Эльвира Ватала - Любовные утехи русских цариц

• Название: Любовные утехи русских цариц
• Автор: Эльвира Ватала
• Издательство: ЭКСМО-Пресс, ЭКСМО-МАРКЕТ
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-004137-3

В «собранье пестрых глав», героями которых стали царствующие особы России и Европы, автор книги сумела детально описать быт и нравы повседневной жизни великих людей: Иоанна Грозного, Анны Иоанновны, Екатерины II, Людовика XIV, Марии Медичи, королевы Англии. Люди далеких эпох предстают перед нами в опочивальне, в бальной зале, за карточным столом, на царском троне, во всем многообразии человеческих пороков и достоинств.

Издано в авторской редакции

---

А ослепительная развратница и умница Маргарита, воспетая как королева Марго не в одном романе и сама обогатившая французскую литературу не только своими многочисленными любовными приключениями, но и философскими трактатами! Ведь это она теперь из какого-то захудалого своего парижского особнячка, лысая, беззубая, толстая, утиной неуклюжей походкой ковыляет к второй жене своего экс-мужа Генриха IV, чтобы немного понянчить его детишек.

Наши царицы старели отвратительно, прямо это вам скажем, дорогой читатель, без обиняков. И все смертельно боялись старости. Елизавета Петровна ограничила число зеркал во дворце, не любила, когда кто-либо говорил о смерти, не прощалась с покойниками, не позволяла, чтобы какая-нибудь траурная процессия проходила мимо ее дворца. А когда долго прослуживший ее лакей Щеглоков опасно заболел, она живо отправила его умирать на родину. Не дай бог, во дворце скончается!

Екатерина Великая от приближения старости страдала больше всех и болезненнее всех. Но, умея хорошо владеть собой (вот замечательная черта-то, вот бы нашим некоторым членам Госдумы ей поучиться!), она внешне свою скорбь не высказывала, только не любила отмечать свои дни рождения, резонно замечая: «Чему радоваться? Что на один год человек стал старее? Каждый раз лишний год, без которого я могла бы отлично обойтись».

Начала часто и подолгу просиживать перед зеркалом. Если раньше туалет отнимал у нее всего несколько минут, то сейчас стал занимать часы. Никогда раньше не обнаруживаемое щегольство в одежде и страсть к платьям вдруг стали обнаруживаться. Платья стала носить очень богатые, дорогие, как будто их блеском хотела затмить поблекшую молодость. Вот как один историк об этом пишет: «Призывая в молодости к воздержанию в одежде, запретив шелка и бархат, к старости Екатерина Великая стала ужасною модницей и этого же требовала от своих подданных.

Они должны были одеваться не только по моде, но и богато. Так, в 1769 году императрица разгневалась на графа И. Чернышева, что он в день ее рождения был в шитом шелком, а не золотом кафтане».

Еще десяток-другой лет назад она бы только приветствовала такую разумную моду, а сейчас это ее раздражает, она предается роскоши, выходит в богатых платьях, не довольствуясь только кусочком льда, как раньше бывало, применяет разные мази, притирания и пр. Это мало помогает, царица стареет быстро и некрасиво. Уместно тут вспомнить слова иностранного посла де Кюстина: «Нет ничего прекраснее русских стариков и ужаснее русских старух».

Екатерина толста, неуклюжа, лицо обрюзгло и как-то одновременно старчески заострилось к нижней челюсти, а ноги распухли, как бревна. Екатерина II, подобно своему фавориту Потемкину, не желала принимать услуг врачей, с упорством маньяка предпочитая им разных шарлатанов, например, придворного шута Ламоро Кадони. Он «выписал» такой вот рецепт лечения царицыных ног: в принесенной им самолично ежедневной морской воде мочить ноги. Чем вода холоднее, тем лучше. Сначала она чувствовала себя от этой процедуры легче, а потом ноги распухли с новой силой и уже мало чем напоминали те маленькие, изящные ножки, которыми Екатерина когда-то славилась.

Конечно, придворные и некоторые хроникеры того времени из лести и угодничества, которые укоренились при дворцах испокон веков, старались этого не замечать или, во всяком случае, сглаживать прогрессирующее явление болезни царицы. Зубов нет? Ну, только несколько спереди, корни еще хорошие. Ноги опухли и не ходят? Невелика беда — придворные переделают в своих домах лестницы на наклонные платформы, благо во дворце это давно уже сделали, и царица, подобно мамочке с годовалым ребеночком в колясочке нашего времени, может самолично подниматься вверх. Эскалаторов тогда не было. Да и, думаем, трудно это было бы технически осуществить. Помните, как наши конструкторы старались Леониду Брежневу сконструировать эскалатор к самолету, не на руках же его вносить на глазах всего мира? Ломали головы наши конструкторы, ломали, но идею осуществить не смогли: слишком мало расстояние самолета от земли.

Все чаще с Екатериной случаются обмороки, которым сопутствуют тики. В 1774 году Дюран, французский посланник, писал: «Императрица упала на днях в обморок перед тем, как сесть в холодную воду, и этот обморок продолжался более получаса. По словам самых преданных слуг, у нее замечают с некоторых пор странные подергивания и движения; вследствие злоупотребления холодными ваннами и табаком она по временам теряет сознание и у нее появляются идеи, противоречащие ее характеру. Заключение, которое я вывожу из этого, что она страдает истерией»[220].

Ее психическое состояние в это время оставляло желать много лучшего. Всегда выдержанная и ровная, она сейчас нередко раздражается, а мягкая, известная ее приветливость сменяется то меланхолией и угнетенным состоянием, то взрывами непомерной веселости.

Известный ученый-сексопатолог Форель так характеризует такое состояние человека: «Ребяческая веселость и смех сменяются вдруг периодами глубоко угнетенного настроения. Нередко здесь наблюдаются апоплексические приступы, которые обусловливаются гнездами кровоизлияния и размягчения — а отчасти временным расстройством кровообращения и местными отеками мозга. После таких приступов часто появляются параличи подъязычного и лицевого нервов»[221].

И еще одно заметное изменение произошло в психике царицы: она, вообще по натуре сладострастная и темпераментная, стала еще больше внимания уделять эротической стороне жизни. И о тех сладострастных ее удовольствиях в дальней комнатке «Малого Эрмитажа», куда вход всем придворным был строго воспрещен, за исключением узкого кружка доверенных лиц, все больше шепчутся во дворце. Что там делалось, мы можем только догадываться по скупым и завуалированным информациям историков и ее современников. Но как мы предполагаем, делались там далеко не нравственные делишки. Часто там можно было увидеть кружок очень молодых людей во главе с красавчиком Валерианом Зубовым и неизменной графиней Браницкой, о которой ходит упорная молва, что она дочь Екатерины и Потемкина. Эстеты-моралисты на протяжении вот уже двух веков не могут простить Екатерине Великой эту ее половую развращенность, растущую в геометрической прогрессии, которую можно охарактеризовать коротко: чем старше, тем развращеннее. Ну что ж, это явление вполне вписывается в учение сексопатологов, утверждающих: «Переходя от удовольствия к удовольствию, чувственная любовь, если за нею перестает идти юношеская крепость, почти всегда переходит в распутство, и с каждым разом субъект погружается в него все глубже и глубже»[222].

«В старческом возрасте замечается поразительное притупление нравственных чувствований, проявляются грубые оскорбления нравственности, жертвою которых становится молодость»[223].

Шепоты о тайных вакханалиях царицы становятся все явственнее, и вот уже иностранные послы доносят своим монархам: «Императрица ведет жизнь с каждым днем все более невоздержанную, и ее общество состоит из того, что есть самого низкого среди ее придворных. Здоровье ее величества, естественно, расшатано»[224]. И не последнее место в его расшатывании занимали любимцы царицы — Платон Зубов, последний ее любовник, и его брат Валериан.

Начнем с младшего, с Валериана.

Ему девятнадцать лет, он третий из четырех братьев в семье Зубова, прапорщик в конной гвардии, допущен в караул в Царское Село. Именно здесь его увидела императрица и, восхищенная его красотой, начала оказывать ему всяческие знаки внимания, и вскоре он получает чин майора гвардии и назначение в армию князя Потемкина. Затем получает чин генерала и безумно дорогой, в несколько тысяч рублей мундир. Прямо загляденье! Вообразите себе, дорогой читатель, мундир из синего сукна с красными обшлагами и почти весь расшитый золотыми и серебряными галунами и шитьем. На спине и на груди — звезды из чистого серебра с двуглавым орлом. Такими же серебряными галунами были украшены нарукавники. Набедренники были укреплены цепочками, портупея и темляк обложены серебряной чешуей, ножны сабли посеребрены, на сапогах — тоже цепочки, над шлемом — развевающийся султан ярких цветов. Конечно, красавец неотразимый! Царица на него наглядеться не может, и вот уже без всякого стеснения его и его дружка Петра Салтыкова принимают в интимной компании «Малого Эрмитажа». Здесь тоже царило веселье, но только иное. Замысловатые игры, придумываемые Екатериной, разные там «колотушки» и «перчатки», уступили место самому разнузданному разврату. Казалось, нет такого вида веселья, которое было бы неизвестно или недозволено «Малому Эрмитажу». Госпожа Протасова, которая приводит к потайной двери только самых избранных, самое интимное Екатеринино общество, много могла бы рассказать историй об этих тайных оргиях, мало чем отличающихся от «Оленьего парка» Людовика XV — притона разврата, но она предпочла обо всем умолчать и достойно в качестве своих племянниц воспитывать внебрачных дочерей императрицы.