Алексей Никишенков - История британской социальной антропологии

• Название: История британской социальной антропологии
• Автор: Алексей Никишенков
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98712-522-9

В книге подвергнуты анализу теоретические истоки, формирование организационных оснований и развитие различных методологических направлений британской социальной антропологии, научной дисциплины, оказавшей значительное влияние на развитие мирового социально-гуманитарного познания. В ней прослеживаются мировоззренческие течения европейской интеллектуальной культуры XVIII – первой половины XIX в. (идеи М. Ж. Кондорсе, Ш.-Л. Монтескье, А. Фергюсона, О. Конта, Г. Спенсера и др.), ставшие предпосылкой новой науки. Исследуется научная деятельность основоположников британской социальной антропологии, стоящих на позиции эволюционизма, – Э. Б. Тайлора, У. Робертсона Смита, Г. Мейна, Дж. Дж. Фрэзера; диффузионизма – У. Риверса, Г. Элиота Смита, У. Перри; структурно-функционального подхода – Б. К. Малиновского, А. Р. Рэдклифф-Брауна, а также ученых, определивших теоретический облик британской социальной антропологии во второй половине XX в. – Э. Эванс-Причарда, Р. Ферса, М. Фортеса, М. Глакмена, Э. Лича, В. Тэрнера, М. Дуглас и др.

Книга предназначена для преподавателей и студентов – этнологов, социологов, историков, культурологов, философов и др., а также для всех, кто интересуется развитием теоретической мысли в области познания общества, культуры и человека.

---

Концепция эволюции брака и семьи Мак-Леннана доминировала в ранней антропологии в течение почти трех десятков лет. Ее постулаты о том, что исходным состоянием этой эволюции был промискуитет; что экзогамия возникла из состояния постоянной межплеменной вражды и обычая убийства девочек; что отношения родства не могли иначе сложиться, кроме как из ясной биологической связи между матерью и ее детьми, и поэтому матрилинейность была изначальной, воспринимались к началу 90-х годов XIX в. в британской антропологии как устоявшиеся научные истины. Между тем, идеи Мейна, хотя и существовали на периферии дисциплины, продолжали оказывать влияние на умы, ибо нередко находили подтверждение в новых этнографических описаниях. Труд Л. Г. Моргана «Древнее общество» хотя и не получил еще в Великобритании широкого признания, также служил основанием некоторой корректировки теории Мак-Леннана.

Все эти факторы исподволь подготовили почву для более решительного пересмотра устоявшейся точки зрения на первобытный брак и семью. Время требовало привести теорию в соответствие с новыми фактами и новыми научными веяниями. Эту задачу выпало решать Эдуарду Вестермарку (1862–1939). Он родился в Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи, в семье преподавателя Гельсингфорсского университета, в котором официальным языком был шведский, родной язык семьи Вестермарка. В этом университете он получил образование, пройдя последовательно через фазы увлечения литературой, немецкой метафизической философией и английским позитивизмом в версии Г. Спенсера и Дж. С. Милля. Последний оказал особенно сильное влияние на студента Вестермарка, что видно по теме его дипломного сочинения «Способствует ли цивилизация увеличению счастья человечества?» и по утвердительному решению этого вопроса. В это время Вестермарк отошел от религиозной веры, заняв позицию агностицизма.

Познакомившись во время одной из туристических поездок по стране (он странствовал по деревням с целью изучения финского языка) с английским психологом Джеймсом Сали, Вестермарк под его влиянием стал изучать труды Ч. Дарвина, Т. Хаксли и Э. Геккеля. Именно в это время у него возник особый интерес к проблеме биологических оснований человеческого брака и их отношения к сексуальности в животном царстве. Для работы по этой теме он отправился в сентябре 1887 г. в Лондон, где по представлению Сали вошел в круг биологов-неодарвинистов, увлеченных идеями Августа Вайсмана о наследовании приобретенных индивидом признаков. В 1888 г. он слушал доклад Тайлора о статистических методах в Антропологическом институте. Готовя свою диссертацию по истории брака и семьи, Вестермарк использовал помимо опубликованных этнографических описаний и данные, полученные в ответ на 125 вопросников, разосланных им европейцам, «живущим среди дикарей». Подготовленный им текст диссертации, который составлял изрядную часть будущей монографии «История человеческого брака»[292], он отправил на отзыв Тайлору и Альфреду Уоллесу. Тайлор, несмотря на то, что многие тезисы этой работы шли вразрез со ставшими уже классическими для британской антропологии положениями, дал, в общем, положительный отзыв, что свидетельствует об осознании им необходимости кое-что в этих положениях пересмотреть[293].

Концепцию ранней истории брака Вестермарка отличает изрядная противоречивость, которая отчасти отражала предкризисное состояние в британской социальной антропологии. Так, он в общих посылках к исследованию прямо заявил о своей приверженности к эволюционистской парадигме Тайлора (этой приверженности он не изменил до конца жизни). Но в своем труде он фактически не оставил камня на камне от того, что тогда было принято считать «эволюционной теорией брака и семьи». Во-первых, он неявно дал понять классикам антропологического эволюционизма, что их дарвинизм – это не более чем использование славного имени Дарвина для проведения своих принципов, прямо не связанных с его биологическим учением, понятия которого они превратили в нечто вроде метафор, призванных обозначить естественно-научный характер своих работ. Истинный дарвинизм, по Вестермарку, – это соединение биологической ипостаси человека с его социальной сущностью. В этом плане он сформулировал основополагающий постулат своего труда – основой брака является половой инстинкт, и именно с ним связаны многие социальные особенности брачного института на всех стадиях истории, включая и первобытную[294]. Исходя из этого положения, Вестермарк утверждал, что брачный и родительский инстинкты совершенно необходимы[295] и что «среди дикарей, стоящих на наиболее низкой ступени эволюции, так же как и среди наиболее цивилизованных рас людей, мы находим семью, состоящую из родителей и их детей, а отец – их защитник и поддержка»[296]. Его определение брака претендует на отражение неких универсальных признаков этого института, брак – это «отношение одного или большего количества мужчин к одной или большему количеству женщин, которое признано обычаем или законом и включает определенные права и обязанности как применительно к партнерам, вступившим в брак, так применительно и к детям, рожденным в нем»[297].

Обоснование вышеприведенным тезисам Вестермарк дает, опираясь на данные биологии. Он приводит массу фактов о существовании стабильных (в большей или меньшей степени) брачных пар у высших животных, в особенности у человекообразных обезьян, у которых наблюдения установили наличие брачных пар, причем он подчеркивает, что причины их существования такие же, как и у людей – относительно продолжительный период детской беспомощности, малое количество детей, особенности природной среды и ограниченные возможности ее эффективного использования, не позволяющие жить стадом. Вот почему, утверждает Вестермарк, у всех известных наиболее отсталых племен современности мы обнаруживаем наличие индивидуальной семьи[298].

Эти положения противоречили всему, что было принято считать научно установленным в эволюционной антропологии. И сам Вестермарк прямо отверг концепции промискуитета, группового брака (communal marriage) и пр. Он пишет, что изучил огромное количество этнографических свидетельств о якобы существующих беспорядочных половых отношениях и пришел к выводу, что ни одному из них нельзя верить, так как в большинстве случаев за промискуитет принимаются банальные случаи супружеской измены; брачные формы, допускающие множественность партнеров с той или иной стороны (полигамия или полиандрия); отсутствие брачных церемоний или самого слова «свадьба» в языке; магические обряды с эротическими элементами и пр. Все это нередко усугубляется тем, что подобные факты воспринимаются через призму европейских стереотипов о браке или конфессиональной предвзятости против дикарей-язычников[299].

Что же касается категории «групповой брак», то Вестермарк на многих страницах своего труда не без некоторой убедительности отвергает традиционные аргументы в ее пользу. Так, пресловутое средневековое баронское право jus primae noctis он отказывается признать пережитком группового брака и приводит аналоги этого обычая из материалов об аборигенах Австралии, где практикуется ритуальная дефлорация, что к собственно брачному институту не имеет прямого отношения[300]. «Гостеприимный гетеризм» он также считает невозможным трактовать как пережиток группового брака, но лишь одним из элементов обычая гостеприимства, который предписывает предлагать гостю все[301]. Подобным же образом он отводит большое количество аргументов Мак-Леннана, Моргана и др.[302].

Нет оснований, считает Вестермарк, полагать, что материнский счет родства исторически предшествует отцовскому, так как есть факты, что и тот и другой встречаются у одного народа[303], что наиболее отсталые племена охотников (аборигены Австралии и др.) в подавляющем большинстве патрилинейны, а матрилинейность чаще встречается как раз у более развитых земледельцев[304]. И вообще, предположение о том, что отцовство безразлично «дикарям», а родственность они признают только по отношению к матерям, ни на чем не основано. «Я полагаю, – пишет Вестермарк, – что не может быть сомнений в том, что и отцовское право, и материнское, в конце концов, в значительной степени зависят от социальных условий», которые в равной степени предполагают и то и другое[305].

Обычай экзогамии, который Мак-Леннаном трактовался как пережиток, Вестермарк таковым не считает. Анализируя позицию в этом вопросе не только Мак-Леннана, но и всех видных теоретиков своего времени – Г. Спенсера, Л. Г. Моргана, К. Н. Штарке, Дж. Фрэзера, Э. Дюркгейма, Э. Лэнга, – он пишет об их теориях, объясняющих экзогамию: «Все они предполагают, что эти правила произошли в социальных условиях, которых более нет», и не служат никаким полезным целям. Сам же Вестермарк утверждает, что «… эти правила не являются мертвыми окаменелостями, но живым элементом социального организма, подверженным модификации в соответствии с обстоятельствами»[306]. По его мнению, подкрепленному материалом о поведении не только людей, но и самых разных животных, фундаментальной причиной экзогамных запретов является отсутствие эротических чувств между лицами противоположного пола, живущими вместе с детства, «даже мысль о половом акте у них вызывает отвращение»[307]. Это инстинктивное чувство связано с бессознательной реакцией на вредные последствия близкородственных связей (инцеста), в этом вопросе он ссылается на выкладки Ч. Дарвина и его последователей[308]. Особенно важным ему представляется материал о сексуальном поведении человекообразных обезьян, у которых самцы имеют склонность искать себе партнеров за пределами своих сообществ[309]. Кстати, эта проблема получила развитие в трудах этологов ХХ в., которые в чем-то подтверждают предположения Вестермарка.