Вадим Арбенин - Предсмертные слова

• Название: Предсмертные слова
• Автор: Вадим Арбенин
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-7784-0427-4

Книга эта — удивительно бережно и тщательно собранная коллекция предсмертных высказываний людей разных стран и эпох. Среди них властительные правители — римские императоры, европейские короли и русские цари; знаменитые священники — римские папы и реформаторы. Конечно, много здесь представителей литературы и искусства — от Овидия до Набокова, от Микеланджело до Пикассо. Не обойдены и философы — от Платона до Ницше. Попали в книгу и знаменитые красавицы, не всегда с самой безупречной репутацией, и преступники, и просто безымянные люди, сказавшие перед смертью что-то особенное.

Чтение этой книги — удивительное путешествие по людским душам во времени и пространстве.

---

Последние слова английского поэта-лауреата лорда АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА, величайшего певца викторианской эры, блестящего представителя чистой поэзии, остались записанными на восковом валике фонографа, который ему подарил изобретатель последнего Томас Эдисон: «Слава при жизни — ничто… Всё сущее — справедливо». Мир, окружавший Теннисона в конце его долгой жизни, ужасал «странного, заросшего волосами» поэта: юные девы зачитывались фривольными романами Эмиля Золя, а ирландские крестьяне заживо сжигали лошадей и скот. «Не могли бы уж они тогда и подорвать динамитом этот чудовищный остров и разнести его на куски?» — спросил он перед смертью одного из своих друзей. Потом попросил жену: «Подайте мне Шекспира». И, тихо перелистывая страницы томика, остановился на последней сцене драмы «Цимбелин». Глаза его были устремлены на строки, которые он считал самыми нежными во всём Шекспире, и его левая рука покоилась на строфах: «Виси тут, душа моя, как плод, доколе древо не умрёт». И мирно, безболезненно перешёл в вечность.

«А ну-ка, Джон, сгоняй к мистеру Стерну и узнай, как он там себя чувствует». С этими словами эсквайр Джон Кроуфорд послал своего лакея Макдональда проведать прославленного английского юмориста и деревенского пастора, свалившегося накануне в потной горячке. Эсквайр в особняке на Клиффорд Стрит угощал званым обедом своих аристократичных приятелей, почти все из которых были одновременно и близкими друзьями ЛОРЕНСА СТЕРНА, «самого эксцентричного и неуравновешенного писателя Англии своего времени». Макдональд послушно поплёлся на старую лондонскую улицу Бонд Стрит, нашёл там дом, где Стерн снимал угол, и по указанию домовладелицы поднялся наверх, под самую крышу. Там на койке автор «Сентиментального путешествия» и умирал от «жесточайшего приступа гриппа», который на поверку оказался смертельным плевритом, — больные лёгкие писателя и довели его до кончины. Джон в присутствии наёмной сиделки (жена и дочь Стерна были в отъезде, как и пожелал сам писатель) ждал минут десять, пока, наконец, умирающий обратил на него своё внимание и сказал: «Ну, вот она, костлявая гостья, и пришла за мной». Потом вскинул руку, словно бы защищаясь от удара судьбы, и через мгновение уронил её на простыни. Сиделка закрыла усопшему глаза, а Джон Макдональд вернулся домой. Джентльмены за столом были до крайности огорчены смертью Стерна и немало горевали, запивая горе лафитом.

«Прощайте все!» — закричал тридцатитрехлетний американский поэт ХАРТ КРЕЙН перед тем, как выброситься за борт круизного лайнера «Оризаба» навстречу своей смерти. Это случилось после известного пьяного дебоша где-то в Карибском море, по возвращении Крейна с Кубы. Спасти его не удалось, а тело так и не было найдено.

«Прощайте все!» — этими же словами встретил смерть и американский мультимиллионер АЛЬФРЕД ВАНДЕРБИЛЬТ, уходя в холодные воды Ирландского моря на океанском лайнере «Лузитания». Шла Первая мировая война, и германские «морские волки» с подводной лодки U-20 торпедировали беззащитное судно 7 мая 1915 года, во время первого его перехода из Нью-Йорка в Ливерпуль. Как и многие другие пассажиры-джентльмены, Вандербильт повёл себя достойно: он отказался от места в шлюпке и пожертвовал своим спасательным жилетом в пользу незнакомой женщины из пятого класса. Родственники Вандербильта обещали заплатить местным рыбакам 10 тысяч фунтов стерлингов, если они выловят в море тело несчастного, но те его так и не нашли.

«Прощайте все!» — попрощалась со своими подданными и российская императрица-гренадер, бедная вдова АННА ИОАННОВНА, сохраняя ещё полное сознание. «Царица престрашного зраку» сумела умереть лучше, чем жила и правила. Сломленная давнишним недугом, огромная, расплывшаяся, чудовищно толстая и пустомясая бабища обвела медленно гаснущим взглядом придворных, собравшихся подле её одра в Летнем дворце, и остановила его на графе Остермане. «Какая у тебя это бумага?» — «Завещание Вашего Императорского Величества». — «А кто же писал его?» — «Ваш нижайший раб». (Этим завещанием герцог курляндский Эрнест Бирон, обер-камергер двора, любимец и любовник императрицы, назначался регентом при малолетнем принце Иване на 16 лет). «Надо ли тебе это, Эрнест? Подай мне перо». И, приподнявшись на постели, подписала дрожащей рукой бумагу. «Я сожалею о тебе, герцог, ты стремишься к погибели своей», — произнесла она внятно, бросив перо и изо всех сил сжав ему руку. Но Бирон не понял ни слова — он так и не выучился русскому языку. И потом добавила: «Не бойсь!» Ещё раз обвела Анна Кровавая тускнеющим взором своих близких и верноподданных — высокая фигура Миниха привлекла её внимание, и она обратилась к нему с последними словами: «Прощай, фельдмаршал!» Не могши распознать других, она произнесла ко всем вообще: «Все, прощайте!» Она вытянулась во весь рост, голова её на подушке дёрнулась, глаза больше ничего не видели. «Всё кончено», — сказал первый медик империи Фишер, повернувшись к Бирону. Причиной смерти он объявил подагру в соединении с каменной болезнью: в правой почке государыни был найден камень в форме коралла размером с большой палец и много других, поменьше. Десять лет русской истории, самых жестоких, тягостных и унизительных, закончились…

Смертельно больной шеф жандармов и начальник Третьего отделения, генерал от кавалерии и граф АЛЕКСАНДР ХРИСТОФОРОВИЧ БЕНКЕНДОРФ, возвращался в Россию с целебных минеральных вод в Баден-Бадене на борту военного парохода «Геркулес». Пароход шёл, не останавливаясь: Бенкендорф, родом из древней лифляндской рыцарской фамилии, спешил в семейную усадьбу Фалль, чтобы там умереть. Когда до Ревеля оставалось порядка двух сотен миль, на «высоте острова Даго, в Финском заливе, против Эстляндии», он понял, что добраться до дома живым ему уже не суждено, и позвал в каюту своего племянника. «Константин, испроси прощения у жены моей, — попросил его граф, которого только что оставила очередная любовница, Амалия Захаржевская, горько отравив последние дни старого любезника. — А в знак примирения и прощения сними с меня кольцо и носи его». Потом подозвал своего камердинера: «Прощай, Готфрид. Я отказываю тебе свой гардероб». И озадачил его загадочной фразой на немецком языке: «Dort oben auf dem Berge» («Там наверху, на горе»). Поистине, пароход «Геркулес» стал для личного цензора поэта Пушкина челном Харона! Из гардероба, отказанного ему щедрым графом, бессовестный скупердяй-камердинер Готфрид выбрал для прикрытия тела своего покойного хозяина всего лишь одну чистую, но разорванную рубашку. В ней-то Бенкендорф и пролежал на пароходе до прихода в Ревель, пока не приехала за ним убитая горем вдова Елизавета Андреевна. В первую ночь до её приезда в Домском соборе при гробе героя Берлина и освободителя Амстердама, кому не так давно поклонялась вся Россия, стояло всего два жандармских солдата, а кирха была скупо освещена лишь двумя сальными нагоревшими свечами.

«Жаль будет, если я не умру в этот раз, — призналась своему врачу Олифу сестра генерала, княгиня ДАРЬЯ ХРИСТОФОРОВНА ЛИВЕН. Женщина выдающегося ума, личный дипломатический корреспондент Николая Первого („наш агент в Англии“ — называл её император), она умирала в своём парижском салоне, и „её ум был по-прежнему свеж и отзывчив“. — Я чувствую себя совсем готовой к смерти». И минутами позже попросила: «Уйдите, уйдите все, я хочу спать… Я задыхаюсь… Веер!..» Говорят, Бальзак воплотил её, «дипломатическую Сибиллу», в образе некоторых своих героинь.

«Хочу спать… долго и крепко, покуда ангел…» — эти слова слышали от смертельно раненного писателя и поэта АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА БЕСТУЖЕВА (псевдоним МАРЛИНСКИЙ) поддерживающие его стрелки-егеря. Сосланный на Кавказ рядовым солдатом и там вновь произведённый в прапорщики, он в составе экспедиционного отряда участвовал в деле против горцев на мысе Адлер. Когда отряд Грузинского гренадерского полка высаживался на берег под градом черкесских пуль, товарищ по оружию спросил Бестужева: «Что ждёт нас завтра?» — «Бог знает, когда наступит моё завтра», — задумчиво ответил он. Это вечное завтра наступило для него очень скоро. На берегу Бестужев добровольно принял команду над передовой цепью стрелков и повёл её в гущу леса, куда отступили черкесы: «Вперёд! Вперёд!» Через некоторое время, однако, капитан Давыдов увидел его прислонившимся к дереву, и грудь его была в крови. «Эй, ребята, взять офицера и тащить!» — приказал он двум стрелкам. Те взяли Бестужева под руки, и с их помощью он ещё имел силы пройти несколько шагов, но голова его уже клонилась долу. Налетевшие черкесы зарубили его шашками. На другой день был размен телами, но трупы русских были до такой степени изуродованы, что опознать Бестужева не удалось. Нашли лишь его пистолет и полы сюртука. Спустя несколько дней в «Инвалиде» появилось сообщение о награждении Бестужева орденом святой Анны — за храбрость.