Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

• Название: Звезда Тухачевского
• Автор: Анатолий Марченко
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-7632-0937-0

Сложная, полная драматических поворотов судьба видного советского полководца маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, трагически оборвавшаяся в печально знаменитом 1937 году, легла в основу повествования нового романа популярного писателя-историка А. Марченко.

---

Тухачевский мысленно поставил себя на место Ленина и содрогнулся: нет, ни за какие почести, богатство и славу, несмотря на свое ненасытное честолюбие, он не захотел бы оказаться сейчас здесь, в этом кабинете, на месте вождя. Он, военный человек, мог поменять свою судьбу, как уже поменял ее сейчас, сменив горделивый кивер гвардейского офицера на незамысловатую, чем-то смахивавшую на шутовской колпак и пока что ничем не прославившую себя буденовку.

Но вождь, Ленин, уже не волен ничего изменить в своей жизни: случись невозможное, отрекись он от своей власти, он ни по ту, ни по эту сторону баррикады не был бы принят и не был бы прощен: и там и тут его посчитали бы за изменника, способного только предавать.

Тухачевский впервые увидел Ленина так близко, как увидел сейчас, когда вслед за Троцким вошел в его кабинет, и первым его впечатлением было разочарование. Перед ним стоял невысокий, едва ли не тщедушный, смертельно уставший человек с лицом землистого цвета, с рыжеватой бородкой и усами. Свет от лампы с зеленым абажуром еще более подчеркивал нездоровый цвет лица и черные обводья под пытливыми, горевшими жадным любопытством глазами, огромный сократовский лоб. Он вопрошающе-удивленно всматривался в Тухачевского и, наконец, протянул ему руку — стремительно и нервно, будто опасаясь, что прикосновение к ладони этого молодого военного вызовет удар электрическим током.

— Товарищ Троцкий взахлеб хвалит вас, — сильно грассируя, произнес Ленин, указывая рукой на кресло. — Впрочем, это неудивительно: товарищ Троцкий знает только два цвета: белый и черный, он или любит, или ненавидит, или возносит до небес, или ниспровергает в пропасть. — Ленин негромко рассмеялся, как бы обозначая, что этой оценкой он вовсе не хочет обидеть Троцкого и не придает ей серьезного значения. — Вы прежде были знакомы со Львом Давидовичем? — тут же осведомился Ленин.

— Нет, мы никогда не были знакомы, Владимир Ильич, — поспешно ответил за Тухачевского Троцкий. — Но я думаю, вы не усомнитесь в моей способности откапывать ценные кадры?

— Не буду, не буду, — столь же шутливо заверил его Ленин. — А то, что познакомились теперь, — неудивительно. — Ленин говорил быстро, отрывисто, стараясь уложить в единицу времени как можно больше слов — времени ему постоянно не хватало, и он его ценил на вес золота. — Революция, Лев Давидович, вы же это знаете по собственному опыту, — великая сводница, почище любой свахи: когда обстоятельства прижимают, она тут как тут, и это прекрасно!

— Впрочем, — тут же подключился к разговору Троцкий, — кажется, Честертон в свое время метко подметил, что изучать людей, наблюдая своих современников, — все равно что рассматривать гору в лупу, а изучать их, глядя в даль прошлого, — все равно что смотреть на нее в подзорную трубу.

— Честертон — известный мастер изысканных парадоксов, — улыбнулся Ленин. — Что же касается вас, Лев Давидович, то вы, я уверен, прекрасно обходитесь как без лупы, так и без подзорной трубы.

— На товарища Тухачевского я возлагаю большие надежды, — убежденно сказал Троцкий: он не привык, чтобы кто-нибудь, пусть даже сам Ленин, отвергал предложенные им кандидатуры. — Как бы мы ни пытались строить армию на пролетарской основе, нам не обойтись без старого русского офицерства.

— Тут у нас с вами расхождений нет, — подхватил Ленин. — Чем же, однако, вам приглянулся товарищ Тухачевский?

— Прежде всего, тем, что у него не было колебаний — переходить на сторону большевиков или не переходить. Это — главный критерий. Прекрасное военное образование, фронтовая закалка, неоспоримое личное мужество, интеллект, решимость служить трудовому народу, а ведь это для человека дворянского происхождения — штука непростая, даже мучительная, тут надо сломать себя психологически, да еще как сломать! И товарищ Тухачевский сломал себя. Бывший поручик уже вступил в партию большевиков. Как вам это нравится, Владимир Ильич?

— Беда в том, что сейчас находится немало людей, которые стремятся примазаться к нашей партии. — Ленину захотелось несколько охладить пыл Троцкого. — Но будем надеяться, что товарищем Тухачевским руководят иные стремления — честные и благородные.

— В моей честности и преданности можете не сомневаться, Владимир Ильич! — со всей возможной искренностью воскликнул Тухачевский.

— Конечно, наши новые молодые кадры следовало бы изучать более продолжительно и более основательно, — не принимая всерьез порыва Тухачевского, раздумчиво произнес Ленин, глядя на Троцкого.

— А время? — недовольно вскинулся Троцкий: он считал, что вопрос уже решен и всяческие разглагольствования теряют смысл. — Пока мы будем изучать через лупу или же через подзорную трубу, извините меня, Владимир Ильич, за это время или шах умрет, или ишак сдохнет. Проверка — на поле боя! Не выдержит, переметнется — патронов у нас на изменников хватит.

Тухачевский густо покраснел, даже побагровел: он не ожидал, что в его искренности могут сомневаться, да еще высказывать это с такой чудовищной прямотой прямо при нем.

— Думаю, что, несмотря на молодость, товарища Тухачевского можно послать на Восточный фронт в должности командарма. — Троцкий решил подсластить пилюлю и произнес эту фразу так уверенно, будто уже сам подписывал приказ о назначении.

— Что касается молодости, то мы, товарищ Троцкий, должны отнести это к разряду преимуществ, испытывая вполне оправданную зависть к товарищу Тухачевскому.

— Несомненно, Владимир Ильич, — подтвердил Троцкий, поняв, что вопрос о назначении решен и что вся дальнейшая беседа — не более чем формальность.

— А как вы смотрите на строительство новой социалистической армии? — живо спросил Ленин, уставившись на Тухачевского немигающим взглядом.

— Во-первых, армия должна быть классовой, иной в гражданской войне она и не может быть, — уверенно заговорил Тухачевский. — Во-вторых, армия должна быть регулярной, нужно решительно покончить с партизанской стихией, соединить разрозненные красноармейские отряды в армию, спаянную железной дисциплиной. И в-третьих, пора не обороняться, а наступать, наступать и наступать!

— Это полностью совпадает с нашими целями! — В восклицании Ленина явственно проступила радость. — Надо объявить решительную, беспощадную войну этому бесстыдному, позорному желанию вечно отсиживаться в окопах или же в теплушках! И такую же войну всяческой партизанщине, всяческому своеволию, архипагубной анархии! И отмести прочь разглагольствования такого рода, которые позволяют себе некоторые наши так называемые военные деятели вроде товарища Крыленко. Он, видите ли, ратует за то, чтобы армия была насквозь демократической, с выборными командирами, солдатскими комитетами, создаваемой и распускаемой Советами. И требует на пушечный выстрел не подпускать к Красной Армии бывших царских офицеров и генералов. Какая чушь! Какое непростительное заблуждение! И самое страшное состоит в том, что этот великий путаник Крыленко[10] не одинок! — Ленин помолчал, переводя взгляд с Троцкого на Тухачевского.

— Впрочем, не будем терять времени на теоретические изыски и на опровержения глупцов от политики, — заторопился он. — Главное, запомните, мы вверяем вам судьбу целой армии…

— Которую еще только предстоит создать, — вторгся в разговор Троцкий.

— Тем более! Вам, товарищ Тухачевский, предоставляется прекрасная возможность проявить себя — в ходе боев сформировать армию и одержать победы над белогвардейцами и белочехами, не дать им прорваться к Москве и, более того, погнать их на восток и полностью уничтожить в победоносных сражениях рука об руку с другими армиями Восточного фронта. Сейчас это фронт, где решается судьба нашей революции! Мы отдаем вам все, от вас требуем лишь одного: победы!

Ленин немного передохнул и продолжил еще более вдохновенно:

— А как хорошо, батенька мой, как чудесно вы нам тут сказанули: наступать, наступать и наступать! Учтите только, что у многих наших так называемых военных специалистов, порой даже у лучших, склонность — да, да, поразительная склонность — воевать не для того, чтобы побеждать, а для того, чтобы, представьте, просто воевать! Вы, кажется, не собираетесь брать с них пример?

— Это исключено! — пылко заверил Тухачевский. — Один из моих кумиров — Ганнибал. Я преклоняюсь перед его Каннами![11]

— Да, Энгельс писал о Каннах, что никогда еще не происходило такого полного уничтожения целой армии, — еще более оживленно подхватил Ленин, искренне радуясь, что нащупал у Тухачевского непримиримую враждебность к окопной войне и его фанатичную устремленность к наступательным сражениям. — Но нельзя забывать; что Канны — всего лишь маленькое селение в Юго-Восточной Италии. А Россия? Один наш Восточный фронт простирается от Аральского моря до Ледовитого океана.