Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

• Название: Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908
• Автор: Цзюн Чан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06380-9, 978-5-227-06386-1

Императрица Цыси, одна из величайших женщин-правительниц в истории, в течение 47 лет удерживала в своих руках верховную власть в качестве регента трех императоров Поднебесной. В период ее правления «из-за ширмы» было положено начало многим отраслям промышленности, появились первые железные дороги и телеграфное сообщение. Именно Цыси отменила мучительные телесные наказания, запретила бинтовать девочкам стопы, предоставила женщинам право получать образование и работать. Вдовствующая императрица пользовалась любовью своего народа, министры западных держав считали ее «равной Екатерине Великой в России, Елизавете в Англии». Однако в результате клеветнической деятельности политических противников Цыси заслужила репутацию сумасбродного тирана и противника модернизации. Книга авторитетного историка Цзюн Чан, основанная на воспоминаниях современников и неоспоримых архивных данных, – это не только самая полная биография Цыси, но и «оправдательный приговор» самой неоднозначной правительницы Китая.

---

Из-за поражения в Опиумной войне китайцам пришлось согласиться на деятельность западных миссионеров в своей стране. До того момента на протяжении 100 с лишним лет въезд в Поднебесную им запрещался. После этой войны французы, объем торговли которых с Китаем находился на низком уровне и которых интересовало исключительно проповедование там католицизма, воспользовались победой европейского оружия и принялись со всей энергией требовать отмены данного запрета. Император Даогуан попытался противостоять таким требованиям. Но в ту пору, уже совсем сбитый с толку и подверженный колебаниям, он поддался упорным требованиям французов, передаваемым через его уполномоченного по делам европейцев Циина, рекомендовавшего пойти на уступки. Своим историческим указом от 20 февраля 1846 года император отменил запрет на деятельность христианских миссионеров. Его разрешение распространялось на договорные порты; запрет сохранялся в силе на остальной территории Китая.

Однако удержать миссионеров в узде не удалось. Получив в свое распоряжение опорные пункты, они тут же начали проникновение во внутренние районы империи, не признавая известного запрета. В отличие от прежних иезуитов, числившихся частными придворными наемными работниками и никогда не помышлявших о неповиновении императору, нынешние миссионеры были смелы и дерзки, ведь за спиной у них стояли европейские канонерки. С большим усердием ринувшись в глубь этой земли с древнейшей историей, они принялись заниматься распространением западных представлений и привычек, якобы помогая придать жизни в Китае современный вид, умышленно или по недоразумению постоянно призывали к свержению Цинской династии. Даже притом, что последователей они привлекли относительно немного, все равно представляли жизненно важной свою роль в деле изменения облика Поднебесной.

Император мог и не предвидеть грядущих перемен, но совершенно определенно представлял себе то, что самолично дал волю грандиозной и зловещей силе. И это осознание беспокоило и угнетало его. Неудачное общение с британцами вызвало у него непреодолимое разочарование и отчаяние. «Загнанный в угол таким неприкрытым принуждением, внутренне я ощущал бурю яростной озлобленности и ненависти, – написал он в своем дневнике. – Винить остается только лишь меня самого, и ужасный позор жжет мне душу». А также: «Хочется бить и бить себя в грудь крепко сжатыми кулаками». Через несколько месяцев после подписания рокового указа из провинций стали поступать тревожные сообщения о прибытии европейских миссионеров и проблемах, с этим связанных. Страдания императора усиливались, и он написал завещание и назначил преемника. Даогуан видел свой долг в том, чтобы оставить империю на попечение одного из своих сыновей, который мог бы проявить больше решительности в противостоянии с Западом. Он выбрал своего четвертого сына, Сяньфэна, а Цыси служила ему наложницей. Этот сын вырос яростным ненавистником европейцев.

В Цинской династии отсутствовала система безусловной передачи престола по наследству старшему из сыновей, поэтому правящему императору вменялось в обязанность написание завещания с назначением преемника, имя которого до поры не разглашалось. Император Даогуан изложил свою последнюю волю в уединенной и все-таки торжественной обстановке. Он написал его на двух языках: китайском и маньчжурском, как того требовали правила составления документов исключительной государственной важности. Затем он сложил его пополам и вложил между двумя листами императорской желтой бумаги, после чего на конверте поставил свою подпись и дату. Этот конверт он положил внутрь картонной папки с белой подкладкой и желтой крышкой. Эту картонную папку император обернул еще одним листом желтой бумаги, а на ней снова поставил свою роспись и по-маньчжурски написал такие слова: «Десять тысяч лет», то есть обозначил окончательность своего завещания. Затем он положил завещание внутрь ларца, изготовленного из самого драгоценного дерева наньму, обитого изнутри белым щелком и снабженного желтой деревянной крышкой. Этот ларец использовали предыдущие императоры для хранения своей последней воли о передаче власти по наследству. Замок с ключом от этого ларца мастера изготовили в виде затейливых летучих мышей на фоне облаков. (Слово «летучая мышь» по-китайски созвучно слову «удача».) Император Даогуан не стал сразу опечатывать свой ларец: он отложил это дело на день, чтобы еще раз подумать и удостовериться в правильности своего решения. Наконец он опять же собственноручно запер ларец и опечатал его с помощью полосок бумаги, каждую из которых снабдил своей подписью и датой на лицевой стороне. Ларец аккуратно поместили за гигантским декоративным диском, висевшим над входом в главный зал Запретного города. Этот диск украшали четыре громадных иероглифа: чжэн да гуан мин – «неподкупный, благородный, великодушный и мудрый», означавших девиз императора.

У императора Даогуана было девять сыновей от разных наложниц, но только четвертый и шестой из них подходили по возрасту, чтобы считаться достойными потенциальными наследниками[8]. Шестого сына император решительно отверг, хотя ставил его выше остальных великих князей и присвоил ему исключительный титул циньван. Прелестный и пользовавшийся популярностью при дворе, этот шестой сын не обладал животной ненавистью к иностранцам, которой отличался его брат по отцу, назначенный наследником. Их общего отца тревожило то, что его шестой сын проявит уступчивость и в ответ на требования европейцев позволит им открыть ворота в Китай настежь[9]. Отец прекрасно знал характеры своих сыновей. В будущем они повели себя именно так, как он и предполагал.

Когда разразилась Опиумная война, будущему императору и мужу Цыси шел девятый год, и в последующие годы он мог наблюдать, как из-за этой войны его отец терял здоровье, как тяжко он мучился. Унаследовав в 1850 году китайский трон, первым делом он составил подробный указ с осуждением императорского наместника Циина, подписавшего Нанкинский договор и убедившего его отца снять запрет на христианские миссии. В этом своем указе император Сяньфэн обвинил Циина в «постоянных уступках иностранцам в ущерб своей стране», «предельной деловой непригодности» и «отсутствии каких-либо проблесков совести». Ци-ина разжаловали и в конечном счете заставили покончить с собой.

Однажды императору сообщили о том, что во время грозы рухнула крыша одной из церквей Шанхая, а крупный деревянный крест с распятием Христа развалился на части. Он увидел во всем этом промысел Небес и написал на докладе следующее: «Я очень напуган и взволнован, но чувство стыда все-таки преобладает». Его отчуждение по отношению к христианству и европейцам еще больше усилилось из-за того, что тайпинские мятежники, расшатывавшие его трон, считались христианами, а их вожак по имени Хун Сю-цюань объявил себя младшим братом Иисуса Христа. Император Сяньфэн собрался со всем ожесточением бороться не на жизнь, а на смерть, только ради того, чтобы отбросить европейцев подальше из Китая.

К тому времени англичане захотели открыть для торговли еще больше китайских портов и потребовали права прислать своих представителей в Пекин. Человек, назначенный императором Сяньфэном вести с ними дела, наместник императора в Кантоне Е Минчэнь полностью разделял взгляды своего владыки и все их запросы пропускал мимо ушей. В конечном счете англичане пришли к выводу, что «без военного флота никак не обойтись». Поводом для развязывания так называемой «второй опиумной войны» в 1856 году (год рождения сына Цыси) послужил инцидент с судном под названием «Стрела» (Arrow). На следующий год в Китай с эскадрой боевых кораблей послали лорда Эльджина (сына седьмого графа, прославившегося мраморами Эльджина). Французы отправились с ним в качестве союзников, рассчитывая добиться беспрепятственного доступа во внутренние районы Китая для своих миссионеров. Союзники овладели Кантоном и отправили наместника Е Минчэня в Калькутту, где тот в скором времени скончался. Европейцы пошли под парусами в северном направлении. В мае 1858 года они захватили форты крепости Дагу, лежащей примерно в 150 километрах к юго-востоку от Пекина, а также вступили в соседний город Тяньцзинь. Император Сяньфэн все еще категорически отказывался принимать требования войск врага, которые уже стояли у порога его дома. В конце концов лорд Эльджин пригрозил походом на Пекин, и Сяньфэну пришлось выслать представителей для переговоров и удовлетворить все требования агрессора: принять послов в Пекине, открыть для торговли новые порты и пустить миссионеров внутрь территории Китая. Император Сяньфэн уступил требованиям в условиях, которые французский посланник барон Грос назвал «с пистолетом у виска», подписав необходимые документы. Союзники добились своего и на канонерках покинули форты Дагу.