Александр Артёмов - Имена на поверке

• Название: Имена на поверке
• Автор: Александр Артёмов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

Имена на поверке. (Стихи воинов, павших на фронтах Великой отечественной войны). М.: Молодая гвардия, 1965. 192 с.

Сост. и ред. Сергей Наровчатов.

В этом небольшом по объему сборнике, изданному в год двадцатилетия Победы, опубликованы стихи двадцати пяти молодых поэтов, погибших, защищая Родину от фашистского нашествия.

Все они были молоды и полны надежд, мечтаний о своем будущем. Разные судьбы, которые огонь войны сплавил в единый слиток — судьбу «мальчиков сороковых».

Их стихи — самый достоверный рассказ об их поколении. Читая страницы книги, горько сожалеешь о миллионах жизней, прервавшихся во имя свободы Родины. Но они были такими — патриотами, готовыми на смертный бой. Мучительны мысли об

«Умерших очень молодыми,Которые на заре или ночьюНеожиданно и неумелоУмирали,не дописав неровных строчек,Не долюбив,не досказав,не доделав».

---

Май 1941 — май 1942 года

В том мае мы еще смеялись,
Любили зелень и огни.
Ни голос скрипки, ни рояли
Нам не пророчили войны.

Мы не догадывались, споря
(Нам было тесно на земле),
Какие годы и просторы
Нам суждено преодолеть.

Париж поруганный и страшный,
Казалось, на краю земли
И Ново-Девичьего башни
Покой, как Софью, стерегли.

И лишь врасплох, поодиночке,
Тут бред захватывал стихи,
Ломая ритм, тревожа строчки
Своим дыханием сухим.

Теперь мы и строжей и старше,
Теперь в казарменной ночи
Не утренний подъем и марши —
Тревогу трубят трубачи.

Теперь, мой друг и собеседник,
Романтика и пот рубах
Уже не вымысел и бредни,
А наша трудная судьба.

Она сведет нас в том предместье,
Где боя нет, где ночь тиха,
Где мы, как о далеком детстве,
Впервые вспомним о стихах.

Пусть наша юность не воскреснет,
Траншей и поля старожил!
Нам хорошо от горькой песни,
Что ты под Вязьмою сложил.

«Не забыть мне этот вечер…»

Не забыть мне этот вечер:
Ветер шарил по полям,
А в саду на тихом вече
Совещались тополя.

Я — романтик. Было жалко,
Что на спутанных ветвях
Не увижу я русалки
С гребнем в мокрых волосах.

Что не крикнет старый леший
Мне из темного дупла,
Что не спросит ворон вещий,
Пролетая: «Как дела?»

Вместо этой чертовщины
С ней я встретился тогда,
Где о сникшие вершины
Раскололась гладь пруда.

По пруду кувшинки плыли,
Звезды на небе зажглись,
Мы недолго говорили,
Улыбнувшись, разошлись.

В память вечера такого
Я хотел для счастья снять
Неизвестную подкову
Неизвестного коня.

А подкова затерялась
В мягких теплых небесах…
Только мне затосковалось,
Отчего, не знаю сам.

Может, я погибну скоро,
Но до смерти б я донес
Чутких листьев робкий шорох,
Перемигиванье звезд.

Может, я не смело встречу
Смерть. Но, сделавшись светлей,
Я припомню этот вечер —
Встречу с девушкой моей.

1938 г.

Николай Отрада[3]

Полине

Как замечательны,
как говорливы дни,
дни встреч с тобой
и вишен созреванья!
Мы в эти дни,
наверно, не одни
сердцами стали
донельзя сродни,
до самого почти непониманья.
Бывало, птиц увижу
на лету
во всю их птичью
крылью красоту,
и ты мне птицей
кажешься далекой.
Бывало, только
вишни зацветут,
листки свои протянут в высоту,
ты станешь вишней
белой, невысокой.
Такой храню тебя
в полете дней.
Такой тебя
хотелось видеть мне,
тебя
в те дни
большого обаянья.
Но этого, пожалуй,
больше нет,
хотя в душе волнение сильней,
хоть ближе
до любимой расстоянье.

Одно письмо

Вот я письмо читаю,
а в глазах
совсем не то,
что в этих строках, нет.
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
Ты пишешь:
«Милый,
выйдешь — близок Дон,
и рядом дом.
Но нет тебя со мной.
Возьмешь волну донскую
на ладонь,
но высушит ее
полдневный зной».
Так пишешь ты…
В разбеге этих строк
другое вижу я —
шумят леса…
К тебе я ласков,
а к себе я строг.
И грусти не хочу.
Ты мне была близка.
Но как все это
трудно описать,
чтоб не обидеть…
Знаешь,
я б сказал —
меж нами нет границ
на много лет.
Над полем, Поля,
полнится гроза,
в саду срывает ветер
яблонь цвет.
В душе —
   дороги жизни,
     между гроз,
а я иду,
товарищи вокруг.
Попробуй это все понять
   без слез
и, если можешь, жди,
мой милый друг.

Попутно

Я, кажется,
Будто все спутал,
Чувства стреножил со зла,
А ты говоришь;
— Попутно,
Нечаянно как-то зашла. —
Минуты проходят в молчаньи,
Нам не о чем говорить.
И будто совсем случайно:
— Поезд уйдет до зари,
Поезд уходит скорый… —
Его не вернуть назад.
Я ждал тебя
И без укора
Хотел тебе все сказать.
Сказать,
Что при этой погоде
Непогодь в сердце,
Дождь.
А ты говоришь;
— Проводишь?
К поезду ты придешь? —
На улице воздух мутный —
Это идет весна.
Ушла
И с собой попутно
Радость мою унесла.

1938 г.

Некогда

Клены цветут.
Неподвижная синь.
Вода вытекает в ладонь.
Красиво у Дона,
И Дон красив,
Тих и спокоен Дон.
Вот так бы и плавал
В нем, как луна,
У двух берегов на виду.
И нипочем
Мне б его глубина,
Вода б нипочем в цвету.
Вот так и стоял бы на берегу
И в воду глядел, глядел;
Вот так бы и слушал
Деревьев гул, —
Но много сегодня дел.

1938 г.

Почти из моего детства

Я помню сад,
Круженье листьев рваных
да пенье птиц, сведенное на нет,
где детство, словно яблоки шафраны,
И никогда не яблоко ранет.

Оно в Калуге было и в Рязани
таким же непонятным, как в Крыму:
оно росло в неслыханных дерзаньях,
в ребячестве не нужном никому;
оно любило петь и веселиться
и связок не жалеть голосовых…

Припоминаю: крылышки синицы
мы сравнивали с крыльями совы
и, небо синее с водою рек сверяя,
глядели долго в темную реку.
И, никогда ни в чем не доверяя,
мы даже брали листья трав на вкус.

А школьный мир? Когда и что могло бы
соединять пространные пути,
где даже мир — не мир, а просто глобус,
его рукой нельзя не обхватить?..
Он яблоком созревшим на оконце
казался нам,
на выпуклых боках,
где Родина — там красный цвет от солнца,
и остальное зелено пока.

Август 1939 г.

В поезде

В вагоне тихо.
Люди спят давно.
Им право всем
на лучший сон дано.
Лишь я не сплю,
гляжу в окно:
вот птица
ночная пролетает
над рекой
ночной.
Вот лес далекий шевелится,
как девушку,
я б гладил лес рукой.
Но нет лесов.
Уходит дальше поезд.
Мелькает степь.
В степи озер до тьмы.
Вокруг озер трава растет по пояс.
В такой траве когда-то мы
с веселым другом
на седом рассвете
волосяные ставили силки —
и птиц ловили,
и, как часто дети,
мы птиц пускали радостно с руки.
В вагоне тихо,
люди спят давно.
Им право всем
на лучший сон дано.
Но только я
сижу один, не сплю…
Смотрю на мир ночной,
кругом темно.
И что я не увижу за окном —
я, как гончар, в мечтах
сижу леплю.

Осень (Отрывок)

Сентябрьский ветер стучит в окно,
прозябшие сосны бросает в дрожь.
Закат над полем погас давно.
И вот наступает седая ночь.
И я надеваю свой желтый плащ,
центрального боя беру ружье.
Я вышел. Над избами гуси вплавь
спешат и горнистом трубят в рожок.
Мне хочется выстрелить в них сплеча,
в летящих косым косяком гусей,
но пульс начинает в висках стучать.
«Не трогай!» — мне слышится из ветвей.
И я понимаю, что им далеко,
гостям перелетным, лететь, лететь.
Ты, осень, нарушила их покой,
отняла болота, отбила степь,
предвестница холода и дождей,
мороза — по лужам стеклянный скрип.
Тебя узнаю я, как новый день,
как уток, на юг отлетающих, крик…

Футбол