Петр Игнатов - Голубые солдаты

• Название: Голубые солдаты
• Автор: Петр Игнатов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Автор этой книги — Петр Карпович Игнатов — в годы Великой Отечественной войны был командиром партизанского отряда ка Кубани. Погибли за Родину двое его сыновей — Евгений и Геннадий, посмертно удостоенные звания Героя Советского Союза. О них П. Игнатов написал несколько книг. В книге «Голубые солдаты» он рассказывает о третьем сыне — Валентине. Ровесник Октября, юноша комсомолец с беспокойным, настойчивым и волевым характером, в годы войны он вел разведывательно-десантную работу в тылу врага. Основная часть книги написана в форме записок самого Валентина, повествующих о борьбе с немецкими захватчиками, о боевых делах его товарищей.

---

Потом, закинув карабин на плечи, Геня, веселый, оживленный, ходил по дороге, выполняя распоряжения Янукевича.

Он пробежал мимо меня к железнодорожному полотну, где работал Евгений, задержался на секунду, спросил:

— Ты не озяб, папа? Смотри не простудись…

На полотне, под рельсовым стыком, уже была вырыта ямка, и в нее уложены две противотанковые гранаты. Геня добавил свою, третью.

— Пусть и от меня фашисты получат подарок!..

Под шпалу, рядом с гранатами, легли толовые шашки. Евгений замаскировал полотно, подровнял и отделал насыпь «под елочку».

Мина на полотне была готова. Оставалось только выдернуть шпильку предохранителя. Это должен был сделать один из минеров, когда все отойдут в степь. Евгений поспешил на профилированную дорогу.

Я спокойно ждал, когда работа на дороге будет закончена.

Пока все шло так, как было задумано.

Шоссе решили не минировать — оно было так разбито, что фашисты им не пользовались.

«Закончим минирование дороги и отправимся в горы, домой», — думал я.

И вдруг со стороны Георгие-Афипской возник еле слышный в ночи звук. Он становился все громче. Быть может, самолет вылетел на ночную бомбежку?..

С каждой секундой шум становился отчетливее, яснее.

Поезд!

Из-за поворота, набирая скорость, под уклон на всех парах шел тяжелый состав.

Так вот о чем передавал своими разноцветными огнями «телеграф»! Фашисты пустили поезд не утром, а ночью!..

И это еще не все: по старому шоссе, очевидно, спутав его в темноте с профилированной дорогой, шли вражеские броневики, а по дороге тяжелые автомашины. Они приближались к нам.

Не теряя ни секунды, нужно было принять решение. Уходить в горы! Но в «волчьем фугасе» на полотне еще не была снята шпилька предохранителя. И шоссе было не заминировано…

Мимо меня стрелой пронеслись Евгений и Геня. Заряжая на бегу последние две мины, они побежали к шоссе. Быстро заминировали обе колеи и повернули к полотну.

Состав приближался. Видно было в темноте, как из поддувала паровоза вырвалось пламя. Слышался свист пара, размеренный стук колес…

Евгений и Геня бросились навстречу поезду.

— Что они делают? — крикнул над моим ухом Ветлугин. — С ума сошли! Остановите их!..

Поезд был уже в нескольких метрах от заложенной мины. Где было в этой спешке, да еще ночью, найти крошечную шпильку-предохранитель под рельсом в заложенной мине! И братья, не сговариваясь, решили поступить так, как только и можно было поступить в этой обстановке, — бросить противотанковые гранаты, чтобы ими подорвать мину и поднять поезд на воздух.

Не знаю, понимали ли они в ту минуту, что это грозило гибелью им самим? Думаю, что понимали. Не могли не понимать!

Я выхватил противотанковую гранату, побежал за сыновьями…

Поздно!

Одна за другой разорвались две гранаты. И тотчас же со страшным оглушительным грохотом взорвался «волчий фугас».

Огнем полоснуло по глазам. Обдало нестерпимым жаром. Перехватило дыхание. Взрывная волна, будто ножом, срезала крону тополя, стоявшего передо мной, отбросила меня далеко назад, придавила к земле.

И сейчас, через годы, вижу я, как лопнул котел паровоза, как паровозные скаты летели выше тополей, как, падая под уклон, вагоны громоздились друг на друга, разбиваясь в щепы, погребая под собой фашистов…

Громыхнул новый взрыв. На воздух взлетел броневик на шоссе. Объезжая его, ярко вспыхнул фарами и тут же взорвался второй.

Взрывы, взрывы, взрывы… грохот, огонь, дым… Мины взрывали машины на дороге, разбрасывая искалеченные тела гитлеровских автоматчиков.

Пылали обломки взорванного поезда, продолжали грохотать мины, но ждать больше не было сил. Ни секунды!..

Я бросился к полотну железной дороги. За мною бежали Ветлугин и Янукевич.

У полотна, освещенный заревом пожара, лежал под обуглившимися обломками мертвый Евгений. Друзья сейчас же подняли его, унесли.

А Гени я не видел… Где же он? Может быть, жив… Может быть, успел отбежать… Лежит где-нибудь раненый…

— Геня! — закричал я. Мой голос потонул в шуме разгоравшегося пожара, в криках раненых фашистов.

— Геня! — Я шел, спотыкался, падал и все звал: — Геня!..

…Нашел я его чуть поодаль в кустах. Тело было теплым…

Шевельнулась надежда: жив…

Поднял Геню, положил его руку себе на шею, как будто он мог еще обнять меня…

Я бережно нес его через минированную дорогу. Навстречу мне кинулся кто-то из партизан — хотел взять Геню. Не помня себя, я сказал:

— Уйди! Не отдам…

Подошел Ветлугин. В первый раз после того, как мы ушли из Краснодара, он назвал меня по имени:

— Петр Карпович, положите Геню рядом с Евгением…

За доблесть и геройство им было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Их подвигам посвящена моя трилогия «Записки партизана».

Останки Евгения и Гени были перевезены и погребены в освобожденном Краснодаре. Только тот, кто испытал подобные потери, сможет понять всю глубину нашего родительского отчаяния.

К счастью, весть о смерти Валентина оказалась ошибочной. В конце войны он вернулся домой.

В последующих главах излагаются записанные мной его рассказы о тех боевых делах, которые совершал он со своими друзьями-разведчиками во вражеском тылу.

Ведутся они от лица Валентина.

Глава 2. ВЕРОЛОМСТВО

На востоке, у самого горизонта, небо чуть посерело. Короткая июньская ночь шла к концу. С далекого озера повеяло прохладой. Чирикнула первая птичка в листве вяза, у окна маленького домика, в котором я жил.

Заводской поселок еще спал. Из зелени садов, раскинувшихся по обеим сторонам широкого шоссе, сонно выглядывали аккуратные домики. За поселком вплотную к шоссе подступали многоэтажные кирпичные корпуса заводских цехов. Окна верхних этажей уже загорелись желтоватым пламенем рассвета. Ночная смена кончала работу. Сегодня воскресенье, на заводе выходной день. Директор и главный инженер вчера с вечера уехали к семьям в районный центр. Мне же с бригадой слесарей-ремонтников надо было устранить кое-какие неполадки в паросиловом хозяйстве производства.

Накануне я получил письмо от родных из Краснодара. В июле отец и мать с семьей старшего брата Евгения и моим младшим братом Геней собирались на Черноморское побережье. Мой отпуск тоже приходился на июль, и я сразу же принял решение провести отдых в кругу родных и близких мне людей.

Конечно же, мое решение было встречено женой и дочуркой с большой радостью. Перед сном мы долго говорили о лазурных просторах Черного моря, о лесистых склонах могучих Кавказских гор, мечтали о походах в горы, о морских прогулках вдоль чудесного побережья Кавказа и даже начали прикидывать, что взять с собой в поездку на юг…

С мыслями о предстоящей поездке я и проснулся сегодня…

Над землей еще висела легкая дымка предутреннего тумана, когда из-за темной стены лесного массива, вздыбившегося на западном берегу озера, внезапно с надрывным прерывистым воем вынырнули самолеты. Поблескивая в лучах восходящего солнца, они огромной стаей летели на восток.

Я вскочил с постели, бросился к окну.

— Что это, Валя? — встревоженно спросила жена, разбуженная гулом.

Я не знал, что ответить, и продолжал наблюдать. Часть самолетов из числа тех, что замыкали строй, отделилась, свернула к заводу. Задирая хвосты кверху и словно падая, они один за другим ринулись вниз, на заводские корпуса, на окраину поселка. Не доходя до земли, самолеты резко взмывали вверх, а из-под них вылетали какие-то продолговатые предметы, похожие на черные капли. Бомбы!

Задрожала земля. Над поселком, как раскаты чудовищного грома, покатился гул взрывов. В небо гигантскими грибами взметнулись клубы черного дыма, смешанного с бурой пылью.

Я обернулся к жене. Она стояла у стены мертвенно-бледная, с широко раскрытыми от ужаса глазами и прижимала к груди дочурку.

— Скорее в погреб! — крикнул я ей.

Она, словно окаменев, не двигалась с места.

— Быстрее, быстрее! — повторил я. — Это вражеский налет, война, понимаешь?

Мне показалось, что она обезумела от страха. Схватил ее за руку, увлек за собой во двор и с силой втолкнул в погреб.

— А как же ты? — вскричала она, видя, что я не спускаюсь вниз.

Я ничего не ответил и бросился к шоссе. Со стороны завода и с западной окраины поселка, где сквозь дым прорывался трескучий огонь, по шоссе бежали люди. Их вопли тонули в грохоте взрывов и реве самолетов…

Еще задолго до этого кошмарного дня до нас доходили слухи, что «на той стороне очень неспокойно», что гитлеровцы сосредоточивают вблизи границы крупные воинские соединения. Зная об этом, командование советских войск не сидело сложа руки: в пограничные районы прибывали эшелоны с боевой техникой, с солдатами, над заводом и над поселком все чаще появлялись наши военные самолеты.