Владислав Бахревский - Столп. Артамон Матвеев

• Название: Столп. Артамон Матвеев
• Автор: Владислав Бахревский
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031676-3, 5-271-11994-7, 5-9578-2399-6

О жизни и судьбе крупнейшего государственного и военного деятеля XVII века, дипломата. Артамона Сергеевича Матвеева (1623—1682) рассказывает роман известного писателя-историка В. Бахревского.

---

Князь Юрий Алексеевич побагровел. Лицо у него было мясистое, всё в этом лице смотрелось значительно. Нависающие на глаза брови. Тяжёлый лоб, прорезанный шестью морщинами. Веки князь держал полуприкрытыми, взглядом — одаривал.

Артамон Сергеевич внутренне сжался, готовясь сносить боярскую дурь, но князь сильно засопел и сказал:

   — На вопросы, где я несведущ, отвечать будешь ты, Артамон Сергеевич. Что им про Дорошенко-то спеть такого, чтоб умылись?

   — Поляки привыкли почитать себя за хозяев мира, — сказал Артамон Сергеевич.

Князь усмехнулся:

   — Какие они хозяева? Нижние венцы их дома сгнили, крыша набок съехала. Мечутся между французами да австрияками, на себя не надеясь.

   — Ты прав, князь, — согласился Матвеев. — Польшу нынче не бури, обычные ветерки колеблют. Я говорю о духе польском. Господа паны изготовились вопросами нас закидать. Нам надобно их вопросы им же и заворачивать.

   — Добре! — решил великий посол. — Возвращаемся. Отвечать будешь сам.

«Да ведь он умный человек!» — обрадовался Артамон Сергеевич.

Перед поляками он начал разворачивать одну картину за другой.

   — Всего лишь год тому на съездах послов было признано уместным: писать на Украину, звать выборных людей из духовенства и мирян, дабы видели, что великие посольства договариваются об успокоении наших христианских стран. Цель этих приглашений была самая простая: показать выборным, что никаких тайных козней не затевается против украинских городов и весей...

Нынче мы договариваемся с вами о братской дружбе между королём и великим государем, а в Москве теперь живёт посольство гетмана Демьяна Игнатовича: киевский полковник Константин Солонина с товарищами. Всё это люди честные и, смею заверить, разумные. С вашего бы изволения, господа великие послы, пригласить бы на сии наши съезды полковника и казаков. У вас много вопросов к северским казакам. Пусть они сами ответят за свои дела. И главное, пусть видят: великий государь не платит королю землями казаков, их судьбами, их жизнями. И король не платит великому государю уступками за счёт казацких вольностей, маетностей. — Артамон Сергеевич видел нетерпение в лицах Яна Гнинского и Павла Бростовского, а потому добавил: — Когда в Москве на посольском съезде подтверждался Андрусовский договор, выборных людей с Украины не было. И что же получили великий государь и его величество король? Один — измену Ивашки Брюховецкого, другой — мерзостный переход Петрушки Дорошенко под власть Магомета. Сколько невинной крови пролилось!

Князь Юрий Алексеевич, слушая Матвеева, одобрительно покачивал головою и просиял, видя, как завертелись польские комиссары.

Про казачью неучтивость лепетали. Опасались бесчестья королю, ибо украинские нравы непотребно грубые.

Юрий Алексеевич не утерпел:

   — Зачем столько волнений! Бесчестья королевскому величеству не быть. Казаки в разговоры вступать не посмеют и даже сидеть не будут. Стоя нас выслушают. Как теперь стоят вот ваши и наши дворяне, наблюдая прения. Сколько помнится, в вашем Сенате прежде сидел киевский православный митрополит да два епископа. Все трое имели вольный голос.

Хельминский воевода Ян Гнинский тотчас отпарировал:

   — Украинских народов по совету обоих государей невозможно призывать на посольский съезд. Украинские люди непостоянны, у них измена в крови. В рабской крови.

Снова вступил в прения Артамон Сергеевич:

   — Дозвольте, господа! Совсем недавно коронный гетман Ян Собеский имел переговоры с казацкими старшинами. Волынский каштелян[17] Станислав Беневский, приезжавший послом к великому государю, месяц тому назад в Остроге учредил комиссию с украинскими полковниками.

Матвееву ответил Павел Бростовский:

   — Для чего эти споры? При наших разговорах гетманским посланцам быть непристойно. На прошлой комиссии в Андрусове Дорошенко известил наших послов о своей покорности королю, изъяснялся в любви Речи Посполитой, а сам предался турецкому султану. Пускать послов гетмана Многогрешного на съезд опасно. Многогрешный имеет постоянную ссылку с Дорошенко... При украинцах мы не сможем говорить открыто.

И, беря верх над московскими послами, Ян Гнинский заключил:

— Разговоры наши длинные, время проволакивается, а дело не делается. Надобно, чтобы великий государь изволил учинить разрешение по статьям, имеющим государственную важность. Смысл наших съездов — подарить дружбу двум христианским народам, польскому и русскому.

На том заседание закончили, а следующее назначили на начало января.

2

Царевич Фёдор учил заданный ему урок. У Фёдора был свой стол, у наставника отца Симеона Полоцкого — свой. Премудрый Симеон писал новое сочинение. Исписанных листов — гора, но учитель говорил, что он только-только разогнался. Книгу свою старец Симеон назвал «Обед Духовный», а ещё собирался написать «Вечерю Духовную». Фёдор же одолевал новоизданное сочинение наставника «Венец веры кафолическия», увесистый том.

Тема нынешнего урока была увлекательной — строение небес.

Фёдор время от времени взглядывал на премудрого старца. Сокровеннейшие тайны сего мира были для него за обычай, как книги в сундуке: взял и достал. Ведал, в какой час дня совершилось Благовещение и в какой час ночи Рождество. Доподлинно знал причину, по которой Иисуса Христа прибили к кресту не тремя, а четырьмя гвоздями. У старца был ответ даже на такой вопрос: умел ли говорить Богомладенец в первый час Своего Рождения?

Учитель почувствовал на себе взгляды царственного отрока и отложил перо:

   — Ты готов отвечать?

   — Да, я готов, — сказал Фёдор, склонив голову набок, словно проверяя, те ли слова произнёс язык его.

   — Тебя что-то смущает? — спросил Симеон.

   — Не знаю... Учитель, а может язык говорить сам собой, без воли того... — Фёдор призадумался, — у кого во рту.

Симеон медленно поднял руку, коснулся нимба своих сияющих сединами волос.

   — Мудрость человека распознаётся по его вопросам. Твой обнаруживает дивную пытливость разума... А по сему мы начнём читать книгу «Тайная тайных», сокровищницу знаний, необходимых государям... — Улыбнулся. — Но сначала урок. Итак, мой юный господин: небо. Что ты знаешь о небе?

Царевич вышел из-за стола. Бледное, голубоватое лицо, огромные глаза. Тростиночка, но в плечах широк. Спину держит прямо.

   — Небес трое, учитель. Эмпирейское, видимое человеком, кристалл, скорость движения которого неизречённа. Другая часть небес — твердь, имеющая две сферы. На высшей — недвижимые звёзды, а по низшей ходят планеты. Низшее небо имеет семь кругов по числу планет. Планеты именуются: Крон, Дей, Ар, Солнце, Афродита, Ермий, Луна.

   — Верно! Верно!

   — Высота же неба такова: от земли до тверди восемьдесят тысяч миль. От верха земли до эмпирейского неба — даль умом неохватная. Если скакать на лошади со скоростью восемьдесят миль в час, а такое немыслимо, понадобилось бы пятьдесят тысяч лет, чтобы доехать до драгоценнейшего кристалла, сие смертным не дано.

   — Опиши суть звёзд, — попросил Симеон.

   — Звёзды веществом чисты, образом круглы, количеством велики, явлением малы, качеством светлы, дольних вещей родительны. Всё зловоние земное, весь дух тлена звёздами очищается. Малейшая звезда больше земли в восемьдесят раз, солнце превосходит землю величиною в сто шестьдесят шесть раз, а луна в тридцать раз меньше. Земля, данная Творцом для жизни людей, кругла, холодна, черна, ибо в ней заключён ад.

   — А по какой причине происходят землетрясения?

   — Земля сотрясается от терзания духов, заключённых в недра.

   — Ты не сказал ещё, какова скорость солнца.

   — Всякий час солнце пролетает семь тысяч сто шестьдесят миль, а миля — два часа пешей ходьбы.

   — Превосходно! — Симеон смотрел на Фёдора благодарно. — Превосходно. А посему приступим к чтению книги «Тайная тайных». Но не утомился ли ты?

   — Нет, учитель. Врач утром сказал: мне можно выходить на воздух, горло моё снова чисто. Я сегодня хочу посмотреть коня. Мне его польские послы подарили.

   — Я знаю, какая для тебя радость — лошади. Но продолжим познание премудростей мира сего. Садись и слушай. Я прочитаю тебе начало книги. На сегодня этого будет довольно. Ты славно потрудился!

Симеон достал из сундука завёрнутую в голубой шёлк книгу. Но переплёт её был обычный, кожаный. Читал учитель стоя.

   — Сказал Патрикий-переводчик: «Господь да направит тебя, царь благоверный, и укрепит тебя, чтобы ты хранил закон и оберегал народ и сказанное в главах этих». — Симеон поднял глаза на ученика. — Слов в книгах множество, но драгоценна суть. Внимай, улавливай, и да откроется тебе сокровенное, вечное. Цари поставляются Богом не ради того, чтобы показать людям, каков высший почёт на белом свете. Бог ставит царей для оберегания народа от напастей, для служения законам, без которых разумная жизнь немыслима. Аристотель из-за старости своей не мог сопровождать в войнах царственного ученика. Александр же, благодарный учителю, возвёл его в правители ради его правомудрия и премудрости Божественной, за что философа причисляют к пророкам, хотя он не был послан Богом и не был законодателем. Найдено в книгах эллинских, что Господь сказал ему: «Ты скорее можешь быть назван ангелом, чем называться только умудрённым в премудростях бесчисленных». И разнятся сообщения о смерти его: иные говорят, что он вознёсся, подобно Илье, на колесницах, другие же говорят, что он умер, как и все смертные. Он научил мудрости своей Александра, который владел всей вселенной, пройдя её вдоль и поперёк. И стали повиноваться ему все арабы и фряги.