Джулия Грегсон - Жасминовые ночи

• Название: Жасминовые ночи
• Автор: Джулия Грегсон
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78891-0

Ах, какие красивые ночи в Каире! Ночное небо усыпано золотыми звездами, тонкий аромат жасмина, словно дурман, наполняет улицы, а где-то вдалеке едва слышно, как красавица Саба напевает мотив арабской песни своему возлюбленному. Только Саба знает, что эта ночь может стать для нее последней… Ведь именно ей, солистке военного оркестра, предстоит выполнить задание, которое повлияет на исход Второй мировой войны. Вот только хватит ли смелости, чтобы пойти на огромный риск?

---

– Мои коллеги немного задерживаются, – сообщила она. В самом деле, Арлетта с Яниной задерживались из-за ванной. Саба прикинула, не закурить ли ей сигарету; это была еще одна ее новая привычка, хоть иногда это вызывало у нее кашель.

– Можно я составлю вам компанию и выпью с вами кофе? Вам это не будет очень неприятно? – спросил Клив. – Когда придут ваши подруги, я удалюсь.

– Конечно, – ответила она. Наступила небольшая пауза. Он сел за столик и положил на соседний стул свою панамскую шляпу.

Самир, смазливый официант, выбежал из кухонной двери, раздвинув занавеску из бусин. Над головой он нес блюдо со свежими персиками, дынями и бананами. Он с восторгом узнал, что Саба наполовину турчанка, и всегда уделял ей особое внимание.

– Ваш обычный завтрак, мадам? – спросил он. Каждое утро Саба и ее спутницы наслаждались настоящим кофе, настоящими яйцами, настоящим сливочным маслом и маленькими бананами Moza cavendishii, самыми вкусными в мире.

– Я подожду остальных, – ответила она, надела темные очки и вставила сигарету в мундштук. – Тут все так вкусно, просто не верится, – сказала она Кливу. – После карточек. Только мне стыдно.

– Ох, совершенно напрасно. – Он щелкнул зажигалкой и поднес ей огонь. – Наслаждайтесь, пока есть такая возможность. Вот отправитесь на гастроли, и вам придется сидеть на сухарях и консервах. Кстати, вам уже известно, когда вы уедете?

– Пока нет.

– Очень скоро. – Он вытянул ноги. Две пташки, клевавшие под столом кусочек хлеба, вспорхнули и улетели.

Самир суетился возле них, поправлял салфетки и наливал кофе. Когда Саба поинтересовалась, как у него дела, он лучезарно улыбнулся и ответил: «Il-hamdu li-llah».

– Что он сказал? – с ленивой улыбкой спросил Клив.

– «Il-hamdu li-llah» означает «Слава богу» – выражение на все случаи жизни, от «хорошо» до «я умираю, но должен с этим смириться».

– Вы всегда разговариваете с официантами на их языке?

– Нет, – засмеялась она, – я знаю лишь несколько слов. Меня научил папа – он турок. – Она погасила сигарету: фу, гадость! Сколько пройдет времени, прежде чем она научится получать удовольствие от курения?

Клив взял два куска сахара и положил в кофе.

– Так вы говорите по-турецки? – Он откинул со лба прядь волос и с любопытством посмотрел на нее, щурясь от солнца.

– Да, более-менее. Мы разговариваем дома.

Вернулись воробьи и снова набросились на хлеб.

– Хитрые паршивцы, – усмехнулся Клив. – Должно быть, это самые жирные воробьи в Каире. Они арендуют эту площадку.

В дверях ресторана раздался легкий шум. Вошла Арлетта – ремень туго затянут, волосы блестят на солнце.

Клив быстро вскочил.

– Все-все, я удаляюсь и оставляю вас с вашими подругами, – сказал он. – Приятного аппетита.

Да, я вот что хотел у вас спросить. – Он взял шляпу и повернулся к Сабе. – Где вы репетируете?

– В старом кинотеатре на улице Шария Мансур, – ответила она. – Сегодня у нас первая серьезная репетиция с Максом Бэгли.

– Нервничаете? – В его улыбке было что-то загадочное.

– Чуточку.

– Возможно, я загляну туда, – сказал он. – Мы с Бэгли знакомы еще с Оксфорда. Делали совместно несколько программ.

Она надеялась, что он добавит: «Вы должны спеть в одной из них», но он ничего не сказал.

– Да, кстати, не бойтесь Бэгли, – сказал он напоследок. – У него ужасная репутация, но на самом деле он овца в волчьей шкуре и очень-очень талантлив. Вы многому у него научитесь.

– Приятный мужчина, – одобрила Арлетта, глядя на элегантную спину уходившего Клива. – Что он хочет?

– Он сказал, что делает тут радиопрограммы для армии, – ответила Саба. – Ты его знаешь?

– Нет, тут все время меняются режиссеры. Но он интересный.

– Да, обаятельный и очень дружелюбный, – добавила Саба. – Ох, если я буду и дальше так питаться, то скоро не влезу ни в одно из своих платьев, – посетовала она, намазывая маслом второй горячий круассан. – Я еще никогда в жизни не завтракала так вкусно.

– Сегодня все нормально? – Арлетта ласково посмотрела на нее, взяв за руку. Накануне вечером она застала в ванной отчаянно рыдавшую Сабу и крепко ее обняла, отложив свой мешочек для мыла и губки.

– Да, все хорошо, – ответила Саба. – Понимаешь, просто… – Тоска по дому нападала на нее словно дикий зверь; она сама не ожидала, что так будет. То отчаяние на лице мамы, когда поезд тронулся. Как мама махнула ей рукой в последний раз. Как жалко, что накануне отъезда у нее вырвались подлые слова о том, что мама никогда не могла постоять за себя… Да и кто бы смог на ее месте? А вдруг на нее упадет бомба? И на Тан, на них всех?

Арлетта похлопала ее по руке.

– Да, часто бывает больно, словно от удара под дых. Но у тебя все будет замечательно, детка. Скоро начнем работать.

– Ты права, тогда у нас будет веселее на душе. Работа – лучшее лекарство, – согласилась Саба. Но в тот момент ей снова стало грустно, и ей захотелось, чтобы Арлетта занялась своим завтраком и перестала ее уговаривать. Самир как раз принес новые порции кофе и еще одну корзинку с горячими круассанами.

– Пожалуйста, кушайте-кушайте, – сказал он. – А то вы слишком… – Он свел пальцы, изображая тонкую талию, и неодобрительно опустил уголки губ.

– Почему-то они так любят здесь пингерок, – сказала Арлетта, когда он ушел.

– Что такое пингерка? – Саба надела темные очки.

– Жирная тетка, которая издает звук «пинг», если ткнуть ей в бок вот так. – Арлетта ткнула пальцем в бок Сабы.

Они засмеялись. Во дворик вошла Янина. На ярком солнце она казалась прозрачной. Когда она садилась за столик, над их головой с оглушительным ревом пролетел самолет. Ах, она отвратительно спала, спасибо за внимание. Ужас, сколько мух, ужасный шум с улицы. Когда появился Самир с блюдом фруктов, она отмахнулась – от фруктов у нее пучит живот; ей нужны только черный чай и кусочек тоста.

В тени сидел кот. Он подошел к Янине и потерся спиной о ее ноги.

– Ни в коем случае нельзя дотрагиваться до кошек, гладить их. – Янина не отрывала глаз от чая. – В Западной Африке мою подругу – она работает в «Садлерс Уэст» – укусил кот. В итоге ей пришлось пройти курс в двадцать восемь инъекций. Она до сих пор не поправилась. Кыш! Кыш! Пошел прочь, негодник! – Она элегантно пнула кота. – А еще одна моя подруга, бедняжка, – продолжала Янина, тщательно вытерев губы салфеткой, – заблудилась в Западной пустыне, когда ехала на джипе. Во время песчаной бури. У них закончилась вода, и им пришлось пить собственную жидкость, ну, вы понимаете какую. Их нашли полуживыми, но все-таки спасли.

– Ты всегда была такой оптимисткой? – поинтересовалась Арлетта, когда Янина попросила еще горячей воды, ну, и, пожалуй, ломтик лимона.

– Вода не должна быть слишком горячей, – сказала Янина, когда Самир ушел. – Они ничего не делают правильно. Я реалистка, – продолжала она. – Вы ведь слышали слова капитана Фернеса – мы не должны находиться здесь. Большинство компаний уже эвакуированы. Нет смысла изображать из себя страусов и прятать голову в песок.

У Сабы сжалось сердце. Да, тут был совсем другой мир, не такой, к какому она привыкла, – сумрачный, непонятный, даже опасный. И он находился совсем близко, как эта темная кухня за занавеской из бусин.

Из-под куста жасмина вышла собака. Она легла возле Сабы и поглядела на нее своими янтарными глазами. Саба машинально погладила ее по голове.

– Не гладь! Я же сказала, тут никого нельзя трогать! – закричала Янина, но тут же спохватилась. – Ой, простите! Вот мы начнем работать, и я приду в норму. Сейчас я слишком напряжена.

Арлетта пожала плечами и покачала головой за спиной Янины, но Сабе впервые стало ее жалко. В такой ситуации страх – самая нормальная вещь.

Репетиция проходила на улице Шария Мансур в бывшем кинотеатре, пропахшем турецкими сигаретами и – еле заметно – мочой. Не работали потолочные вентиляторы, сцена была шаткая и грозила занозами. Но, как терпеливо втолковал им Фернес, еще повезло, что есть хоть такая студия, – в тот месяц в Каире отчаянно не хватало помещений, так как прибывали все новые и новые войска.

Макс Бэгли, их режиссер, низенький, пухлый человечек, неряшливо одетый, зато при галстуке, стоял в дверях. За его спиной раздавались надрывный стон трубы и пиликанье скрипки.

– Опаздываете. – Он постучал пальцем по часам, надетым на волосатое запястье. – Я сказал в девять тридцать, а не сорок пять. Если такое повторится, я урежу вам жалованье. Музыканты заждались.

От Арлетты, которая слышала об этом от какой-то подруги, а та от своей подруги, они уже знали, что до войны Бэгли, когда-то учившийся на органиста в колледже Гонвилль и Кай в Кембридже, считался в Лондоне восходящей звездой в жанре музыкальных комедий и затейливых музыкальных ревю. По словам все той же подруги, половина из работавших с ним девушек рано или поздно оказывались в его постели, несмотря на его невзрачную внешность. Его секрет был в том, что он заставлял тебя верить, что он, как никто другой, понимал твой талант и мог извлечь из тебя все лучшее. «А на это способны лишь немногие мужчины», – подчеркивала Арлетта.