Джеймс Берк - Блюз мертвых птиц

• Название: Блюз мертвых птиц
• Автор: Джеймс Берк
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73482-5

Дэйв Робишо, детектив полиции Нового Орлеана, был ранен в недавней перестрелке. В больнице его навещает местная певица, юная креолка, которая рассказывает Дэйву, что ей угрожают некие опасные люди. А может быть, этот визит просто привиделся детективу под действием болеутоляющих лекарств? Ведь всем в городе известно, что девушка давно пропала… А вскоре на берегу находят труп ее сестры, вмороженный в глыбу льда. Вместе с частным детективом Клетом Перселом — пьяницей, буяном и его лучшим другом — Дэйв ищет правду среди болот, каналов, городков и частных поместий Луизианы, где водятся хищники куда опаснее крокодилов…

---

— Я вам тут сэндвичи из сосисок сварганила, — сообщила девушка, — только они немного с песком.

— Очень любезно с вашей стороны, но я хотел бы, чтобы вы зашли в дом, хочу показать вам одну комнату, — предложил я.

— А что, там кто-то есть? — ответила девушка. — Вряд ли нам стоит туда ходить, если дома никого нет.

— Вы когда-нибудь бывали в этом доме, мисс Сибил? — спросил я.

— Нет, сэр, — ответила она неуверенно.

Я не отводил от нее глаз.

— Ну, может, один раз, — выдавила она.

— И что вы там видели? — спросил я.

— Только этого старика. Он был милый. Он сказал, что я похожа на какую-то модель, по-моему, он упомянул имя Твигги.

— Вы не встречали никого по имени Ангел или Анджелле? — спросил я.

— Вот последнее имя я слышала.

— Вы слышали имя Анджелле? — переспросил я.

— Да, кажется, слышала, но, блин, столько всякого дерьма нынче творится, что я уже и не уверена.

— Что-то я не понимаю вас, мисс Сибил. Какого дерьма?

— Мы однажды были в доме, болтали с этим старым чуваком, — сказал Рик, зрачки которого превратились в большие черные кляксы, и тут кто-то начал орать. Старикан сказал, что это какой-то сумасшедший, и он, типа, о нем заботится. Ну, мы и подорвались. Чувак, какого хрена нам обедать с психопатом, который орет и, наверное, за столом едой кидается и все такое. Мы же не за этим в эту глухомань приперлись.

— Так зачем же вы вернулись? — спросил я.

— Он нам герыча как-то раз подогнал, — ответила Сибил.

— Так ты за этим себе свастику на руке вывела? — спросил я. — Чтобы со старика наркоты поиметь?

— Нет, я же тебе говорила. Это на день рождения моего парня, только вот он другой подарок хотел. И вообще, при чем тут моя татушка и этот старикан? — Девушка закрыла глаза и громко выдохнула, после чего забыла закрыть рот, как будто беззвучно смеясь.

— Вы эти сэндвичи для нас приготовили? — спросил я.

— Должна признаться кое в чем. Думаю, одну из сосисок уже немного пожевал краб, — сообщила она и почесала татуировку, — простите, я вам, наверное, тут сегодня наврала немножко. Я частенько говорю то, что придумываю, и вроде все кажется реальным, а потом бац — уже нет.

Ну что я мог сказать этим детям? Это все равно что исписать горы бумаги всей мудростью древнего и современного мира, запыжевать этот заряд мудрости в дуло пушки, отойти подальше, поджечь фитиль и превратить шесть тысяч лет человеческого знания в конфетти, наблюдая, как волна уносит все это в бездонное море.

— В этом доме есть камера пыток. И вас там могли подвесить. Не приходите сюда больше, — только и мог сказать я.

— Блин, чувак, вот это реально крейзи, — вымолвил Риге.

Мы с Клетом молча вышли, проторяя себе путь среди груд мертвых птиц во дворе, повесив оружие на плечи, наши плащи развевались на ветру, а газообразное солнце холодно смотрело на нас из неба цвета олова. Клет остановился.

— Мы не взяли сэндвичи, которые она для нас приготовила, — сказал он.

— Да забудь ты об этом.

— Это ее обидит. Нам-то что? Увидимся в самолете.

Я вступил в воду и вскарабкался в кабину «Сессны». Я мог с трудом вспомнить лишь пару других случаев в своей жизни, когда я чувствовал себя столь же подавленным.

— И что там, в доме? — спросила Джули.

— Чистое зло.

— Типа чего?

— Типа того, чему никто не поверит.

— А чем там твой кореш занимается?

— Боится, как бы не обидеть девушку.

— Он потому вернулся?

— Клет — это помесь Святого Франциска Ассизского и Синей Бороды. Только никогда не знаешь, кто именно появится из табакерки.

Я заметил, как Джули задумчиво наблюдает за моим другом через лобовое стекло, как будто видит его в первый раз.

— Я хочу сказать тебе кое-что, причем я, наверное, не имею права на это, но все-таки скажу, — выдохнул я. — Когда люди сводят счеты с жизнью, особенно когда выпрыгивают из окон или размазывают свои мозги по потолку, это связано, как правило, с химическими процессами в их мозгу. Они только тогда освобождаются от своей ярости, когда оставят после себя наследие вины и депрессии, по силе равные их собственным страданиям. В своих фантазиях они одерживают верх над смертью и наблюдают за тем, как люди, которым они хотели причинить боль, обнаруживают их останки. Джули, это не твоя судьба. Мир принадлежит живущим, а мертвецы пускай остаются под своими надгробными плитами.

— Вот уж сказал, так сказал.

— Джули, ты добрая женщина и хороший человек, слишком хороший, чтобы носить бремя парня, который решил сделать все, чтобы испортить тебе жизнь, — сказал я.

— Ты единственный, кому хватило храбрости так со мной говорить, — ответила она и бросила взгляд в направлении Клета. — Что-то произошло между тобой и твоим другом?

— Я его подвел. Или, по крайней мере, он так думает.

— Как?

— Это не столь важно. Он мой друг, а друзей подводить нельзя. Правильно это или нет, но нельзя. Так ведь?

— Дэйв, ты странный мужик. Ну а вот и он, улыбается от уха до уха. Могу спорить, что он уже обо всем позабыл.

Клет вскарабкался в кабину и тяжело опустился на заднее сиденье, на подбородке красовалось пятно горчицы. Он отрешенно посмотрел на меня с пустым выражением лица:

— Давай снесем эту свалку к чертям собачьим.

Глава 25

В понедельник я взял больничный и провел утро, подметая листья на заднем дворе. Я сложил их в большие кучи у кромки воды, облил керосином и поджег, наблюдая, как клубы дыма поднимаются над деревьями и исчезают в порывах ветра. Я чувствовал себя как человек, вышедший из длинного и тяжелого запоя и решивший остаток жизни провести за садоводством, ремонтом крыши, перебиранием рыболовных снастей и отколупыванием рачков с днища лодки, которая вот уже год как стоит наполовину заполненная водой. Я хотел взять каждую неудачу, каждый неверный выбор в моей жизни и сжечь их вместе с листвой, наблюдая, как они превращаются в горку безобидного пепла.

Я хотел навсегда избавиться от воспоминаний о войне, от лиц людей, которых я убивал, от образов мертвых детей и животных в деревнях стран третьего мира. Я хотел попасть в иное измерение, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут. Меня тошнило от моей собственной жизни и зла, проникшего во все уголки земли. Я хотел найти мирную, покрытую деревьями серо-зеленую полоску земли на дальнем берегу мироздания, не запачканную войнами и ядами промышленного века. Я был уверен в том, что Эдем не был лишь метафорой или легендой и что он каким-то непостижимым образом все еще находился поблизости, если бы мы только могли найти тропинку, которая позволила бы нам вернуться в райские кущи. Я говорил себе, что раз он существовал когда-то, значит, он может существовать и вновь. Я подумал о том, что, быть может, мертвецы, скитающиеся по земле, тоже ищут его, вновь и вновь на ощупь пробираясь сквозь темноту в поисках заветного места где-то между Тигром и Евфратом.

Наверное, странно было думать об этом на пороге зимы, вдыхая дым кострища из листьев, пахнущего одновременно плодородием земли и нефтехимической жидкостью, но разве может быть более подходящее время года и момент для этого?

Я не слышал шагов за своей спиной, подкидывая слой за слоем почерневших листьев в огонь, мое лицо горело, а глаза слезились от дыма.

— Я слышала, что ты ищешь меня, — сказала Гретхен.

Я отошел от огня, повернулся и опустил грабли на землю.

— Можно сказать и так.

— Я не живу с Клетом. У меня свое жилье. Что тебе нужно?

— Тебе пришлось пришить кого-нибудь, когда ты спасала свою мать?

— Пришлось попугать пару придурков, но нет, я не причинила им вреда. Можешь спросить у моей матери. Она накачалась наркотой и залегла на дно в Ки Ларго. Что-нибудь еще?

— Да, после того как ты всадила в Джессе Лебуфа две пули, он сказал тебе что-то по-французски. Не помнишь, что именно он говорил?

— Я здесь из-за Клета, мистер Робишо. Ему приходится выбирать между мной и вами, и это разрывает его на части. Я не хочу, чтобы он решал мои проблемы.

— Тогда скажи мне, что Лебуф прошептал тебе перед смертью.

Она взглядом проводила скоростной катер, с рокотом прокатившийся по волнам мимо нас, разрезая желтую поверхность канала и бросая волны под корни кипарисов.

— Они пошлют за тобой, — ответила она.

— Ответь мне на один вопрос. Почему бы тебе не снять своего старика с крючка? То, что ты стреляла в Лебуфа, вероятно, было обоснованно. Ты остановила изнасилование. Этот старик был вооружен и представлял опасность как для тебя, так и для Катин Сегуры. Тебя не в чем обвинить.

Гретхен тяжело дышала носом, ее ноздри побелели у краев.

— Ты хочешь, чтобы я призналась в том, что пришила полицейского, да еще в таком месте?

— Скорее всего, ты спасла жизнь Катин. Если бы ты хотела линчевать Лебуфа, ты бы всадила в него третью пулю, пока он валялся в ванной. Это говорит о том, что у тебя есть совесть.