Александр Артёмов - Имена на поверке

• Название: Имена на поверке
• Автор: Александр Артёмов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

Имена на поверке. (Стихи воинов, павших на фронтах Великой отечественной войны). М.: Молодая гвардия, 1965. 192 с.

Сост. и ред. Сергей Наровчатов.

В этом небольшом по объему сборнике, изданному в год двадцатилетия Победы, опубликованы стихи двадцати пяти молодых поэтов, погибших, защищая Родину от фашистского нашествия.

Все они были молоды и полны надежд, мечтаний о своем будущем. Разные судьбы, которые огонь войны сплавил в единый слиток — судьбу «мальчиков сороковых».

Их стихи — самый достоверный рассказ об их поколении. Читая страницы книги, горько сожалеешь о миллионах жизней, прервавшихся во имя свободы Родины. Но они были такими — патриотами, готовыми на смертный бой. Мучительны мысли об

«Умерших очень молодыми,Которые на заре или ночьюНеожиданно и неумелоУмирали,не дописав неровных строчек,Не долюбив,не досказав,не доделав».

---

У реки

Там, где хата обгоняет хату,
убегая взапуски к реке,
по крутому выцветшему скату
светлый ветер ходит налегке.
Расписные яркие березы
там стоят, крыла свои воздев.
И река, прозрачная, как слезь,
что-то повторяет нараспев.
И стада, раскрашенные пестро,
по реке проходят прямиком.
Свечереет. И потянет остро
кочевым пастушьим огоньком,
теплой ночью с месяцем двурогим,
липами и сыростью лесной,
влажным сеном, детством босоногим,
травами, цветами и весной,
песнею, водящей хороводы…
И тогда, багряный, как плакат,
падает в развернутые воды
деревенский медленный закат.
И темнеют яркие березы,
в тишину крыла свои воздев…
Только речка, светлая, как слезы,
что-то повторяет нараспев.

Погоня

В рассветные сумерки синие
в разлете и гике погони,
одетые пеной, как инеем,
вломились безумные кони.
В предместья, кривые и сонные,
подковами рухнув на камень,
ворвались они, озаренные
косыми — наотмашь — клинками.
И, ветра свистящего полные,
их гривы плясали, как пламя,
и длинные сизые молнии
кипели, клубясь под ногами.
И вровень с пустыми балконами
летел мостовою покатой
над громом, над храпом, над конными
штандарта огонь языкатый.
И, за город мча переулками,
катясь над водою днепровской,
вставало и падало гулкое:
«Котовский!..
   Котовский!..
     Котовский!..»
Догнали!..
   Догнали!..
     Над пашнями
в кипение схватки рябое,
пылая, ударили страшные
лиловые молнии боя.
И битвы гремящее полымя
катилось седыми полями.
Весна… И вставало над селами
советское жаркое знамя.

Испанскому учителю

Фронты чадят. Не счесть, который месяц
ревут орудья хрипло вперебой.
И бродит смерть страной цветов и песен,
взметнув знамена зарев над собой;
они качаются, их отблеск розов
над мертвым пеплом сел, садов и нив.
А смерть идет, крылами бомбовозов
над городами небо затенив.
А ты стоишь. Клубится дым тяжелый
и умирает. Ночь идет с полей.
Она сегодня называлась школой —
вот эта груда тлеющих углей.
Все решено. И ты шагаешь прямо
(вперед, вперед сквозь сумрак неживой!)
туда, где блещут выси Гвадаррамы
оружием правительственных войск.
Ни возраст твой неведом (сорок? двадцать?),
ни имя (Педро? Мануэль? Хуан?).
Но ты приходишь: «Я хочу сражаться!» —
и просишь дать винтовку иль наган.
И там, где порох опалил знамена,
где злым свинцом освистаны поля,
я вижу вас, несчетных поименно,
в рядах бойцов, в передовых колоннах,
испанские учителя!

1937 г.

Начало

Сюда вовек не приходили люди.
Здесь горы стынут грудою на груде.
На сотни верст рогатый бурелом.
Тайга. Великовозрастные сосны,
да волчий вой, тягучий, перекрестный,
да к сумрачной берлоге напролом
спешит медведь случайною тропой,
тяжелый лось идет на водопой.
Река гремит и бьется, как в падучей,
ломая тишь, терзая берега.
Заря! Травой свирепой и дремучей
одеты первобытные луга.
И грузный лось над дикими лугами
как статуя, как памятник, как камень.
Но сквозь рябых ручьев косноязычье,
сквозь хаос трав, разноголосье птичье
шли люди — и пришли сюда.
И ребра гор железом обнажили —
и там, подобно связкам сухожилий,
лежала узловатая руда.
И у стеклянной заводи озерной
метнулось пламя первого костра,
блеснула сталь — и дрогнул бор просторный
от первого удара топора.
И горы эхом, гулким и кричащим,
как из орудья, грянули по чащам.
И новый край, цветущий, плодородный,
встает над звонкой синью зыбких рек.
Здесь будет жить, творить и петь свободный,
веселый и прекрасный человек!

Партизанская

[4]

Немецкими танками смяты посевы.
Свинцовая хлещет пурга.
Но грозное пламя народного гнева
бушует в тылу у врага.

Мсти врагу беспощадно и смело!
Мать Отчизна, мы слышим твой зов!
В бой выходят за правое дело
партизаны орловских лесов.

Враг злобствует в бешеном страхе и дрожи,
но Родина нам дорога.
Ряды партизанские ширя и множа,
народ наш встает на врага.

На воздух мосты, эшелоны и склады!
Берись за топор и за нож!
Свинцом и гранатой, штыком и прикладом
фашистских собак уничтожь!

Мсти врагу беспощадно и смело!
Мать Отчизна, мы слышим твой зов!
В бой выходят за правое дело
партизаны орловских лесов.

Примечания

1

Уточнение: Павел — Винтман Павел Ильич; (1918–1942). — прим. верст.

2

Командир эскадрильи. — прим. Ред.

3

Николай Отрада (настоящее имя Николай Карпович Турочкин; 1918–1940). — прим. верст.

4

Эту песню пели орловские партизаны. — прим. Ред.