Эльвира Ватала - Любовные утехи русских цариц

• Название: Любовные утехи русских цариц
• Автор: Эльвира Ватала
• Издательство: ЭКСМО-Пресс, ЭКСМО-МАРКЕТ
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004137-3

В «собранье пестрых глав», героями которых стали царствующие особы России и Европы, автор книги сумела детально описать быт и нравы повседневной жизни великих людей: Иоанна Грозного, Анны Иоанновны, Екатерины II, Людовика XIV, Марии Медичи, королевы Англии. Люди далеких эпох предстают перед нами в опочивальне, в бальной зале, за карточным столом, на царском троне, во всем многообразии человеческих пороков и достоинств.

Издано в авторской редакции

---

Словом, старая потаскуха, по Брантому, лучше молоденькой невинности! Это смотря на чей вкус, дорогой маэстро, на чей вкус. Кому нравится поп, кому попадья, а кому попова дочка, не правда ли? Конечно, мы тоже можем привести такие вот единичные примеры душещипательных историй о сексуальных муках Людовика XIV к семидесятитрехлетней Монтеспан или о старушке Диане Пуатье, обслуживающей и отца Франциска I, и сына его Генриха II. И действительно, французский король Генрих II до самой своей трагической смерти предпочитал ее молоденьким ее внучкам! Но одна ласточка еще весну не делает, не правда ли? Такая патология, каприз ли, но это случается в жизни королей. Как говорится, от богатства и излишеств поневоле в аномалию ударишься. Назначил же ассирийский царь Сарданопал, живший в крайней роскоши, огромную награду тому, кто выдумает новое наслаждение. Но нам сподручнее привести изречение итальянского сексопатолога Паоло Мантечацца, который сказал: «Старость не порок, а хуже — она немощь и недуг».

И как ни крути, ни верти, но могущественные молодые фаворитки становились ненужной рухлядью в старости. Помните, как наш Александр Сергеевич Пушкин плакался над долей бедного станционного смотрителя? Бедный, обиженный богом и судьбой человек! Или какие притеснения терпел Акакий Акакиевич, маленький человечек Гоголя, в своей старенькой шинельке? Или Макар Девушкин из Достоевского? Да мало ли маленьких, притесненных людишек по свету и литературе бегает? Вот такими же маленькими, ничтожненькими и жалкими становились наши знаменитые фаворитки, когда малость постарели. Фаворитка в отставке. Да, жалкое это зрелище! Она уже никому не нужна. Из дворца ее выгоняют в простой колымаге, драгоценности отбирают. Хорошо еще, если жалостливый король, у которого прежние воспоминания об упоительных ночах не совсем из памяти стерлись, как-то судьбу ее устроит: пенсию, что ли, назначит, дворец, подаренный ранее, не заберет, совместно нарожденных детишек на ноги поставит или награду даст, как инвалиду военному. И тогда, подобно Лавальер, оставят ей дом, дадут звание герцогини, двух совместно рожденных с королем детишек в люди выведут, а ей самой выбор предоставят: тихо себе жить в своем уединенном гнездышке, седея, болея, старея и скорбя, или в монастырь уйти. Лавальер долго выбрать не могла. Все надеялась, а вдруг король вспомнит былое и вернет ее обратно. Но короли отставленных фавориток обратно не возвращают. У них новые, молодые, блестящие появляются. Прежние, потускневшие, как больной жемчуг, у них восторга не вызывают. Королям нужны все новые впечатления, новые чувствования, и визуальные и физические (виртуальных тогда не было!). Но время и для них существует: оно внесло свою лепту в их седину, обрюзглость, двойные подбородки, подагры и прочее. Но им стареть можно, фавориткам нельзя, и эта сентиментальная наша Лавальер, уже на любовь не надеясь, на привязанность едино, долго еще ждала: не позовет ли ее король обратно. Не позвал. Оказывается, привязанность — слабое чувство, сексуальными наслаждениями не подкрепленное мощи не имеет.

У Людовика XIV уже две любовницы прошли, третья намечается, уже с третьей у него четверо ребятишек бегают, а Лавальер все ждет. В конце концов вынуждена была в монастырь пойти, поскольку примириться со своей отставкой не могла. Решила примириться с Богом. Не лучшая судьба постигла и будуарную королеву Диану Пуатье. После смерти короля у нее все было отобрано: бесценные картины, которые полагалось лишь в Лувре или Эрмитаже выставлять, драгоценности и знаменитый ее дворец, в котором сейчас Мария Антуанетта разместилась.

Конечно, было бы очень хорошо, если бы знаменитости не старели вообще. Для них ведь старость не только не радость, а истинное убийство. И в этом отношении абсолютно правильно, по нашему мнению, поступила великая Грета Гарбо, «божественная Гарбо», как ее называли, до которой никто не играл так и уже играть не будет. Она в возрасте 36 лет ушла из кино и из мира, оставаясь в памяти людей прекрасной, несравненной Гретой. Что только продюсеры и журналисты не делали: миллионные гонорары предлагали, главные роли в самых лучших фильмах. Журналисты по всему свету, по всем голливудским особнякам и международным отелям рыскали, Гарбо отыскивая, — ничего не помогло. Гарбо сказала «нет» — и испарилась. И только спустя энное количество десятков лет обнаружили скромную старушку вечно в темных очках на последнем этаже захудалого отеля. Вот и все, что осталось от легенды кино. Но Грета не пожелала публично стареть, и эта негодница-старость, ломающая человеческие судьбы, ничего не смогла сделать. А вот другая легенда кино — Марлен Дитрих — «голубой ангел», как ее называли по одноименному фильму, не пожелала в одиночестве в своем особняке стареть и, сделав десятки косметических операций, разъезжала с концертами по всему свету, ломая хрупкие кости ног, и про нее говорили: «У Марлен настоящими остались одни бриллианты». А наша несравненная Любовь Орлова, фильмы которой, даже самые веселые и жизнерадостные, нельзя смотреть без щемящей тоски восторга: были же такие актрисы! Она решила пойти на сделку со своей старостью и что-то в возрасте около семидесяти лет заставила своего мужа Александрова дать ей роль, главную, конечно, в его фильме, где ей полагалось быть сорокалетней женщиной.

Косметика, конечно, тогда, даже французская, так далеко, как сейчас, не ушла, косметология тоже, и как ни старались операторы чулки на объектив натягивать, чтобы черты лица расплывчатые получились (известна вам такая варварская практика?), — ничего не вышло. А с практикой этой одно безобразие, да и только! Ведь это то же самое, когда певец рот открывает, а фонограмма его голосом «вкалывает». И часто бывали казусы: свет, например, вдруг выключится, а певцу еще об этом неизвестно, он старается вовсю, и получается — «открывает щука, то бишь певец, рот, да не слышно, что поет».

Ну, естественно, природа над собой насилия не выносит. Умерла наша великая актриса Любовь Орлова, наверно, в клочки разорвав всю ленту незаконченную, где она вместо обольстительной женщины явилась хорошо сохранившейся старушкой. Вовремя уйти в отставку, гордо, с достоинством стареть — о, это могут немногие! Почему-то в сознании стареющих знаменитостей не укладывается, что природу насиловать нельзя. Надо к ней с уважением относиться, и как бы вы ни пыжились, наши семидесятилетние красавицы с молодыми супругами под мышкой, в паспортах на десяток лет время тормозя, натура возьмет свое. И выходит, скажем, дива, всеобщая любимица, с изумительной фигурой, тоненькая, стройненькая, с копной рыжих волос, в великолепном, времен Елизаветы I Английской платье (королева, чтобы скрыть свою старческую шею, носила очень высокие воротники), люди в восторге ахают, а одна старушка, подобно тому мальчику из «Голого короля», возьми и скажи во всеуслышание: «Боже, какая же у нее старая спина». А зрители смотрят и видят — действительно, спина не того, не очень… сухая, лишенная влаги и жизни спина, как у старушки.

Мы это к тому, дорогой читатель, говорим, что из королевского алькова, как со сцены, надо уходить вовремя, дабы не оконфузиться не только в собственных, а главное, в чужих глазах!

Особенно жалки и отвратительны стареющие королевы и царицы. Вспомним, в какую руину превратилась мать Людовика XIV, когда-то ослепляющая своей красотой Анна Австрийская! В сорок два года она, по которой умирал от любви всесильный кардинал Ришелье, стала разжиревшей матроной с одутловатым румяным лицом, крючковатым носом, отвислой нижней губой и двойным подбородком. И из прежней очаровательной мечтательницы превращается в ворчливую ханжу. И сейчас же придворные, еще недавно курившие фимиам ее красоте и величию, теперь лишают ее элементарной деликатности и уважения, проявляя наглость и цинизм, коль скоро коснулись ее, старушки, старость и болезни, с нею связанные. В 1664 году у Анны Австрийской обнаружились признаки ужаснейшей болезни — рака груди, и 25 января 1666 года она скончалась. Ее камердинер Беринген так говорил: «Конечно, государыня, всем нам жаль терять вас, но мы утешаемся мыслью, что смерть избавит вас от страданий и от ужасной вони, которая исходит от вашей раны»[219]. В это время в соседней комнате ее сын Людовик XIV и его брат Филипп Орлеанский делили драгоценности умирающей королевы.

А ослепительная развратница и умница Маргарита, воспетая как королева Марго не в одном романе и сама обогатившая французскую литературу не только своими многочисленными любовными приключениями, но и философскими трактатами! Ведь это она теперь из какого-то захудалого своего парижского особнячка, лысая, беззубая, толстая, утиной неуклюжей походкой ковыляет к второй жене своего экс-мужа Генриха IV, чтобы немного понянчить его детишек.

Наши царицы старели отвратительно, прямо это вам скажем, дорогой читатель, без обиняков. И все смертельно боялись старости. Елизавета Петровна ограничила число зеркал во дворце, не любила, когда кто-либо говорил о смерти, не прощалась с покойниками, не позволяла, чтобы какая-нибудь траурная процессия проходила мимо ее дворца. А когда долго прослуживший ее лакей Щеглоков опасно заболел, она живо отправила его умирать на родину. Не дай бог, во дворце скончается!