Дэйв Волвертон - Байки из кантины Мос Айсли 5. Страж пустыни (Байка молотоголового)

• Название: Байки из кантины Мос Айсли 5. Страж пустыни (Байка молотоголового)
• Автор: Дэйв Волвертон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-38926-1

Год при Явинской Битвы

«Звезда Смерти» Гранд Моффа Таркина подбирается к последнему оплоту Альянса – планете Алдераан. «Исполнитель» Дарта Вейдера настиг курьерский корабль принцессы Лейи Органы. Явно и неизбежно должна грянуть решающая битва между Империей и нарождающейся Новой Республикой!..

Но это где-то далеко-далеко в Галактике… А на маленькой, покрытой горячими песками захолустной планете в грязном космопорте стоит полутемная, провонявшая табаком кантина, где можно выпить кружку-другую-третью любимого пойла от бармена Вухера и послушать лучший джизз-оркестр во Вселенной. Но нельзя расслабляться и забывать, что в этой галактической забегаловке тебя окружают головорезы и карманники, фермеры и солдаты, люди и не-люди, охотники за головами и даже джедаи. И каждый готов рассказать тебе свою историю…

Бен Кеноби, Хэн Соло, Чубакка, Гридо, сестры Тонника, бармен Вухер, Фигрин Д'ан и его оркестр, Момау Надон, шиставанен Лак Шиврак, йав Хетт Нкик и ранат Риджеск, доктор Корнелиус Эвазан и Понда Баба, Муфтак и Кабе, Данник Джерико, БоШек и вообще все, кто присутствовал при упомянутых обстоятельствах в кантоне на задворках Звездных войн!

---

Момау Надон представил себе, что это значит. Все его растения будут уничтожены вместе со всеми записями. Годы труда окажутся напрасными! Надон оглядел свои посадки и решил, что некоторые контейнеры он вынесет наружу, чтобы сохранить лучшие образцы, которые могли бы улучшить экологию Татуина.

Баффоррровым деревьям придется погибнуть – их нельзя вырывать с корнем, – но они смирились со своей судьбой, значит, и Надон должен с ней смириться.

Многие годы Момау Надон провел на этой планете в поисках очищения, пытаясь справиться с гневом, который заставлял его бороться против Империи. Старейшины Итора возмутились, когда он предположил, что Империя – это сорняк, который нужно вырвать с корнем. Они бы предпочли позволить имперцам уничтожить баффоррровые леса Каторских холмов в надежде на то, что остатки совести Алимы не дадут ему уничтожать живые существа целыми видами. Его старейшины простили бы Империю.

Но проведя все эти годы в поисках духовной чистоты, Надон вынужден был признать, что был неправ. Теперь он верил, что должен спасти то, что может. Надон не может убить насекомое, чтобы спасти дерево. Значит, Надон должен был противостоять Империи так, как может. Даже если это значило увидеть то, как уничтожат баффоррры. Даже если это значило быть уничтоженным самому. Он не мог позволить Империи сломать его.

Надон был истощен, но спать он не мог. Он решил продолжить церемонию Сбора, чтобы успокоиться.

Он пошел в лабораторию в восточном крыле дома, сорвал плод большой хуббы и взял несколько бледных прозрачных семян. С помощью микроскопических роботоманипуляторов он аккуратно вскрыл молодые семена и извлек зиготы. Используя генетические образцы из кидоррианских буравящих деревьев, он поместил молекулы ДНК в расщепитель генов. Доминантные гены контролировали рост корней. Надон взял эти гены, соединил их с зиготами земляной тыквы, а затем поместил зиготы в питательную смесь, в которой они могли расти.

Этот трудоемкий ритуал полностью успокоил Надона, несмотря на то что он знал, что скоро все результаты его трудов могут погибнуть. Дело заняло почти двенадцать часов, и когда Надон оторвался от своей работы, он увидел по теням на стене, что приближается ночь. Значит, скоро придет Алима. «Пора прощаться», – шепнул Надон. В это время дня его старый друг Муфтак пытался охладить себя в забегаловке Халмуна – непростая задача, учитывая толщину его белой меховой шкуры.

Надон пошел туда, лихорадочно думая по дороге, как можно заманить Алиму в глубину его сада. В заведении было шумно, как всегда, – она была полна подозрительных пришельцев. Это было суровое место, полное жестоких созданий. Надон запросто нашел Муфтака сидящим в одиночестве, потягивающим эль полярис, пока его сообщница по преступлениям, маленькая воришка Кабе, ныла и бродила по темному помещению, умоляя бармена Вухера налить ей журийский сок, поглядывая в это время на карманы посетителей.

Надон заговорил о незначительных вещах – о том, сколько Муфтак получил за имя Надона, о том, как он мечтал вернуться домой. Надон всегда старался сконцентрироваться на позитивных сторонах жизни, чтобы поддержать друга, но сейчас его собственные мысли бродили во тьме, и когда они выпили, иторианец понял, что пытается успокоить друга, не будучи спокоен сам.

Вдруг в забегаловке начался переполох. Обезображенный шрамами человек по имени Эвазан и его приятель Понда Баба затеяли драку с каким-то ясноглазым фермерским парнишкой. «Лично у меня смертный приговор в двенадцати системах», – предупредил человек. Надон взглянул на них. Парень с фермы выглядел незнакомым – он только недавно зашел сюда со старым мистиком Беном Кеноби. Надон видел Бена только однажды, когда тот зашел в городе в лавку. Надон заметил эту пару только потому, что Вухер крикнул им оставить дроидов снаружи. Эвазан и Понда Баба были постоянными посетителями и в этом космическом порту ошивались неделями.

Внезапно Понда Баба махнул когтистой лапой и ударил фермера по лицу, опрокидывая его на стол. Затем Понда Баба выхватил бластер, как раз когда Вухер закричал:

– Никаких бластеров в моем заведении!

Но старый Бен выхватил не бластер. Клинок меча горел синим светом, отделяя руку Понды Бабы от туловища. Затем Кеноби спрятал меч и увел молодого фермера подальше от стойки. От запаха крови Надона начало тошнить. Старый Бен отвел своего юного друга в дальний угол забегаловки, где они завязали разговор с Чубаккой – контрабандистом-вуки, а затем они зашли в частную кабинку к напарнику Чубакки, Хэну Соло.

– Я думаю, мне пора, – сказал Надон Муфтаку. – Здесь становится жарко.

– Пожалуйста, – проговорил Муфтак умоляюще. – Еще по одной за старые времена. Я угощаю.

Это было такое необычное предложение, что Надон не осмелился отказаться. Они заказали еще по одной, и иторианец просидел еще несколько мгновений, прощаясь с другом. В этот момент Бен и его друг фермер встали из-за стола в конце бара, и мысль промелькнула в голове Надона. Он подумал: какие дела могут быть у старого мистика из Юндландской пустоши с контрабандистами и зачем нужно было приводить какого-то фермера?

Затем он вспомнил про дроидов, которые были у Бена Кеноби с собой, и тут Момау Надона осенило: старик пытался тайно вывезти дроидов с Татуина. В эту секунду сердце Момау Надона бешено забилось и он увидел свое спасение. Надон точно знал, где нужно искать дроидов, значит, если он скажет Алиме, то тот, возможно, пощадит его. Но когда старый Бен проходил мимо него, он спокойно взглянул ему в глаза, и почему-то Надон заподозрил, что Кеноби читает его мысли. Но он не сказал ничего и прошел мимо.

– Ты видел, как он посмотрел на тебя? – спросил Муфтак. – Как тускен на банту. Как ты думаешь, в чем тут дело?

– Понятия не имею, – сказал Надон и опустил взгляд, поскольку ему стало стыдно от одной мысли о том, чтобы принести кого-то в жертву ради собственного спасения.

Он просидел тихо пару секунд, осматривая комнату. Конечно, если Надон вычислил, что здесь произошло, то и остальные смогут. Хотя Бен Кеноби был нечастым гостем в городе и немногие узнали его. Никто не последовал за ним к выходу. Муфтак положил волосатую лапу на гладкую серо-зеленую лапу Надона:

– Ты напуган, мой друг. Какое-то бремя тебя угнетает. Я могу что-нибудь сделать?

Опять в дальнем конце забегаловки раздались выстрелы, и Хэн Соло вышел, помахивая бластером. Он шел, выпятив грудь в дешевой браваде, и выходя кинул Вухеру кредитку.

Муфтак почесал голову.

– Мне, пожалуй, тоже пора идти, – сказал Момау. – Не хочу ждать, пока имперцы придут разнюхивать здесь.

Надон поторопился к выходу, смотря, как солнца заходят за горизонт. Время для начала пытки. Он в отчаянии поднял в голову. Ему хотелось быть таким, как Хэн Соло, чтобы он мог убивать тех, кто был достоин смерти, а затем спокойно уходить прочь. Но он не мог. Даже в дикой ярости он не мог причинить вреда другим. Так что ему не оставалось делать ничего другого, как спасать то, что он мог.

Момау Надон глубоко вздохнул и заторопился домой, где начал выносить самые ценные образцы растений и устанавливать их возле задней двери в надежде, что там они смогут избежать огня. На улицах не было практически никого – кроме нескольких штурмовиков, которые наблюдали за его домом.

– Когда я закончу, – пообещал себе Надон, – я пойду домой. Я забуду про старейшин и их дурацкие традиции. Потом я принесу в своих руках отсеченные ветви обгоревших баффоррровых деревьев и покажу им мои покрытые шрамами глаза, и они увидят, какой ужасной стала Империя и что с ней нельзя мириться.

Надон усмехнулся. Его глаза уже давно были открыты. Он-то видел зло и знал, что с ним нужно бороться. Но когда Алима пришел и применил силу, на лице Надона остались шрамы, которые будут свидетельствовать его народу. Конечно, иторианцы не были глупцами. И они не были так безнадежно миролюбивы, как надеялся Алима и вся Империя. Хотя они никогда не пойдут воевать сами, они могут поддержать повстанцев материально. И тогда этот маленький злой поступок Алимы в конечном итоге обернется против него самого. Зло Империи обернется против нее же, подумал Надон.

Пока Надон взвешивал возможные варианты, он почувствовал странный прилив надежды. Возможно, его страдания в конце концов окупятся. Тогда его изгнание закончится и он вернется к жене, сыну и огромным лесам Итора. Но когда Надон думал об этом, он понял, что его одиночество и страдания на Татуине не были такими уж ужасными. Он сожалел, пожалуй, не о той боли, которую испытал, а о той работе, которую придется оставить. На Иторе говорят: «Иторианец – это его работа». Никогда раньше он не понимал, насколько это верно. Уничтожая результаты труда Надона на Татуине, Алима уничтожал часть его.

Надон стоял и оглядывал свои маленькие посадки, которые стояли под солнцем, и решил перенести их на другую сторону улицы, чтобы увеличить их шансы на спасение.