Юрий Корольков - В катакомбах Одессы

• Название: В катакомбах Одессы
• Автор: Юрий Корольков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1968

---

Бойко сидел долго, может быть, с полчаса, начиная все больше томиться тревожным ожиданием. Когда стало совсем невмоготу, вошел, наконец, невысокий чернявый румынский офицер с гладко зачесанными, напомаженными волосами. Сел в кресло, пристально посмотрел на Федоровича, помолчал. Сказал негромко:

— Я локатинент Харитон, следователь бюро Жюридик. Вы знаете, что это такое?

Нет, Федорович ничего не слышал о Жюридик. Харитон разъяснил: бюро Жюридик — военно-следственная полиция, которая занимается расследованием преступлений и передает дела в военно-полевой суд.

Харитон снова помолчал, снова пристально взглянул на Антона Брониславовича и так же негромко спросил:

— Вы знаете, кто убил Фрибту?

Федорович почувствовал, будто пол уходит из-под его ног. Но он нашел в себе силы сказать:

— Я не знаю, кто такой Фрибта.

— С кем вы говорили сегодня на улице, когда вышли из полицейского участка?

— Я ни с кем не говорил, господин Харитон, здесь какая-то ошибка, — упавшим голосом ответил Федорович. В его голове молнией пронеслось: «Неужели они все знают?»

— Советую вам не допускать ошибок. — Харитон сделал ударение на втором слове. — Господин Жоржеску! — позвал он кого-то из соседней комнаты. Затем без всякого перехода резко и громко закричал: — Встать!.. Кому говорю, встать!..

Антон Брониславович встал. Из двери вышел приземистый человек с тяжелой челюстью и перебитым носом. Он шел, словно боксер на ринге, — втянув голову в плечи и согнув руки в локтях.

— Господин Жоржеску! Посоветуйте господину Бойко быть разговорчивей…

Жоржеску прошел мимо Федоровича, словно направляясь к шкафу, стоящему в углу, и вдруг левой рукой нанес ему сильный короткий удар. Антон Брониславович охнул, но не упал. Он отлетел к стене и будто переломился надвое. Удар пришелся в солнечное сплетение. Федорович не мог ни вздохнуть, ни распрямиться. Ему казалось, что он задыхается, умирает. Прошло несколько минут. Жоржеску, так и не сказав ни слова, исчез за дверью. Харитон невозмутимо сидел за столом, положив руки на плексиглас. Лампочка, горевшая под потолком, отражалась на гладко зачесанных, будто полированных волосах. Наконец Федорович смог разогнуться. Дыхание стало возвращаться к нему.

— Садитесь, — сказал ему Харитон. — Так с кем вы говорили сегодня утром?

— С Яковом Гордиенко, слесарем из моей мастерской…

Из сигуранцы Федорович вышел поздней ночью. На углу Пушкинской, недалеко от гестапо, его остановил патруль. Бойко предъявил разовый пропуск. Проверили и пропустили. Он зашагал по направлению к Нежинской.

Дома все спали. Жена проснулась, тревожно приподнялась.

— Все в порядке, — сказал он ей. — Не болтай только, куда меня вызывали…

В сигуранце ему посоветовали: пусть ведет себя так, будто ничего не случилось. По не так-то легко было это сделать. Уже следующий день вызвал новые треволнения.

Еще в прошлый четверг Федорович обещал Продышко зайти к нему на Французский бульвар и поговорить о работе. Петр Иванович Продышко, оставшийся на пивоваренном заводе, все больше входил в доверие к оккупантам. После прихода румын он передал им сырье, что было на складах, передал оборудование завода, якобы сохранив его от уничтожения. Нашлись люди, которые подтвердили, что бывший начальник планового отдела самолично обезвредил заряд, предназначенный для взрыва завода. Теперь Продышко работал коммерческим директором — новые власти оценили его заслуги.

Бадаев возлагал на него большие надежды и просил Федоровича лично побывать на Французском бульваре и решить неотложные вопросы. Федорович тянул, но теперь это могло показаться подозрительным, и он после обеда пошел к Продышко домой.

Петр Иванович встретил его встревоженно.

— У тебя все в порядке? — спросил он, едва Федорович переступил порог.

— Как видишь. А у тебя?

Продышко рассказал: сегодня днем к нему прямо на работу пришел Боровой. Так опрометчиво он никогда не поступал. Сказал, что дело не терпит — вчера вечером Боровой сам видел, как командира отряда Бойко вели в сигуранцу.

Федорович деланно рассмеялся.

— Хорошая примета, значит меня не возьмут до второго пришествия. Видно, он что-то напутал.

Боровой был связным, через него Антон Брониславович поддерживал связь с рыбаками на Большом Фонтане и с подпольщиками пивоваренного завода. Новость, которую сообщил Продышко, вызвала новый приступ страха. Значит, вчера Боровой видел его на улице. Плохо, очень плохо!.. Бойко осторожно попробовал выяснить, кто еще может знать о его посещении сигуранцы. Нет, никто… Боровой сказал об этом только Продышко.

— Попереживали мы за тебя, а ты, оказывается, цел! — радуясь, что все так обошлось, заключил Продышко.

Сели пить чай, говорили, как лучше привлечь к делу группу рыбаков с Большого Фонтана. Пора доставать оружие, зарытое перед приходом румын.

Федорович соглашался с Продышко. Он даст приказ переходить к действиям. Пусть Боровой зайдет в мастерскую дня через два.

Антон Брониславович спросил еще про планы катакомб — Продышко обещал где-то достать их, чтобы передать Бадаеву.

Петр Иванович ушел на кухню и вернулся оттуда с тугим свертком бумаг.

— Все, что удалось достать, — сказал он, передавая Федоровичу сверток. — Взяли у румын под носом. Завалялись в отделе недвижимого имущества одесской примарии. Теперь, если захотят, пусть заново составляют. Последний и единственный экземпляр.

Это был план Одесских катакомб.

Федорович вскоре ушел. Он торопился — надо действовать быстро. С Французского бульвара пошел прямо на улицу Короленко. Нашел угловой дом, который когда-то принадлежал графине Скавронской, зашел во двор и условным сигналом вызвал Гришу Любарского.

Стояли в подъезде.

— Знаешь, где живет Боровой? — прошептал Федорович.

— Знаю. Тут недалеко. Раза два был у него.

— Оружие есть?

— Здесь нет. В мастерской спрятано…

— Опять в мастерской… Подведете вы с этим прятаньем… Держи…

Бойко что-то протянул ему в темноте. Гриша ощупью нашел руку, не понимая еще, что протягивает командир отряда. Кончиками пальцев ощутил рифленую поверхность рукоятки, ощутил теплоту металла — браунинг! На втором этаже кто-то хлопнул дверью. Любарский почувствовал, как дрогнула рука Бойко. Прислушались. В подъезде снова было тихо. Склонившись, Бойко почти беззвучно зашептал в темноте:

— Борового нужно ликвидировать… Сегодня же… Предатель…

У Любарского захолонуло сердце.

— Но я никогда… не стрелял в людей…

— А сейчас будешь… Есть приказ уничтожить… Боровой может всех выдать… Выполняй.

В юношеской духовной чистоте, в беспредельной верности долгу Гриша Любарский принял как должное приказ Бойко. Ведь Бойко был командиром отряда, подпольщиком, который боролся с врагами. Значит, так надо. Любарский уже корил себя за проскользнувшее в нем малодушие.

— Есть… Выполню…

— Так-то вот лучше… Завтра доложишь… Смотри, чтоб об этом ни одна душа, слышишь? Ни Гордиенко чтобы, никто… Иди! Я тоже пойду в ту сторону.

Некоторое время Федорович шел за юношей, постепенно отставая, потом свернул в переулок.

В январе 1942 года при неизвестных обстоятельствах исчез связной Молодцова в Одессе Николай Боровой. Говорили, будто он арестован и сидит в центральной тюрьме, но подтвердить этого никто не мог. В те дни в заброшенной квартире на Преображенской улице сигуранца обнаружила неопознанный труп человека. Его тайно увезли в морг, и на этом расследование закончилось. Больше того, агенты сигуранцы сделали все, чтобы слух о преднамеренном убийстве не просочился в город. Для подпольщиков Николай Боровой остался человеком, пропавшим без вести…

В конце января Бойко-Федорович еще раз приходил в катакомбы по вызову Бадаева. Это было его третье посещение. Сопровождал его Яков Гордиенко, а проводником была Тамара Межгурская, ходившая на связь в город.

В катакомбы они проникли через новый, только что обнаруженный лаз в глубокой балке недалеко от Усатова. Теперь каждый вход был, что называется, на вес золота. Румыны яростно замуровывали, забивали все щели в земле, а рядом, как печать на сейфе, ставили двойные посты солдат или жандармов. Днем по всей степи вдоль балок, на улицах Нерубайского, Усатова, Фоминой балки, всюду маячили такие «печати». Они стояли и ночью, но в потемках не разглядеть. Это было еще опаснее.

Межгурская провела Петра Бойко прямо в штаб — так называлась сводчатая пещера. Снова говорили о работе в городе. Бадаев выспрашивал, почему отряд не разворачивается на полную силу, а Бойко приводил самые различные доводы, оправдывался, объяснял.

— Повремени, товарищ Бадаев, — говорил Бойко, сидевший за столом и нехотя хлебавший из алюминиевой миски латуру, которую Бадаев распорядился принести из кухни, чтобы не тратить время на ужин в столовой. — Повремени. Вот раскроем склад на Большом Фонтане, тогда и начнем. С пропусками хорошо получается. В полиции своего человека удалось поставить. Работает писарем. Хочешь, тебе тоже добудем круглосуточное хождение по городу. Ходи без всяких хлопот!