Анатолий Знаменский - Красные дни. Роман-хроника в 2-х книгах. Книга первая

• Название: Красные дни. Роман-хроника в 2-х книгах. Книга первая
• Автор: Анатолий Знаменский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Роман
• Год: 1991
• ISBN: 5-268-01038-7

---

— Наверное, есть и другие новости? — мягко сказал Сдобнов.

— А это что, не новости: политическая работа в полках, разучивание новых песен! — сказал Миронов. А Ковалев засмеялся, и бледное, сухое лицо ожило и зарумянело в скулах. — Есть и другие новости, — продолжал Филипп Кузьмич. — У Краснова на калачовском и борисоглебском участках полный развал. Казаки бросили фронт, расходятся по домам. Пора, говорят, инвентарь к севу готовить! Первым снялся 28-й полк, там какой-то урядник Фомин командует, сговорился с политотделом 15-й Инзенской. Перемирие. Я ж говорил вам, что скоро и у вас все пойдет в гору!.. — Миронов толкнул локтем начальника штаба: — Казаки здешние, с хутора Красного, как услышали, что дивизия может отойти, так попросили оружия, сотню новых казаков мобилизовали в седло, лишь бы держались мы! И, самое главное, по всей линии фронта вытащили бороны и положили в снегу кверху зубьями. Вот черти! Сроду про такую жестокость не знал, но теперь одна сторона у нас неприступная. Я им посоветовал еще послать «перебежчика» на ту сторону, чтобы известили про эти бороны, но — с другой, мол, стороны!

— Остается самое малое: три других направления обмыслить, — хмуро сказал Сдобнов. — Всего-навсего шесть лишних бы полков конницы и два пластунов, и вся проблема!

— Сидим, мерекаем, Филипп Кузьмич, — вступил в беседу Степанятов. — Кругом очень плотно. Потери могут быть большие.

— Потерь допустить нельзя, — отмахнулся Миронов. — Репутация не позволяет! Нам, по чести, больше-то и хвалиться нечем, кроме как малыми потерями! Другие дивизии выбиты и обескровлены, воевать без пополнений почти не способны, а у нас даже избыток в сотнях... прошу прощения, в эскадронах! Да. Так вот, исходя из тяжелой обстановки, думаю, ничего нам не останется, как... взять в ближайшие же дни Ярыженскую и Бударино. А там — на Урюпинскую вдарим!

Кашлянул и помолчал, сколько требовалось, чтоб пришли в себя его товарищи-командиры. Не ждали ведь, ясно! Один лишь Ковалев усмехался с довольным видом: только что обговорили эти планы в полку Быкадорова и там никто не удивился — прорываться, так что ж, на то мы и мироновцы!

— Так и думал! — сказал Сдобнов. — Какое-нибудь новое сумасшествие, но будет! Я... не против, Филипп Кузьмич, но продумать мелочи все же не мешает. Где, к примеру, рвать окружение противника? И когда?

— Так когда же? У них, я слышал, план брать нас под Новый год! Но ихний, по старому стилю... Понятно? Какой надо сделать вывод? Вывод — пробиваться тоже под Новый год, но — наш, но новому стилю. Опередить на тринадцать дней.

— На целое летосчисление! — засмеялся Степанятов как-то безответственно, как сторонний наблюдатель.

— Второе: участок прорыва. Тут у них кругом крепко. — Сказал Миронов. И отодвинулся от стола, давая другим право сказать свое мнение. Прорыв — дело нелегкое, кровавое.

Полчаса обсуждали варианты, ни до чего не договорились. Надя уже убрала посуду, стояла в дверных занавесях, смотрела на Миронова. Ждала, что скажет он.

Миронов склонился над штабной картой и сказал:

— Я тоже думаю. Тут вот глубокий и длинный яр сильно мешает в развороте и тянется верст на пятнадцать через всю оборону ихнюю, не считая отножин и развилков... Вряд ли они его охраняют, там глубина аршин на десять и больше... А?

Оглядел с тайным вызовом сразу насторожившихся друзей, как бы предлагая некий вариант.

— Ну, так — что?

Блинов оскалил белые, острые зубы от удовольствия.

— А что, ведь ночью можно!.. А? Пройдем, братцы мои! Точно!

— Как? — опять спросил Миронов со строгостью. Надо было проверить свою находку маневра.

— «А по-пид горою, яром-долиною!..» — сказал Сдобнов. — Точно как у запорожцев... Нет ли у них там, в этих ярах, секретов?

— Надо проверить. А то бы спустить ночью в этот яр всю конницу Блинова, и за один переход она вылезет по отножине за пятнадцать верст у них в тылу! А?

Сдобнов внимательно рассматривал карту и как будто не слушал начдива. Но как только Миронов кончил, он сразу поднял голову и отложил блестящий циркуль в сторону.

— А где же бригада будет ждать сигнала? Когда развернется к наступлению? Там ведь тоже равнина?

— Весь секрет в этом: развернуться на рассвете и сразу ударить. Не дать себя обнаружить. А, Михаил Федосеич?

Блинов опять засмеялся от удовольствия — такой сумасшедший план взял его за живое. Налететь на Саватеева с тыла, откуда не ждут, да под Новый год! Ну что за начдив у них!..

— Миша, возьмешь из пушек одну легкую мортирку — для сигнала. Мы по сигналу твоему лупим из батарей, а потом пускаем пехоту и броневики. Тут они, конечно, и попятятся на тебя... Ну, ты дело свое знаешь, ты — Блинов. Тебя учить не буду. И начнем мы, братцы, отсюда, из этого яра, большой рейд по тылам генерала Шляхтина!

Перед концом военного совещания еще задержал Блинова и Сдобнова. Сказал с особой, знакомой всем тревогой в голосе:

— Обязательно оборудовать в это дело тачанки. Взять лопаты, если понадобится срывать крутизну на выходе... Все прочее — твоя забота, Илларион Арсентьич! Главное — тачанки чтобы не скрипели и кони не ржали...

Блинов со Сдобновым вновь начали рассматривать карту, комбриг хмуро посмеивался:

— Войти — войдем, а надо лучше размыслить, как и где мы оттуда выйдем!

— Значит, надо успеть разведать все досконально, — сказал Миронов.

...В первых вечерних сумерках под новый, 1919 год, при слабом ветре с метелью, конница Блинова сосредоточилась в отножинах большого яра, исчезла с лица земли. Впереди но днищу оврага шли в боевом охранении пластуны, ощупывали каждую сажень впереди, каждый камень и расщелину. Но ни одной живой души не было по пути... Копыта лошадей одеты старательно мешками, перебинтованы и обмотаны шпагатом, чтобы никакого стука, ни подковного звяка о донный камень или случайную наледь... Удила уздечек затянуты наглухо, на мордах лошадей — торбы с овсом. Тонкие железные оси тачанок и ступицы колес промазаны дегтем, ободья окручены мешковиной и попонами, катятся в неглубоком снегу без звука, без скрипа, как во сне... Только шорох стоит, будто ветер шевелит засыпанный до половины снегом старый ковыль.

Ни громких команд, ни перекуров — молчаливый, спешный рейд по днищу оврага, в сплошной тьме, пятнадцать верст!

Поскрипывают седла, мягко тупотят копыта, катятся тачанки, шуршит снег, тишина, молчание. Звезды бродят в облачном навесе неба, но видят, как идут две тысячи всадников по узкой расщелине в тылы противника.

Мирный сон обнимал станицы и хутора всей этой округи. Чуть забрезжило, означились очертания снежной земли и белого, метельного неба, выбралась конная бригада по широкой и пологой отножине на открытое пространство. Развернулась. Спешно подтянули ослабленные подпруги, как и положено пород атакой.

Хуторок в ближней балочке, опора двух белых полков, окруживших на этом рубеже дивизию Миронова, невнятно чернел вдали, досматривал последние сны... Впрочем, начиналось там уже и первое движение, взлаивали собаки, кричали запоздалые петухи.

Приказано было построиться к лаве, перекурить.

Блинов, укачавшийся с больной ногой в тачанке, сказал ординарцу:

— Коня! И — помогите сесть в седло. Надоело в этом... корыте!

Кое-как взгромоздился через стремя, при свете цигарки посмотрел на циферблат трофейных карманных часов — вроде пора.

Трижды грохнула по его команде мортирка.

Евсей Быкадоров, боевой есаул с германской, ныне командир головного полка, выдернул из ножен шашку, привстал в стременах.

— Не зарывайся, — сказал ему Блинов, ревнуя к отличной посадке, властному погляду своего любимого помощника. — Давай!..

11

11 января в тяжелой атаке под хутором Зубриловом Преображенской станицы шальная пуля сразила начдива-16 Василия Киквидзе.

Все бои в это время отличались крайней жестокостью, назревал общий перелом в ходе войны с Красновым. Дивизию Киквидзе поддерживали два полка Миронова, вырвавшегося из окружения и захватившего Бударино и Ярыженскую. Здесь, под Зубриловом, был убит комполка-201 Пономарев, тяжело ранен комполка-199 Федоров, ранен командир 1-го кавполка Мордовин, ходил в рубку и сам Миронов.

Положение по всему фронту 9-й армии было тяжелым. 19 января в штаб армии прибыл с инспекцией член ЦК РКП (б) и член Реввоенсовета Южного фронта Сокольников.

Командарм-9 Павел Ефимович Княгницкий, в прошлом военный инженер и архитектор, командир Тираспольского полка, а затем комбриг в группе Сиверса, с трудом входил в новые обязанности. У него не налаживались отношения с начальником штаба Всеволодовым, крайне резко судившим о всех начдивах и особенно об «анархисте и партизане» Миронове. Противник еще сохранял активность, над головой висел свежий приказ Южфронта о наступлении, прибывали новые пополнения, и вот еще — почти одновременная потеря двух начдивов, Гузарского и Киквидзе... Обо всем этом и доложил новый командарм Сокольникову.