Вениамин Вахман - Проделки морского беса

• Название: Проделки морского беса
• Автор: Вениамин Вахман
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1969

Юный фенрих флота российского Близар Овчина-Шубников и не ведал, что судьба готовит ему столько испытаний. Не единожды пришлось ему одолевать разбушевавшееся море, действовать клинком и пистолетом в баталиях на суше, вступать в поединок с хитроумными шпионами иезуитского ордена. Труднее всего оказалось разоблачить коварного морского беса, чьи проделки поставили в тупик даже Адмиралтейц-коллегию Петра I. Но сметливый и отважный воин и тут не посрамил чести россиянина.

---

Елизару этот человек был не по душе: льстивый, угодливый, будто не моряк, а церковный служка. Матрозы же дивились: неизвестно зачем гамбуржец напяливал на себя две пары штанов сразу. Одни — очень широкие и короткие: если б застегнуть пуговицу у колен, стали бы пузырями, как у голландцев. Из-под них торчали другие, прикрывавшие до половины голенища смазных сапог. Штаны были разного цвета — синие и коричневые, а кожаный жилет ярко-красный и на голове шляпа зюйдвестка, тоже кожаная, желтая. Попугай да и только!

' Однажды произошло такое, что озадачило и насторожило Елизара. Стоя на шканцах своего «Диаманта», так назывался корабль и так должен был зваться впредь, ибо царь Петр строжайше повелел сохранять у отбитых шведских кораблей их прежние имена, дабы враг от этого впадал в удручение, мичман вдруг увидел на берегу того самого старого рыбака, который некогда был лоцманом на русском сторожевом фрегате и вел их корабль к устью Эйдера. Елизар обрадовался, подозвал: может, тот знает что про прежних товарищей, с которыми довелось служить на корабле. Старик тоже признал Елизара, стал улыбаться, кивать, закричал:

— Герр лейтенант, ви лебст? — значит — как поживаешь?

Но вдруг начал пятиться, с мостков сбежал на берег, повернулся и замешался среди прохожих. Елизар поискал глазами, что же напугало старика? Увидел только Ганса-Карла. Тот стоял, нагло ухмыляясь, щуря свои водянистые, навыкате глаза.

— О, мы рыбу никогда не покупали, — сказал он Елизару. — Бывало, идешь на корабле, увидишь рыбачью лодку, велишь подойти. Рыбу заберем, а их гоним прочь. Поймают еще, в море-то рыбы много! . .

Елизара передернуло. Гнать бы в шею этого морского грабителя! Да теперь уж не стоит, завтра приедет Иоганн Тыш. Пусть новый капитан сам решает.

Глава 16 ГНЕВ СТИХИИ

Ветер ровно взбесился. Хотя с вечера успели взять все рифы, да лишние с мачт убрали, паруса надулись до крайней возможности. Туго натянутая материя аж звенела, да и дерево мачт, и смоленые снасти гудели и ныли с натуги.

На корме, укрывшись за высоким фальшбортом, вцепившись руками в поперечные перильца, устоять кое-как удавалось. Вот внизу на палубе, пожалуй, на ногах не удержишься. Мохнатые валы легко прыгают и через пушки вдоль бортов, вода бурлит над досками, сдвигает с места аккуратно уложенные тяжелые бухты канатов, норовит утащить в море, смыть все, что полегче. Одним словом, шторм, и не шуточный.

Мичман Елизар Овчина-Шубников стоял вахту второй срок — за себя и за командира. Командир флейта «Диамант», немец Иоганн Фридрих Тыш занемог. Мичман несколько раз посылал матрозов вниз, в горницу, по-флотскому — в каюту, узнать, как и что. Ответы были разные, не весьма понятные. Сначала командир читал библию, потом принялся пить холодный грог.

«Чтоб те разорвало, пузатого, с того грогу! — мысленно посулил немцу Елизар. — Нашел времячко напиваться. Тут голова кругом идет, а он лакает хмельное».

Голова у мичмана истинно шла кругом. В моряках он числился недавно. Одну полную навигацию прослужил на галерах, другую на кораблях. Большого умения и моряцких знаний мичману не хватает. Ладно, что сейчас определять положение корабля в море нет надобности, берег все время видно, когда в трубу, а когда и просто глазом. Одна забота — держи курс все время на ориент, на ост, или проще, по-русски, на восток. Только с парусами треклятыми морока. Зачем столько всяких парусов напридумано, да такую путаницу снастей для управления ими. Несли бы сейчас полную парусность, мичман никак бы за себя не поручился. Вполне легко можно спутаться. Даже теперь, когда стоят одни нижние паруса, гляди в оба.

Мичман еще раз мысленно ругнул пьяного командира и тут же с удовольствием подумал, что под командирской койкой к полу привинчен массивный, окованный железом сундук, а в том сундуке крепостной штандарт и пудовые ключи от ворот, кои ему поручено спешно доставить в столицу, город Санхт-Питерсбурх, а может и самому царю.

Ветер вроде как стал заходить с другого боку. Мичман достал из кармана складную зрительную трубу, на мгновение задумался, чем бы протереть окуляры. Сухого на нем ничего и нет. Потом выпростал из-под камзола конец шейного платка, протер им стекло.

Берег подходил к морю поросшим соснами мыском. Легко могло получиться, что завихрение атмосфер происходит от наличия поблизости именно означенной земной суши. Подобное Елизар наблюдал. Навигация в финских шхерах весьма отлична от навигации в открытом море. Однако же, как бы там ни было, а парусный маневр производить придется, надо ложиться на другой галс.

Мичман поддернул намокшие алые обшлага на рукавах зеленого мундира, крепче надвинул на лоб войлочную шляпу треугол. Шляпу, чтоб не сорвало, пришлось подхватить под подбородком тонкой веревкой-шкертиком. Напрягая голос, скомандовал:

— Штюрман, держи полны паруса! Рур анли!

Покосился в сторону штурвала, как там рулевые. У колеса стояли свои, Иван и Тимофей. Оба повисли на рожках колеса, медленно-медленно, с натугой ворочали. Елизар строго покрикивал :

— Ре! Ре!

«Рур анли» и «ре-ре» тоже с голландского, взамен русского «ладно» и «так-так», в общем, значит, одобрительно. Затем, схватив рупор, заорал в медный раструб, чтоб слышали у мачт:

— Притяни формарсиль-брасс с ветреной стороны! Отдай ма- гарман! Магарман, говорю, отдай, экой рохля! . . Натяни опять формарсиль с подветренной стороны! Отдай немного фока- булинь…

Вахтенные матрозы, промокшие, прокалевшие от стужи, живо ринулись из-под кормы, как кошки полезли по веревочным лестницам на мотающцеся мачты. Стоявшие внизу на палубе вцепились, повисли всей тяжестью на канатах.

— Крепи! Еще повытяни галсы и булини!.

И, наконец, успокоенно:

— Ладно… Прибирай все веревки.

Корабль валко мотнулся, боднул раз-другой набежавший вал, так что впереди полетела стена брызг, ухнув всеми креплениями, перевалился на другой бок. Матрозы стали слезать, зашлепали мокрыми башмаками назад под укрытие.

Теперь Елизар оказался с наветренного борта. Бешеный ветер сразу в него вцепился так, будто вознамерился напрочь оторвать полы Преображенского мундира. Короткая флотская шпага, именуемая кортик, отлетела, зацепилась за раструб высокого ботфорта. Чтобы не мешала, мичман рывком дернул за перевязь, отодвинул кортик на спину, левой рукой погладил короткие, щетинистые, как у царя Петра, усики.

Видать, усилившаяся во время парусного маневра качка разбудила спавшего внизу капитана. Тыш наконец соблаговолил выбраться из каюты. Ох, и хорош же он был! Голова под шляпой замотана платком для тепла, поверх мундира от сырости напялен кожаный чапан.

Однако и под хмельком Иоганнка Тыш все же, видно, дело разумел. Придирчивым взглядом проследил за матрозами, цепляющимися за мачты. Поднимаясь на корму, начальственно ткнул кулаком урядника, поощрительно пробормотал:

— Зо, зо, старый шорт! Все есть рихтиг, абсолют правльн…

На груди у урядника болтался нож в кожаных ножнах. Обычно

рядом с ножом висела берестяная коробка с табаком, вареным на меду. Оба, и боцман, и командир, любили жевать такой табак. На этот раз берестяной коробки не было. Тыш с неудовольствием посмотрел на болтающийся одинокий нож, по привычке хотел сплюнуть несуществующую жвачку, но воздержался. Плевать за борт моряку не положено, особенно в такую погоду. Можно обидеть морского бога Нептуна.

— Иди спать, шипман… я пришел, — тяжело вздохнув, сказал Иоганн Тыш. — За этим косой должен быть открыться остров Кот- лин, а против Котлина российская императорская фортеция Крон- шлот. Подойдем к Кроншлоту, сделаем им нужный сигнал. Коли разрешат, поплывем дальше к устью Нейва.

В каюте было душновато, воздух основательно застоялся. Пахло горелым маслом от недавно притушенного фонаря под подволоком. Но мятая холстина и подушка на командирской койке еще хранили тепло и валявшийся в ногах тулупчик обещал быстрый разогрев.

Мичман вытащил из гнезда полки квадратную бутыль мутного стекла, встряхнул. Конечно, бутыль была пустая. Не такая натура у командира, чтоб оставлять спиртное.

Повесив на крюк мокрую шляпу, мундир и камзол, стянув с ног пудовые сапожища, Елизар испытал полнейшее блаженство. Мысли сразу потухли, как только лег. Последней была мысль, что хорошо бы скорей добежать до Кроншлота, да отстояться на якоре. Но и эту не успел додумать до конца, уснул…

То, что произошло потом, сразу понять и уяснить казалось невозможным. Толчок, треск… еще толчок… Потом будто куда-то летишь и здоровенный удар плашмя по спине и по затылку. Все закружилось, в голове шум, звон, в глазах не то золотые круги, не то полосы, вроде бы огненный дождь… Когда прекратилось мельтешение в глазах и осталась только боль от удара, мичман осознал, что лежит не на койке, а на полу. Вся каюта как-то странно перекошена, будто все выгнулось и один угол задрался кверху. А из щелей между палубными досками сама собой выпирает конопатка, и где ее выпрет, там сразу начинает бить плоский фонтанчик холодню- щей воды.