Анатолий Знаменский - Красные дни. Роман-хроника в 2-х книгах. Книга первая

• Название: Красные дни. Роман-хроника в 2-х книгах. Книга первая
• Автор: Анатолий Знаменский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Роман
• Год: 1991
• ISBN: 5-268-01038-7

---

Ковалев засмеялся от радости, что буря прошла стороной.

— Видно, в военных делах с вами, Филипп Кузьмич, лучше уж не спорить! — сказал Ковалев. — Какой уж раз попадаю в неловкость. Где форма, а где существо, все практики гораздо дальше видят!

Медведовский потрогал согнутым пальцем скобочку подстриженных на английский манер усов, сказал с тихой улыбкой:

— Значит, говорите, женщины после допрашивают служивых, где, мол, Микиту потеряли? Да, это действительно немаловажный фактор. Согласен полностью.

— Приступим тогда к оперативному плану, — сказал Миронов.

Сдобнов разложил на столе карты.

ДОКУМЕНТЫ

Не ранее 25 января 1919 г.

Из донесения РПС Южного фронта В. И. Ленину и Я. М. Свердлову

...Делегированный из станицы Вешенской казак Александр Козьмич Бабаев 28-го Донского казачьего полка показал:

Полк бросил позиции в Калаче и пошел без всякого разрешения в Вешенскую станицу, где должен быть генерал Краснов, но найти его не мог (он в то время уже выехал из станицы). По приходу в станицу выпустили всех осужденных и арестованных за оставление фронта... упразднили карательные отряды, которые стояли за офицеров и производили расстрелы казаков, которые сочувствовали большевикам.

Из 28-го полка мы выбрали делегацию и послали в свои же казачьи полки, как-то: 27, 28, 34, 32-й Мешковский и Гундоровский... которым наказали сказать казакам, чтобы они немедленно бросили позиции без всякой опасности, отошли на свою границу и начали бы переговоры о мире.

Кроме этой делегации, старики станицы Вешенской, выбранные из каждого хутора, в числе 130 казаков просили 28-й полк послать делегацию к большевикам, которой было наказано во что бы то ни стало заключить мир.

...На одном из собраний частей было постановлено, чтобы приехал Краснов для объяснения... Объявить ему, что полки 6-й конный, 26-й конный, 32-й конный, 22-й пеший, 22-й конный, 23-й и 24-й конные постановили больше не воевать и пошлют делегацию к Миронову для прекращения войны и выработки условий сдачи оружия.

Миронова казаки считают хорошим ответственным коммунистом.

Член РВС Южфронта Ходоровекий[48].

12

Сокрушительный удар Особой группы войск Миронова во фланг и тыл трех белоказачьих дивизий в районе Провоторовской — Тишанской — Алексеевской потряс до основании фронт Краснова. Генералы Алексеев, Гусельщиков, Абрамов потеряли управление своими войсками. Наиболее верные Краснову полки и сотни, состоящие преимущественно из карателей и кулацкого элемента, в беспорядке устремились к югу, через Кузулук, на Кумылгу и низовья Медведицы. Другие замитинговали, выслали депутации для переговоров с Мироновым о добровольном переходе в его войска.

Пока блиновская бригада на рысях продвигалась к югу по снежным степным дорогам от станицы к станице, а пехотные полки не поспевали закреплять за собой все новые и новые слободы и хутора, Миронов и Ковалев проводили митинги и собрания в новых, наскоро формируемых частях... Всем в прошлом мобилизованным в Донскую армию генерала Краснова отпускались грехи словом и авторитетом начдива и комиссара Особой мироновской группы войск. Ошибки не было, потому что ни один доброволец белой армии в плен не сдался, сдавались лишь мобилизованные.

Казачий отдел ВЦИК в эти дни направлял на север Донской области большие группы красных агитаторов-казаков, прошедших краткие курсы при ВЦИКе.

Прямо на митинг в Михайловку, где у собора сошлось и съехалось более трех тысяч пеших и конных казаков — у всех на околышах еще светились свежие ранки от вырванных с мясом кокард, — прибыл спешной командировкой с Верхнего Дона член Казачьего отдела Михаил Данилов, немолодой, беззаботно-веселый казак в огромной бараньей папахе под текинца и в верблюжьем башлыке, замерзший на степном ветру, но неунывающий и распахнутый, как говорится, на все пуговицы. Поднялся на церковную паперть, где стояло все воинское начальство — Миронов, Сдобнов, Степанятов, Блинов, Кувшинов, разыскал Ковалева, как знакомого по встречам в Казачьем отделе, и предъявил документ.

— Добрые вести привез я, товарищ Ковалев, — сказал Данилов, с трудом владея нахолодавшими от степного зазимка губами и все же улыбаясь. — Слово мне дайте одному из первых, для сообщения...

— Какое сообщение? — на всякий случай справился Ковалев.

Данилов откинул на плечи концы башлыка, показал ему бумагу, большой лист, залапанный десятками рук, исписанный крупными беглыми буквами.

— Приговор казанцев и вешенцев относительно признания Советской власти отныне и довеку! — снова засмеялся Данилов, предоставляя возможность Ковалеву пробежать глазами всю бумагу из его рук. — Кстати, поклон вам, товарищ Ковалев, от товарища Дорошева. Мы с ним этот митинг в Казанке проводили. Еще и Миша Мошкаров был — от нашего отдела! Поклон всем вам от знакомых и незнакомых!

Подошел Миронов, сдвинул с горячего, парного лба на затылок свою белую полковничью папаху, поздоровался. Приценился взглядом к партийному человеку из самой Москвы.

— Очень ко времени прибыли, товарищ Данилов, спасибо, — сказал внятно и тоже ознакомился с содержанием приговора. Со стороны было видно, как молодеет и как-то распускается, теряет обычно напряженное выражение лицо Миронова. Он даже по виду внешнему был счастлив тем, что свершилось на всем Верхнем Дону: донское казачество, чуть ли не поголовно, отошло от генералов, повернулось лицом к Советам, к ленинской идее равенства и правды.

Сначала говорил Ковалев, румянея бледным лицом, надрывая слабый, болезненный голос, бросая в напряженную, ждущую толпу слова мира и понимания, призывал забыть старые распри и обиды, объединиться вокруг Советов и Ленина с его большевистской программой, чтобы к весне и началу полевых работ добить белых генералов, скорее обратиться к радостному и свободному труду на общей земле! Объединиться всем вместе — казакам, и иногородним, и новопришлым крестьянам, и рабочим с донецких рудников, путейцам железных дорог, всему народу стать воедино за правду и народную волю!

Над кубанками, папахами, краснооколышными фуражками, островерхими верблюжьими башлыками поднимался горячий парок дыхания. Низавший по-над площадью колючий ветер сдувал этот легкий туманец, словно с теплого озера, приносил стужу. Народ топтался, скрипел валенками и сапогами по насту, те, что форсили еще в фуражках, прикрывали перчатками покрасневшие, охватанные морозом раковинки ушей. Но никто не уходил, к паперти протискивались все новые и новые люди, желали поближе увидеть Миронова и Ковалева. На призывы комиссара откликались дружно и охотно:

— Конешно, пора приканчивать войну! Сеять скоро, какая война! Опять одним бабам корячиться?.. Верна-а!

— Осточертела проклятая стрельба, к одному краю ведитя!..

— А то Декрет о мире приняли, а сами за шашки и ружья как полоумные!..

Ковалов отдышался, представил на общее обозрение улыбавшегося гостя с Верхнего Дона и члена Казачьего отдела ВЦИК. Михаил Данилов сразу пришелся всем по душе именно этой своей открыто-зубастой физиономией, веселостью в глазах, занятной текинской папахой, которую он тут же и скинул резким замахом с головы. Отвел руку назад, как будто собирался с шашкой в атаку идти.

— Станичники!

Глотка будто луженая. Таких вот там и подбирают, в Казачьем отделе ВЦИК, чтобы любого мог переголосить...

— Станичники! Как мы и думали с вами... 8 января — всего-то три недельки назад, значит!.. — съехались в Сельской степи, на станции Торговой, наш всевеликий атаман-разбойник Краснов и сам главковерх белогвардейский Антон Деникин, царский затрапезник, и волей-неволей пришлось нашему донскому блудню признать, значитца, единое деникинское командование! И теперь Донская армия, станичники, в холуях у «добровольцев»! Тех самых, что мы в январе ишо с Дона вежливо попросили, тех, каво наш красный хорунжий и главком Кубани Автономов не раз бивал до кровавой икоты, теперь, под прикрытием Антанты, чужих пушек, танков и пулеметов, отблевались, откашлялись и нам же опять на шею садятся, по рукам и ногам связывают! Хотя нам, донцам, ничего этого, понятно, никаким лыком и ни с какой стороны не привяжешь!.. А? Ну, как это вам покажется?

Взвыла вся площадь диким воем и гулом, белая поземка дыхания пошла над головами гуще, к порожкам начали пробираться желающие сказать слово. Данилов это понял, не стал особо затягивать речь. Снова взмахнул зажатой в пятерне бараньей папахой:

— А зараз я, станичники, прибыл к вам от вешенских и казанских казаков, какие открыли фронт перед красноармией, арестовали всех офицеров-кадетов, строят Советскую власть на местах, а с генералом Красновым растолкались на веки вечные... Был у казаков митинг! Приняли они единогласно такую важную резолюцию, станичники, какую я и уполномочен вам зачитать с этого высокого амвона! Вот, слухайте!