Лорна Мартин - Женщина на грани нервного срыва

• Название: Женщина на грани нервного срыва
• Автор: Лорна Мартин
• Издательство: М.: Фантом Пресс
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86471-481-2

Жизнь Лорны Мартин — полный хаос. Ей уже тридцать пять, но она все еще не определилась, чего же хочет и к чему стремится. В последний год Лорна совсем «слетела с катушек»: она всегда и всюду опаздывает, окончательно запуталась в отношениях со своим мужчиной, все чаще дает волю слезам и отчаянию. Типичная ситуация, которая знакома многим современным женщинам. После долгих раздумий Лорна решается пойти к психотерапевту и попытаться научиться жить в ладу с собой и близкими, научиться получать удовольствие от каждого дня. Лежа на кушетке психотерапевта, она начинает понимать, что всю жизнь подавляла свои чувства, пыталась казаться, а не быть. Год психотерапии не изменил ее, но открыл ей глаза на себя, на людей, которые рядом, на жизненные ситуации. Лорна не обрела счастье, но она научилась получать радость от жизни.

«Женщина на грани нервного срыва» — реальная история реальной женщины, рассказанная предельно откровенно, честно и с большим юмором. Документальный роман Лорны Мартин поднимает вопросы, актуальные для большинства современных и вполне благополучных женщин. Любовь, хорошая работа и материальный достаток не гарантируют счастья и гармонии, которых можно добиться, лишь поняв себя и окружающих, научившись видеть себя без розовых очков, овладев своими чувствами и перестав бояться отрицательных эмоций. Эта книга о том, что психотерапия нужна не только больным и отчаявшимся, но и тем, кто сам не может разобраться в себе.

---

Лорна Мартин Женщина на грани нервного срыва о жизни и любви с кушетки психотерапевта

ПРОЛОГ

Я снова опаздывала. Регистрация на рейс в Глазго заканчивалась в семь сорок пять, и я, убежденный агностик, отчаянно молила Господа, чтобы он заставил экспресс до аэропорта Гэтвик довезти меня вовремя. Однако поезд тащился еле-еле — словно гигантский динозавр.

Мне представился белый кролик из «Алисы в стране чудес». Сжимая в лапе увесистые золотые карманные часы, он пыхтел и повизгивал: «Я опаздываю! Опаздываю!» У меня была своя присказка на случай чрезвычайных ситуаций: «Ну же, ну же, господи, ну давай же, черт тебя возьми! Я не успею, НЕ УСПЕЮ, НЕ УСПЕЮ. НЕУСПЕЮНЕУСПЕЮНЕУСПЕЮ. А-а-а-а-а-а!» Ах мои усики, ах мои ушки.

Я пыталась отвлечься: почитать газету, послушать плеер. Куда там. Слова перед глазами распадались на части и теряли смысл, прежде чем я успевала понять, что, собственно, написано. Все равно что на вьетнамском читать. В конце концов я запихнула газету в сумку. Любимая музыка тоже не спасала: послушав секунд пять, я раздраженно переключалась на следующую композицию, так что мой личный хит-парад из двадцати песен ужался в попурри длиной в полторы минуты. Во всей Вселенной меня сейчас волновало только одно — время. Из последних сил напрягая мозги, я посылала машинисту телепатические вопли: «Прибавь скорости! Ну давай же!» Когда я зажмуривалась, мне рисовались исполинские песочные часы, внутри которых струились мерцающие желтые песчинки — все быстрее, быстрее… Открыв глаза, я впивалась безумным взглядом в дисплей мобильного телефона, наблюдая, как утекает в никуда очередная бесценная минута.

На прошлой неделе я дважды опаздывала в аэропорт. Получается, это будет третий раз за десять дней. Чересчур, даже для такой нескладехи, как я. Больше того, на прошлой неделе меня в очередной раз оштрафовали за превышение скорости и чуть было не отобрали водительские права. Жизнь стремительно выходила из-под контроля. Конечно, до публично обрившей голову Бритни Спирс мне еще далеко, но я понимала, что эти инциденты — недвусмысленные сигналы: со мной не все в порядке.

Моя сестра Луиза и наша общая подруга Кэти — психотерапевты в знаменитой сети частных психиатрических клиник «Прайори»; там лечат от депрессии, разных зависимостей — словом, помогают людям навести порядок на «чердаке». Они всегда толковали мою вопиющую непунктуальность на свой, психотерапевтический лад. Если им верить, то я страдаю врожденным эгоизмом и у меня синдром подавленного гнева. Когда же я возражаю, что попросту не люблю носить часы и от природы страшно неорганизованна, они смотрят на меня с жалостью. «Я сама решаю, что и когда мне делать», — заявила я как-то и надолго стала для них объектом насмешек. Добавлю, что, хотя меня это ужасно бесит, чаще всего Луиза с Кэти оказываются правы.

Я с ужасом осознала, что пала ниже некуда, еще несколько лет назад. Луиза готовилась к свадьбе и собрала подруг на девичник. Я влетела в ресторан с часовым опозданием, рассыпаясь в извинениях, которые никак не вязались с моей довольной физиономией. Видите ли, меня задержал мой новый приятель. Мне было с ним очень хорошо. Впервые за шесть лет мне удавалось поддерживать более-менее серьезные отношения с мужчиной, то есть у нас уже было больше пяти свиданий. Я гордилась собой, я была влюблена и витала в облаках. Но Луиза и Кэти тут же спустили меня на грешную землю, открыв словесный огонь из всех орудий. Как можно быть такой эгоисткой? Да кем я себя вообразила? Разве не ясно, что мои постоянные опоздания — симптом пассивной агрессивности и гипертрофированного чувства собственной значимости на фоне прискорбно заниженной самооценки?

— Счастливые часов не наблюдают, — жалобно блеяла я. — Мне было так хорошо… у меня новый парень… Я думала, вы за меня порадуетесь… И вообще, Луиза выходит замуж во второй раз. Подумаешь, событие. Ну правда.

Впрочем, в то злосчастное утро, когда экспресс подползал к аэропорту Гэтвик, я старалась не вспоминать их упреки (и свой идиотский ответ). Сердце у меня бухало паровым молотом, ладони вспотели, от нервного напряжения ныло в висках. «Вдох, пауза, выдох», — мысленно командовала я себе, пока поезд тормозил у платформы. Двери еще не разъехались и наполовину, а я уже сломя голову понеслась к лифту. Наконец, взмокшая и запыхавшаяся, я воткнулась в стойку регистрации, опоздав всего на тридцать секунд. Уф, какая же я молодец!

На этом полоса удач не закончилась. Девушка за стойкой сказала, что вылет задерживается на сорок пять минут, и пошла спросить начальство, нельзя ли пропустить меня на борт. Преисполнившись радужных надежд, я благодарила свою счастливую звезду — или ангела-хранителя — за то, что снова умудрились уберечь меня от неприятностей. Но очень скоро восторг сменился разочарованием: девушка вернулась, отрицательно качая головой.

— Ну пожалуйста, — умоляла я. — Мне очень нужно. Понимаете, я журналистка, и… — я запнулась, — у меня ужасно важное интервью с… м-м… э-э… с министром Шотландии!

Я произнесла это с такой гордостью, словно мне удалось добиться эксклюзивной аудиенции у Усамы бен Ладена.

Впрочем, даже будь я на короткой ноге с главным злодеем планеты, вряд ли это впечатлило бы сотрудницу аэропорта. Судя по выражению ее лица, жесткие требования и сумасшедшие нагрузки журналистской профессии были ей до лампочки.

Я сменила тактику и лихорадочно затараторила:

— Вообще-то дело не в работе… Мне срочно нужно домой, потому что… — Я скрестила пальцы в кармане пальто. — Мне срочно нужно домой, потому что… м-м… больна моя бабушка.

Девушка посмотрела на меня с сочувствием. А может, с презрительной жалостью.

— Извините. Но начальство запретило. Меня попросили обратить ваше внимание на то, что регистрация заканчивается ровно за полчаса до вылета, и мы настоятельно рекомендуем приходить за два часа.

Мне было так жалко себя, что в горле встал ком. Я чувствовала, что вот-вот слезы хлынут потоком, поэтому как можно шире вытаращила глаза и перестала моргать. Вид у меня, должно быть, сделался безумный.

— Ну пожалуйста. Я понимаю, вам вечно приходится отбиваться от лгунов, которые выдумывают самые нелепые причины. Некоторые люди считают себя особенными и плюют на правила. Дескать, им все дозволено. Но честное слово, я правду говорю. У моей бабушки… — мой голос прервался, — мою бабушку только что отвезли в…

Нет. У меня язык не поворачивался такое сказать. Соврать, что мою обожаемую бабулю, которой ни за что не дашь ее девяносто три, отправили в больницу с каким-нибудь жутким недугом? А если такое однажды и в самом деле случится? Я же обязательно решу, что это из-за меня, и буду казнить себя по гроб жизни. Нельзя так портить себе карму.

Девушка понимающе улыбнулась.

— Следующий рейс через три часа.

ТРИ ЧАСА. Два коротеньких слова автоматной очередью прошили меня насквозь, и меня прорвало.

— Три часа. Да за это время бабуля может у… у… — бормотала я сквозь рыдания. Я настолько увлеклась своим собственным спектаклем, что на секунду сама поверила, будто моя бабуля, которая, должно быть, сидела дома и мирно стучала спицами в ожидании программы «Сегодня утром», и впрямь серьезно захворала. — Моя бабу-у-уля… Три часа. Да за это время что угодно может случиться… Ей девяносто три года. Девяносто. Три. Вы представляете, каково это — вам девяносто три, и вы совсем одна сидите в своей квартире, ожидая… не знаю… ожидая чего-то… А время уходит… уходит…

Как же несправедливо: пассажиров наказывают за ерундовое опоздание, а авиакомпания может сколько угодно задерживать рейс, и ей ничего не будет.

— Это оскорбительно! — дрожащим голосом заключила я, вытерла ладонью под носом и ринулась в направлении бара, всхлипывая и бормоча нецензурщину. Я наверняка выглядела как пациентка дурдома, но в тот момент мне было плевать, что обо мне подумают.

Чертовы бюджетные авиакомпании, которые применяют двойные стандарты и не желают подстраиваться под нужды пассажиров! Чертова девица за стойкой, не сумевшая убедить свою начальницу-буквоедку меня пропустить! А главное — чертовы британские железные дороги, которые подло меня подставили! Почему поезд не ехал быстрее? В какой-нибудь, мать ее, Германии или, мать ее, Швейцарии, где в общественный транспорт вбуханы огромные деньги, все работает как часы и такого никогда бы не случилось. Может, эмигрировать отсюда к чертям собачьим? Если бы я выбрала «Британские авиалинии», такого тоже бы не произошло. Сидела бы сейчас в самолете, что торчит на поле. И проторчит там еще час, будь он неладен. Я торжественно пообещала себе никогда больше не экономить на перелетах.

Все, все кругом были виноваты, кроме меня. Я обожала искать козлов отпущения. Они целыми стадами бродили вокруг — что бы я без них делала? Я обвиняла их во всех своих бедах — это было намного легче, чем взглянуть в лицо горькой, неудобной правде. А правда в том, что я кошмарно, патологически безответственна; что именно из-за этого я в последние недели потратила несколько сотен фунтов, которые были далеко не лишними, на обмен авиабилетов и ночевки в гостиницах; и самое ужасное — в приступе отчаяния я позволила себе чудовищную ложь, и еще не известно, как это аукнется бабуле.