Наум Синдаловский - История Петербурга в преданиях и легендах

• Название: История Петербурга в преданиях и легендах
• Автор: Наум Синдаловский
• Жанр: Культурология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06444-8

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…

Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.

Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

---

Кроме топонимических следов, многочисленные напоминания об аборигенах этого края присутствуют в низовой культуре. Например, ещё в 1930-х годах среди местных ижорцев строго соблюдался «старинный обычай брить наголо волосы жене перед первой брачной ночью». Он связан с предками современных ижорцев – гуннами, вождь которых, великий Аттила, по преданию, умер от руки готской девушки, задушившей его в первую брачную ночь своими волосами. Напомним, что ижорцы свято верят в то, что они прямые потомки тех самых гуннов и что не раз одерживали блестящие победы над великим Римом. Современное название своего народа они выводят из безупречной, как они утверждают, лингвистической цепочки: Хунны – Гунны – Угры – Ингры – Инкери – Ижоры.

О древности местных народов говорят и свидетельства об их языческом прошлом. Так, вблизи города Сосновый Бор ещё недавно был известен так называемый «звонкий валун». При ударе по нему другим камнем будто бы «исполнялись желания». Оставалось только найти этот «звонкий валун». Видимо, такие валуны долгое время были фетишами. Подобный «камень счастья» известен и в Кингисеппском районе. Согласно верованиям местных жителей, этот камень надо было «ласково погладить ладонями и попросить о помощи». Тогда камень «запоёт и все исполнит». Далее легенда приобретает драматический характер. Однажды появился «жадный русский» и, хотя в доме у него всего было вдоволь, стал требовать от камня золото. Но камень молчал. «Тогда русский развёл огромный костёр и вылил на камень воды. Треснул камень и не поёт с тех пор, пропало крестьянское счастье на ингрийском берегу».

В устье Вуоксы, на территории современного Приозерска, древние карелы ещё семьсот лет назад основали город-крепость Кякисалми, что в переводе означает «Кукушкин пролив». Если верить местному фольклору, крепость была вдоль и поперек изрезана подземными ходами, которые вели в некий подземный город. По преданию, строить крепость там, «где трижды прокукует кукушка», было указано свыше. В Новгородской летописи крепость упоминается по имени народа, издревле населявшие эти места, – Корела.

Русские появились в Ингрии почти одновременно с норманнами, в VIII–IX веках. Тогда же по этим местам был проложен знаменитый торговый путь «из варяг в греки» с новгородскими сторожевыми постами вдоль всего пути. Но впоследствии земля Инкери была оккупирована шведами. Северная война, по убеждению политически прозорливого Петра I, должна была восстановить историческую справедливость. Многие эпизоды этой войны нашли своеобразное отражение в устном народном творчестве, превратившись в незабываемые героические и романтические легенды. Вот некоторые из них.

На окраине города Кировска чуть ли не сто лет стоял памятник Петру I, сооруженный в XIX веке четырьмя братьями – Николаем, Михаилом, Афанасием и Никитой Кирилловыми по завещанию их отца, мастерового Спиридона, в молодости лично знавшего Петра I. К сожалению, памятник не сохранился. В Великую Отечественную войну, во время ожесточенных боев на Невском пятачке, он был разрушен. Среди местных жителей бытует предание о причинах появления памятника. Согласно ему, в 1702 году, направляясь с войском к Нотебургу, как называли шведы древний Орешек, Пётр решил лично разведать обстановку и для этого вознамерился залезть с подзорной трубой на самую высокую сосну. Но один из солдат Преображенского полка опередил царя, и сам полез на сосну. Откуда-то грянул выстрел – и солдат замертво упал на землю. По случаю чудесного спасения жизни государя и заложили будто бы памятник.

Невдалеке от знаменитых Путиловских ломок, плитняк из которых широко использовался при строительстве Петербурга, в конце XIX века ещё стояла так называемая Красная сосна. Согласно местному преданию, под этой сосной Пётр Великий провел последнюю ночь перед «взятием Нотебурга, а Россия, – как напыщенно писал журнал «Живописная Россия», – последнюю ночь перед своим возвращением к новой жизни».

Шведский гарнизон Нотебурга капитулировал 12 октября 1702 года. Этому предшествовали десятидневная осада и жестокая артиллерийская бомбардировка крепости.

Крепость Орешек

Вот легенда, записанная в наши дни известной собирательницей фольклора Н.А. Криничной:

«Долго и безуспешно осаждали русские войска крепость Орешек. Царь Пётр употреблял все способы, чтобы поскорей овладеть твердыней. <…> Порешили усилить канонаду, направляя орудия преимущественно в один пункт, чтобы разбить стены и потом в образовавшуюся брешь направить штурмующие колонны.

Несколько дней стреляли беспрерывно. Наконец с батарей донесли, что стена разрушена. Русские возликовали и, так как дело было к вечеру, решили на следующее утро напасть на крепость.

Рано утром Пётр с другими военачальниками поднялся на холм взглянуть на бреши и был поражён, увидев, что разбитые стены стоят, как ни в чем не бывало, даже чуть новее стали.

Разгневался царь ужасно и хотел было всех пленных шведов предать лютой казни, но тут один из них выступил вперёд и вызвался объяснить, в чем дело.

– Ваше величество, – сказал он, – русские войска уже не раз разрушали стены крепости, но мои соотечественники каждый раз пускались на хитрость. За ночь они сшивали рогожи, красили их под цвет камня и закрывали ими проломы в стене. Издали казалось, будто и впрямь новая стена возведена…

– Хорошо же, – возразил Пётр, – мы перехитрим шведов.

Он приказал пленных отвести в место, где они содержались, а войскам наделать побольше чучел из соломы, одеть их в солдатскую форму и разместить на плотах. Управлять плотами назначил несколько человек охотников.

Незадолго до полудня плоты двинулись по Неве к крепости. Шведы открыли адский огонь. Несколько плотов было разбито калёными ядрами, но уцелевшие подвигались всё вперёд и вперёд. Ужас охватил мужественный гарнизон при виде надвигавшихся на них русских солдат, бесстрашно идущих под градом свинца.

Плоты приблизились, обезумевшие от страха шведы поспешили вынести ключи и сдаться на полную волю царя. В то время как городские власти изъявляли русскому государю покорность, на крепостной башне пробило полдень. Пётр снял шляпу и перекрестился.

В память взятия Орешка с того самого дня и до сих пор ровно в полдень производится торжественный звон колоколов».

Есть и другое, ещё более героическое предание о штурме этой крепости. Оно гласит, что через несколько часов после начала штурма даже «решительный и бескомпромиссный Пётр» засомневался в целесообразности продолжения боя. Солдаты гибли во множестве, а успеха это никакого не приносило. Пётр послал гонца к командующему Голицыну с требованием прекратить осаду крепости. Согласно преданию, в ответ на требование царя Михаил Михайлович Голицын будто бы ответил: «Передай государю, что отныне я принадлежу Господу». И не только не прекратил штурм, но, как рассказывают легенды, велел оттолкнуть от берега лодки, чтобы солдаты по слабости или малодушию не могли ими воспользоваться.

В легендах и преданиях сохранились и другие свидетельства героизма русских солдат. В одном из исторических преданий рассказывается об одноруком коменданте Нишлотской крепости Кузьмине, который в ответ на требование шведов сдать крепость будто бы ответил: «Рад бы отворить ворота, но у меня одна рука, да и в той шпага».

Важнейшим событием Северной войны в преддверии основания Петербурга стало взятие шведской крепости Ниеншанц. История крепости на левом берегу реки Охты, при впадении её в Неву, началась в те стародавние времена, когда на древнем торговом пути «из варяг в греки» новгородцы построили сторожевой пост, вокруг которого возникло поселение под названием Канец. По некоторым финским легендам, на месте этого поселения, которое финны именовали Хированиеми, в дофинские времена находилось языческое капище древних славян. Это будто бы подтверждалось топонимом Хированиеми, «сходным по звучанию с названием древнеславянских культовых мест – Хореев, известных в Европе».

В 1300 году, как об этом свидетельствует Софийская летопись, этот сторожевой пост захватили шведы и переименовали в Ландскрону. В 1301 году сын Александра Невского Андрей отвоевал его у шведов, но через два с половиной столетия шведы вновь возвратили себе этот важный стратегический пост. Теперь они возвели здесь портовый город Ниен и крепость для его защиты – Ниеншанц. К началу XVIII века крепость представляла собой пятиугольное укрепление с бастионами и равелинами, орудия которых контролировали оба невских берега.

Как мы знаем, в ночь на 1 мая 1703 года русские войска овладели Ниеншанцем. По одной из легенд, взятию крепости способствовал не то русский лазутчик, вошедший в доверие к шведам, не то некий швед, предавший своих соотечественников. Во всяком случае, ворота крепости, едва к ним подошли русские солдаты, неожиданно распахнулись настежь. Может быть, именно эта внезапность появления петровских войск внутри крепости породила другую легенду, согласно которой шведы не успели спасти несметные «сокровища Ниена». Будто бы сразу после начала осады они начали рыть подземный ход, чтобы либо вывезти драгоценности за пределы крепости, либо спрятать их в подземелье до лучших времен. Однако «вмешались пресловутые петербургские грунты», и сундуки с золотом затопило невской водой. Добраться до них шведы уже не успевали, и поэтому смогли только «искусно замаскировать следы подземных работ».