Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. От дворца до острога

• Название: Жизнь русского обывателя. От дворца до острога
• Автор: Леонид Беловинский
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0342-7

Заключительная часть трилогии «Жизнь русского обывателя» продолжает описание русского города. Как пестр был внешний облик города, так же пестр был и состав городских обывателей. Не говоря о том, что около половины городского населения, а кое-где и более того, составляли пришлые из деревни крестьяне – сезонники, а иной раз и постоянные жители, именно горожанами были члены императорской фамилии, начиная с самого царя, придворные, министры, многочисленное чиновничество, офицеры и солдаты, промышленные рабочие, учащиеся различных учебных заведений и т. д. и т. п., вплоть до специальных «городских сословий» – купечества и мещанства.

Подчиняясь исторически сложившимся, а большей частью и законодательно закрепленным правилам жизни сословного общества, каждая из этих групп жила своей обособленной повседневной жизнью, конечно, перемешиваясь, как масло в воде, но не сливаясь воедино. Разумеется, сословные рамки ломались, но modus vivendi в целом сохранялся до конца Российской империи. Из этого конгломерата образов жизни и складывалась грандиозная картина нашей культуры

---

Как уже было сказано, быть потомственным дворянином отнюдь не значило быть помещиком. Особенно к началу ХХ в. Так, на 1903 г. из 266 генерал-лейтенантов, на которых сохранились послужные списки, потомственных дворян было 255, а не имели никакой земельной собственности 215 человек; крупных же помещиков, имевших 1000 и более десятин земли, было всего 19. Из 80 полных генералов, о которых есть сведения (всего их в 1903 г. было 140, в том числе 10 августейших особ), у 47 земельной собственности не было, а из числа землевладельцев крупных собственников было лишь 17. Естественно, в более низких чинах все обстояло еще проще. Из данных на 283 полковников Генерального штаба (всего их было в 1903 г. 308) потомственных дворян было 210 человек (74,2 %), а земельная собственность была лишь у 12 (4,2 %), да еще трое владели каменными домами. Генерал Киреев в дневнике за 1896 г. сокрушался: «Низкий уровень нашего офицерства, в особенности в пехоте арм[ейской]. Там дворян очень мало, в некоторых полках все разночинцы». А автор статьи «Армия и общество» в журнале «Мир божий» писал: «Сами офицеры большей частью нищи, незнатны, многие из крестьян и мещан, дьяконовых детей» (Цит. по: 72; 213).

Итак, в подавляющем большинстве все это были профессиональные служаки, жившие на одно жалованье. И памятный старшему поколению, не умолкавший более 70 лет большевистский вопль о том, что-де белые воевали за свои поместья, фабрики и заводы, – пропагандистская ложь. За какие поместья могли воевать сын солдата-сверхсрочника генерал М. В. Алексеев, сын неграмотной калмычки и казака, добравшегося аж до должности станичного писаря и чина коллежского регистратора, генерал Л. Г. Корнилов и сын крепостного крестьянина, взятого в рекруты и закончившего службу майором-пограничником, генерал А. И. Деникин? Уж скорее за свои поместья должны были воевать В. И. Ульянов (деревня Кокушкино, где он отбывал первую ссылку, – благоприобретенное имение Ульяновых) и М. Н. Тухачевский. Как раз те, у кого были поместья, фабрики и заводы, в основном не воевали, а ждали результатов войны, которую за них вели неимущие офицеры-профессионалы.

Флаг-гардемарин

Отсюда вытекал очень низкий уровень материальной обеспеченности массы офицерства, в основном жившего на одно жалованье, прежде всего в младших чинах. «В материальном отношении положение большинства офицеров было незавидное: оклады содержания совершенно не соответствовали дороговизне жизни, мало кто имел достаточно прислуги, большинство офицерских жен сами исполняли домашние работы, вместе с денщиками сами ходили на базар, – писал вступивший в командование расквартированной на Украине пехотной дивизией генерал Н. А. Епанчин. – В провинции базары часто были на незамощенных площадях, и в дождливое время нелегко было ходить по базару по невылазной грязи. Нередко офицерские жены вынуждены были, идя на базар, надевать высокие сапоги мужа, и случалось, что нога глубоко уходила в липкую грязь и трудно было вытащить ногу, а так как сапоги были не по женской ноге, то случалось и так, что нога выходила из сапога, а он оставался в грязи. Много мог бы я рассказать о житье-бытье офицеров, но все это подтверждало бы – нелегкая была это жизнь.

С увеличением дороговизны жизни правительство увеличивало оклады, но далеко не в такой степени, как это нужно было.

Положение офицеров в отставке тоже было незавидное, хотя в последнее время, перед Мировой войной, оклады пенсий были увеличены, но все же не соответствовали дороговизне жизни…

…В последнее время у нас было замечено, что молодежь неохотно шла в офицеры, а энергичные, дельные офицеры покидали службу и переходили в другие ведомства или на частную работу» (64; 361).

Молодой артиллерийский офицер (в артиллерии оклады были чуть выше, чем в пехоте) А. И. Деникин получал в 1892 г. содержания 51 руб. в месяц (56; 50). А между тем офицер за свой счет приобретал все обмундирование, начиная от белых лайковых или замшевых перчаток, эполеты из золотой канители, снаряжение, личное холодное и огнестрельное оружие, в армейской кавалерии одного, а в гвардейской двух строевых коней (требуемой масти, роста и статей, а не каких попало!) со всем убором, должен был делать взносы в офицерское собрание на библиотеку, аптеку и т. п. Даже орденские знаки, кроме пожалованных за воинские подвиги, нужно было заказывать у ювелиров за свой счет, да еще делать взнос в орденский капитул.

Бедность офицеров вызвала к жизни некоторые особые явления. Как было отмечено, по требованиям службы в армейской кавалерии и полевой артиллерии офицеры должны были иметь одну собственную лошадь, а в гвардии – две. Но этого было недостаточно, и для исполнения служебных обязанностей офицерам дополнительно предоставлялись казенные так называемые офицерские лошади (кроме командиров полков и батарей в армии; в гвардии они полагались только начальникам «охотничьих команд», то есть разведчиков). Для содержания собственных лошадей казной отпускался фураж, а для облегчения их покупки можно было купить за ремонтную (казенную оптовую) цену любую строевую лошадь в эскадроне. Кроме того, Государственное коннозаводство ежегодно уступало Военному министерству некоторое количество заводских лошадей для покупки их офицерами кавалерийских полков по льготным ценам. Были созданы также офицерские ремонтные капиталы – ссуды офицерам на покупку строевых верховых лошадей; при определенных условиях бедным офицерам, лишившимся лошадей по не зависящим от них причинам, выдавались безвозмездные ссуды. В 1890 г. были учреждены офицерские заемные капиталы – военные ссудо-сберегательные кассы. Суммы составлялись из обязательных взносов всех офицеров, ссуды выдавались под 6 % годовых и погашались вычетами из жалованья.

Особенно дорогой была служба в гвардии, отличавшаяся множеством условностей. Роскошь была официальным требованием. Один из указов XVIII в. гласил: «Помянутым гвардии нашей майорам для отмены и знатности своей иметь самых хороших лошадей каждому по три, которые в цене стоили бы не менее 100 червоных» (58; I, 270). Служба в гвардии офицером была крайне убыточна: нужны были шесть или, по крайней мере, четыре лошади, карета, переменяемая если не через год, то через два-три, мундиры, из которых и один стоил не менее 120 рублей, квартира, стол, прислуга, так что офицеры небогатые, дабы «не навлекать на себя презрение, принуждены были входить в многочисленные и нередко неоплатные долги и оттого разоряться» (134; II, 215). В 1766 г. Петр Гофман писал, что «он из одного получаемого им жалованья в кавалергардах содержать себя не может» (134; II, 57). Поэтому в гвардии могли служить только богатые люди, и при создании лейб-гвардии Гродненского гусарского полка в него назначали офицеров, «могущих содержать себя прилично гвардейской гусарской службе» (63; I, 20); между тем это был далеко не самый блестящий полк. Учитывая, что в XVIII в. почти поголовно состав гвардейских полков комплектовался дворянами, даже нижние чины отличались богатством. Например, в 1776 г. только в лейб-гвардии Семеновском полку 182 нижних чина имели в Петербурге собственные дома. До 1748 г. все гвардейские унтер-офицеры держали своих лошадей и экипажи, и в 1758 г. последовало специальное запрещение унтер-офицерам и солдатам гвардии ездить в каретах! Естественно, это отражалось на самой службе. А. Т. Болотов отмечал, что рядовые гвардии, отправляя только караулы и неся лишь вид службы, живучи десятки лет на одном месте, были прямо избалованы. На все домашние должности и работы наряжали нижних чинов из дворян в расчете, что они пришлют своих слуг: «Прислать завтра по 20 солдатских хлопцев с каждой роты для ломки бараков», – писалось в одном из приказов по Семеновскому полку (58; I, 247). Порядки в гвардии XVIII в. были таковы, что до 1762 г. на парадах и разводах ружья и алебарды за гвардейскими унтер-офицерами носили их слуги (58; I, 271–272). Петр III пресек этот разврат; какова была его судьба – всем известно. Недаром в манифесте о восшествии на престол Екатерины II пункт 9-й в перечислении вин свергнутого императора гласил, что он возненавидел полки гвардии.

В XIX в. положение в гвардии изменилось. Рядовой состав, за исключением юнкеров из дворян, комплектовался только из рекрутов, да и среди офицерства, особенно после войны 1812 г. и заграничных походов, сильно понизился материальный уровень: 1812-й год разорил массу дворянства. Особенно небогаты были офицеры полков «молодой» гвардии, получивших гвардейское звание после Наполеоновских войн и включавших немало мелкопоместного дворянства и даже офицеровбурбонов. Генерал К. Ф. Багговут писал, что в лейб-гвардии Московском полку были и крайне бедные офицеры: «В одной квартире жили по трое очень исправных, но бедных офицеров, все жалованье их уходило на то, чтобы быть опрятно одетыми, так что частенько у них не на что было обедать. Тогда в обеденное время им вместо супа денщик подавал вареный дубовый (то есть желудевый. – Л. Б.) кофе» (Цит. по: 137; II, 188). В лейб-гвардии Павловском полку, получившем статус «молодой гвардии» после заграничных походов, «для младших офицеров квартир было очень немного; но зато в каждой из них помещалось очень по многу: в квартире для двух – до шести человек, а для одного – три и даже четыре… Обед их большей частию состоял из пустых щей и каши; дорога была обмундировка, мундир же всегда надо было иметь новенький и все к нему принадлежности, а потому вся эта бедная молодежь, кроме службы, сидела большею частию дома для сбережения формы» (43; 271). После переформирования Семеновского полка туда попало так много бедных офицеров, что Александр I подарил им на обмундирование 70 тыс. руб.