Лорна Мартин - Женщина на грани нервного срыва

• Название: Женщина на грани нервного срыва
• Автор: Лорна Мартин
• Издательство: М.: Фантом Пресс
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86471-481-2

Жизнь Лорны Мартин — полный хаос. Ей уже тридцать пять, но она все еще не определилась, чего же хочет и к чему стремится. В последний год Лорна совсем «слетела с катушек»: она всегда и всюду опаздывает, окончательно запуталась в отношениях со своим мужчиной, все чаще дает волю слезам и отчаянию. Типичная ситуация, которая знакома многим современным женщинам. После долгих раздумий Лорна решается пойти к психотерапевту и попытаться научиться жить в ладу с собой и близкими, научиться получать удовольствие от каждого дня. Лежа на кушетке психотерапевта, она начинает понимать, что всю жизнь подавляла свои чувства, пыталась казаться, а не быть. Год психотерапии не изменил ее, но открыл ей глаза на себя, на людей, которые рядом, на жизненные ситуации. Лорна не обрела счастье, но она научилась получать радость от жизни.

«Женщина на грани нервного срыва» — реальная история реальной женщины, рассказанная предельно откровенно, честно и с большим юмором. Документальный роман Лорны Мартин поднимает вопросы, актуальные для большинства современных и вполне благополучных женщин. Любовь, хорошая работа и материальный достаток не гарантируют счастья и гармонии, которых можно добиться, лишь поняв себя и окружающих, научившись видеть себя без розовых очков, овладев своими чувствами и перестав бояться отрицательных эмоций. Эта книга о том, что психотерапия нужна не только больным и отчаявшимся, но и тем, кто сам не может разобраться в себе.

---

Неужели в тот момент я и правда искренне верила, что знаю себя? Да я понятия не имела о том, кто я такая. К тридцати пяти годам отрастила толстенную броню, толку от которой было не больше, чем от бумажной салфетки. Никакая рефлексия, чтение книг, смена обстановки, уход с головой в работу, новые романы или путешествия не помогли бы мне увидеть себя в истинном свете. Для того чтобы это сделать, мне пришлось вступить в непривычные, уникальные отношения с доктором Дж.

Откуда я знаю, что благотворительный велопробег в Гималаях, уединение в буддистском монастыре, воцерковление или обмен Кристиана на новую модель не принесли бы мне столько же пользы? Что ж, вот единственный абсолютно честный ответ: я никогда не узнаю, как на меня повлияли бы все эти вещи, но они точно не дали бы мне шанса проанализировать свое поведение в отношениях с людьми. Меня не раз спрашивали, в чем разница между психотерапией и беседой с хорошим другом или родственником. По-моему, это все равно что сравнивать кантри с панк-роком. Первый музыкальный стиль утешает и успокаивает, второй же редко ласкает слух — он бросает тебе вызов, шокирует, но в то же время способен вывести из ступора.

Я где-то читала, что психотерапия коренным образом меняет практически любого человека. Мне еще предстояло проверить это в отношениях с мужчинами, но с семьей, друзьями и коллегами я определенно вела себя гораздо более зрело и здраво.

Как-то раз в середине декабря я читала «Нью-Йоркер», и мое внимание привлекла рекламная полоса. Вообще-то обычно реклама меня не интересует, но там был изображен Роджер Федерер, и я сразу же вспомнила Дэвида. Хотя я и без того думала о нем частенько. Я даже нашла в Интернете его фотографию и подолгу ее рассматривала. Да, я искала его в Интернете. И да, я тоже купила книжку «Спортивный журналист». История Фрэнка Баскомба была хороша сама по себе, но мне было особенно приятно ее читать, сознавая, что эта же книга лежит — или уж точно лежала — рядом с кроватью Дэвида. Так вот, о рекламе. Меня зацепила не столько фотография Федерера и его сходство с Дэвидом, сколько слоган: «Рановато уходить в историю». Точно, подумала я, наши отношения с Дэвидом еще не ушли в историю.

В тексте говорилось, что такие спортсмены, как Федерер, встречаются раз в сто лет. Что ж, гениальные теннисисты — не единственная редкость в этом мире. Шанс встретить настоящую любовь тоже выпадает человеку нечасто. А сногсшибательные доктора вроде Дэвида Макензи встречаются и того реже. Умом я давно понимала: надо быть дурой, чтобы упустить такую возможность. Наконец это стало доходить до меня на эмоциональном уровне — и я начала действовать.

Я позвонила Луизе и спросила, не знает ли она, где я могу «случайно» наткнуться на Дэвида, желательно в самое ближайшее время. Вскоре сестра доложила, что в пятницу он собирается с коллегами в пабе «Бен Невис» — отметить свой последний рабочий день в Западной больнице. Он переводится в другую клинику Глазго, заниматься педиатрией.

Мои верные подруги Кэти и Рэчел согласились меня сопровождать — при условии, что сначала мы зайдем еще в несколько пабов. Видимо, они справедливо полагали, что наблюдение за тем, как я выставляю себя на посмешище, — недостаточно масштабное развлечение.

«Бен Невис» — один из знаменитых виски-баров Глазго с атмосферой маленькой, уютной гостиной. Мы появились там в начале одиннадцатого.

Дэвида не было. За столами сидели небольшие компании, парочки, несколько одиноких мужчин, но никого похожего на моего прекрасного доктора. Я совершенно упала духом. Знаете, как бывает — идешь куда-то с единственной целью повидаться с кем-нибудь, а этот человек не приходит. Я постаралась притвориться, что мне все равно, но понимала, что мое разочарование так же очевидно, как если бы я заныла: «Ы-ы-ы, его здесь не-е-ету!»

Мы уселись за единственный свободный столик, и тут входная дверь распахнулась. Это был он. В одной футболке, хотя на улице стоял адский холод. Такой же красавец, как и всегда. Мы с Кэти сидели лицом ко входу. Она пихнула меня ногой под столом. Дэвид увидел нас и сразу же подошел, подхватив с барной стойки, у которой собралась одна из компаний, недопитый стакан. Должно быть, выходил поговорить по телефону — в руке он держал мобильник.

Я познакомила его с Рэчел, и они втроем с Кэти начали болтать про подготовку к Рождеству и планы на отпуск. Черт, ну почему в его присутствии у меня язык отнимается? Каждый раз одно и то же. Я изо всех сил стараюсь не выдать, насколько я от него без ума, и в результате сижу истукан истуканом. Через несколько минут, после неловкой паузы, он сказал, что ненадолго отойдет к друзьям.

Позже, когда обе наши компании вывалились наружу, Дэвид спросил, где я живу. Мой дом был всего в пяти минутах ходьбы. Он предложил проводить меня.

Возле моего дома мы встали, прислонились к стене и некоторое время не знали, о чем говорить.

Потом он взял меня за руку. Я-то думала, меня ждет еще один божественный поцелуй, но Дэвид просто смотрел на меня, слегка нахмурившись.

— Слушай, я… — Он с усилием сглотнул. — Ты мне очень-очень нравишься.

В такие моменты шестеренки у меня в мозгу крутятся раздражающе медленно. Только потом я понимаю, что можно было сказать то-то и то-то. А на деле или мямлю бессвязную чушь, или тупо пялюсь на человека, словно я наркоманка или умственно отсталая. Все понимаю, но сказать ничего не могу. Да и что мне было тогда говорить? «Ты мне тоже очень-очень нравишься»?

— Я просто подумал, что тебе, наверное, это не нужно. Ну… то письмо, потом неразбериха с эсэмэской и все такое… В общем, я вроде как начал кое с кем встречаться…

Я твердо решила не выдавать своих чувств, поэтому вид у меня, пожалуй, был просто слегка озадаченный. Луиза давным-давно меня предупреждала: некоторые девушки имеют на него виды. Черт, черт, черт. Я упустила свой шанс. Я все профукала.

Его голос донесся словно издалека:

— Пока рано говорить, насколько это серьезно, но я не хочу… ну… Я не хочу любовного треугольника. Пусть пока еще все очень зыбко, но я не хочу вставать на такой путь. Я уже проходил через это и знаю, насколько это мучительно. А я не хочу никого мучить.

А что, если признаться ему в своих чувствах? Но инстинкт самосохранения взял верх.

— Ничего-ничего, не волнуйся, — забормотала я. — Все нормально. Я тоже вроде как начала кое с кем встречаться.

— А-а…

Я еще поболтала о какой-то чепухе, чмокнула его в щеку, повернулась и вошла в дом. Смогу ли я когда-нибудь прямо говорить мужчинам то, что думаю, и думать то, что говорю?

Наше время с доктором Дж. действительно истекло. Некоторые люди ходят к психотерапевту годами, но я поняла, что стою перед выбором: или я сама себе голова, или навсегда останусь ребенком, который вечно ищет наставника. Я хотела стать самодостаточной.

Последний сеанс состоялся морозным утром в четверг, примерно за неделю до Рождества. Порывистый ветер бросал в лицо пригоршни мелкого снега. Закутавшись поплотнее, я шагала через парк, и во мне бурлил настоящий коктейль эмоций.

В последний раз я оглядела ее приемную. Посмотрела на фотографии, которые навсегда останутся у меня в памяти. Как обычно, сильно пахло кофе — с каждым вдохом казалось, будто делаешь глоток. И как обычно, она встретила меня словами «Входите, пожалуйста». Я улыбнулась, и она, что было крайне непривычно, улыбнулась в ответ.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказала я, опасаясь, что вот-вот разрыдаюсь. — Я искренне благодарна вам за то, что вы помогли мне улучшить отношения с самой собой и, я надеюсь, с дорогими мне людьми. В самом начале я даже не представляла, насколько я сама себе не нравилась и сколько гнева во мне накопилось.

Она вновь улыбнулась.

— Мне просто не верится, что поначалу вы показались мне холодной и недружелюбной. Сама того не подозревая, я искала одобрения, поддержки и любви. И, не получив их, решила, что лучше все бросить.

— А потом?

— А потом… Сама не знаю, что случилось, но, слава богу, я решила продолжать. Впервые я не бросила дело на полпути. Раньше я пыталась бегать марафоны, заниматься триатлоном, путешествовать, менять профессии, браться за самые трудные задания, вступать в отношения с мужчинами, жить в одиночестве, исследовать границы своих возможностей. А теперь я впервые в жизни упорно шла по пути самопознания. Я открывала в себе дурное и хорошее, и это было в сто раз труднее по сравнению с любым из моих прошлых начинаний.

Я умолкла. Снегопад за окном кабинета усилился.

— Вы очень напряженно работали, — сказала доктор Дж. — Вы поставили перед собой цель и продвигались к ней, даже когда — и это было очевидно, — даже когда вам было тяжело, когда не хотелось анализировать болезненные моменты и обнаруживать в себе то, что вас совсем не радовало.