Йосеф Бар-Йосеф - Это великое море

• Название: Это великое море
• Автор: Йосеф Бар-Йосеф
• Жанр: Драматургия
• ISBN: 978-5-4467-2348-5

Социальная драма во всей своей красе. Ноах, молодой адвокат из ортодоксальной семьи, порвавший с религией, вместе со своей женой Пниной, которая вынуждена идти против своей семьи, чтобы быть с ним, – переезжают из ортодоксального Иерусалима в гораздо более светский Тель-Авив. У них молодая прекрасная семья, есть дети, перспективы… Но семье этой не суждено было сохраниться. Молодой Ноах влюбляется в Риту из соседнего дома, репатриантку из СССР, приехавшую в Тель-Авив со своим оставшимся без ног мужем, страдающим от комплекса психологических травм. Они влюбляются друг в друга, и мир великой идиллии начинает рушиться.

---

Эфраим. Покинула вас. Ваша старшая сестра…

Эстер. Нет, она младшая. Это из-за того, что у нее дети… Поэтому все думают… На самом деле я старше на два года.

Эфраим. Может, они ошибаются оттого, что вы выглядите молодо. Совсем как девочка. Это хороший признак.

Эстер. Когда нет детей, это и как девочка, и как старушка. Вместе.

Эфраим. Да, я понимаю. А все-таки, знаете, когда Бог сотворил женщину, он сотворил ее без детей. Ее самое, полностью живую и существующую. В жизни, знаете, есть очень много вариантов. Это как сорта мороженого.

Эстер. Может быть, не знаю…

Эфраим. Ничего, нам дозволяется остаться одним, вдвоем то есть. Я ведь сват. Это как врач. Я не сам по себе. Я – это не я. Только посланец. То есть не ради себя… (Легкая дрожь колотит его.) Поэтому, значит… Вы присядьте, пожалуйста.

Эстер. Что?..

Эфраим. Я говорю, может, присядем… Тут есть скамейка. У меня вдруг ноги… Уста произносят, а ноги… Хорошо столу – у него четыре ноги… Четыре крепкие ноги и никогда не дрожат…

Эстер (садится, говорит еле слышно, почти шепотом). Вы тоже можете присесть.

Эфраим. Да, конечно. Я тоже могу присесть. Сам говорит, а сам стоит, да? (Усаживается.) Спасибо, мне это нравится – вы, как говорится, пришли мне на выручку…

Эстер. Это Пнина. Я беру пример с нее. В Тель-Авиве делают всякие такие вещи…

Эфраим. Н-да… Ну что ж… Приступим, как говорится… (Не знает, как продолжить.) В жизни своей я еще не устраивал сватовства с мороженым в руках! Кто-нибудь вообще, я имею в виду – во всем мире, приступал вот так к сватовству? Что делать?.. Может… (Хочет избавиться от мороженого, но не решается выбросить.) Нет, я не могу. Там у нас ничего зря не бросают, верно?

Эстер. Мы теперь здесь, а не «там у нас».

Эфраим. Совершенно верно – здесь и еще раз здесь! Однако же… Это «там у нас», оно, знаете, выглядывает… из всех щелочек… Есть другой выход, вот!.. (Решительно принимается за мороженое, не оставляя тем не менее разговора.) Итак… Да! Сватовство. Мы уже говорили… Начали обсуждать… Рав… Я не должен перечислять вам его достоинств: большой ученый, член религиозного суда, всеми уважаемый… (Справляется наконец с мороженым.) Вот, я с ним покончил! Мигом, правда?

(Утирает лицо, отряхивает одежду.) Он тоже желает покончить с этим делом побыстрее – чтобы обручение и сразу свадьба. Он уже полгода как овдовел.

Эстер. Два года.

Эфраим. Простите?

Эстер. Вы. С тех пор, как вы овдовели…

Эфраим. Да. Я… Да… Вы знаете, как выражаются о сапожниках? Что они всегда без сапог. Но я моложе его. У меня есть время. То есть так принято считать… Как будто… Ему-то уже недолго осталось. То есть пусть себе живет до ста двадцати! Что нынешним днем не сделал… не успел, как говорится… То есть нынешней ночью… Простите, эти мои шуточки, они тут абсолютно неуместны. Короче говоря… Вы ему нравитесь. Любовный напиток и прочие обобщения… Тем не менее, как сказано о дереве, которое прекрасно своим видом… Главное же, что вы женщина богобоязненная, примерного поведения, хорошая хозяйка и с добрым сердцем.

Эстер. На сердце у меня горечь…

Эфраим. Да, оно и понятно – когда нет детей… Но для него это будет благословение – без детей. У него уже правнуки имеются. Вы будете печься исключительно о нем, о Торе то есть, чтобы он мог без помех погрузиться в изучение Торы.

Эстер. Моя мука будет ему благословением…

Эфраим. Простите?.. Да, можно взглянуть на это и так: но он будет вам утешением в ваших страданиях.

Эстер. Он не будет!

Эфраим. Что?.. Да, я понимаю. Но это будет исполнение заповеди. Он так и сказал: Господь зачтет мне эту заслугу… Ввести то есть вас в дом…

Эстер. У него и помимо меня хватает заслуг перед Господом.

Эфраим. Да, вот именно. То есть…

Эстер. Как зовут малышку?

Эфраим. Простите?

Эстер. Вашу девочку. Младшую. Я ее на улице видела, мне показалось, она простужена.

Эфраим. Да, Сара, Сарочка. Они там вечно оставляют окна открытыми, постоянный сквозняк! Сестра приходит ко мне помогать, но это, конечно… (Умолкает, смотрит на нее.) Так что же ему ответить – раву? В смысле, когда помолвка, когда свадьба?..

Эстер. Зачем вы хотели встретиться со мной в Тель-Авиве?

Эфраим. Простите?

Эстер. Пнина говорит, это неспроста. И к тому же не в доме. Это тоже неспроста.

Эфраим. Да, верно. Правда. Так легко просить за других, а за себя трудно. Вы отважная женщина.

Эстер. Я тону – я утопаю в этом море!

Эфраим. Я вас не понимаю…

Эстер (слегка приуныв). Это Пнина так сказала… Не обращайте на меня внимания.

Эфраим. Я… Вы подумайте! Я видел вчера сон. Лег после обеда немного отдохнуть… Вздремнул… у бабушки Хавы… Как будто мы договорились собраться там – не у нее в лавке, а рядом, в винном магазине дяди Зейделя, моего дяди Зейделя… Он, знаете, имеет обыкновение пропустить в пятницу после микве стаканчик чистого спирта – чтобы и внутри было чисто, – так он говорит, эдакий педант!.. Две их лавки рядом, вы знаете.

Эстер. На улице Геула.

Эфраим. Да, а во сне там будто стояла бабушкина кровать. И вот я вхожу и вижу… Извините меня, но я вижу, что на мне одно исподнее. Вот как встал со сна… А брюки я будто держу в руках. Почему вдруг? Взрослый человек, сват, и идет к бабушке в таком виде… (Умолкает.)

Эстер. И это все?

Эфраим. Это только начало! (Вскакивает вдруг.) Уже поздно…

Эстер не отвечает, продолжает потихоньку грызть стаканчик с мороженым.

У вас еще осталось немножечко мороженого…

Эстер. Я всегда так – медленно ем. Когда попадается что-нибудь хорошее…

Эфраим. Да, вот именно. (Нерешительно приближается к ней.) Вы понимаете… Я тоже… Разумеется…

Эстер встает, оба тянутся навстречу друг к другу. Сумерки опускаются на город, поблизости зажигается уличный фонарь. Какая-то парочка ныряет во двор, мужчина (это Бени) увлекает женщину в кусты и принимается пылко обнимать. Эстер и Эфраим тотчас отшатываются друг от друга.

Бени (страстно). Иди сюда! Мы можем подняться, там уже свободно.

Женщина. Нет, я так не хочу.

Бени. Ты думаешь, я ее выставил? Ничего подобного, она сама вздумала прогуляться. Идем!.. (Утаскивает женщину поглубже в кусты.)

Эфраим. Вы… Вы видели?..

Эстер. Да…

Эфраим. А как же иначе? Такое невозможно не заметить! И вот… Скоро стемнеет, а я еще не молился.

Пнина (спускается во двор, на всякий случай останавливается поодаль). Ну как? Могу я чем-нибудь помочь?

Эфраим (указывает с усмешкой на кусты). Им там не требуется никакая помощь, верно? Прямо как кошки!

Пнина. Что случилось?

Эстер. Мужчина и женщина – там, вместе…

Пнина смотрит на кусты, пытается разглядеть, что там происходит, это почему-то беспокоит ее.

Эфраим (обращаясь к Эстер). Это мой сон… Подумать только: явиться к бабушке… в нижнем белье… Как такое возможно? И вдруг я понимаю, что я вовсе не к бабушке, я… Это все во сне. Я понимаю вдруг, что пришел к вам, что вы ждете меня в постели моей бабушки… Вы простите… И вот я захожу, и там правда есть кровать, но бабушка и дядя Зейдель и еще какой-то торговец стоят там и беседуют о делах. И они смотрят на меня, и… Вы понимаете. С одной стороны… Да. А с другой стороны… Ну да, люди скажут: пустые мечты и враки. Действительно. Но иногда хочется знать, что это за враки такие… И что стоит за этими враками…

Мужчина и Женщина снова появляются в кустах. Они все так же жарко льнут друг к другу.

Пнина (отчаянно, зажимая себе рот рукой). Нет!.. Ноах? Рита?..

Мужчина и женщина, услышав голоса, оборачиваются. Это вовсе не Ноах и не Рита.

Я ошиблась… Простите меня. Я не знаю, что со мной творится. Тут у нас есть соседка. Хорошая женщина. Она учит меня печатать на машинке. Мне нравится с ней разговаривать. Ноах тоже… Я…

Жак (входит во двор с улицы с красным пиджаком, перекинутым через руку). Алле!

Пнина (рассеянно). Да? А, здравствуйте.