не думаете, что его… что ему… и вправду помогли шагнуть с той галереи?!

— Да боже упаси! Третье Отделение, насколько мне известно, провело тщательное расследование — чистый несчастный случай. Но в том, что, например, у нас, в МИДе, услыхав эту новость, поставили пудовую свечку Николаю Угоднику — ничуть не сомневаюсь… Однако печаль тут в том, что преемник его превосходительства на посту министра колоний в свой черед оказался лишен возможности оставить историю с Аверьяновым без последствий — цугцванг… Впрочем, дальнейшее уж точно выходит за рамки вашего допуска, Григорий Алексеевич. Что же касается прошения на ваш въезд от Императорского географического общества и разрешения на таковой для офицера военной разведки — надеюсь, кое-что для вас из моего экскурса прояснилось.

— Да, вполне — благодарю вас! Знаете что, Аркадий Борисович… — Ветлугин, сосредоточенно прищурясь, что-то прикидывал про себя, будто снос на дырявом мизере, а затем протянул консулу вскрытый почтовый конверт с американской маркой. — Письмо адресовано мне, но вам, полагаю, тоже следует быть в курсе дела.

На то, чтобы вникнуть в смысл прочитанного, консулу хватило нескольких секунд.

— Спасибо, Григорий Алексеевич: я — ваш должник. Когда вы это получили?

— Сегодня — оно ждало меня здесь вместе со всей прочей почтой до востребования.

— Хм. Вы, надеюсь, понимаете, насколько это серьезно?

— Думаю, да — хотя, возможно, и не во всех деталях. Российское правительство, насколько мне известно, в войне Севера с Югом однозначно приняло сторону Вашингтона. Географическое общество, между тем, вовсе не обязано лезть в политику; так что вникать в то, по какую из сторон баррикады оказались американские участники экспедиции — совершенно не мое дело. Но и создавать на этом месте дипломатические осложнения для своей страны я тоже не имею ни малейшего желания… Так что — жду вашего заключения, господин надворный советник.