Ютта Рихтер - Я всего лишь собака

• Название: Я всего лишь собака
• Автор: Ютта Рихтер
• Издательство: КомпасГид
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-00083-055-0

На самом деле его зовут Брендон (что более подобает благородному происхождению), но домашняя кличка Антон — так хозяевам проще его подзывать. Они ещё и свисток завели — думают, так он скорее их услышит. И отдали его в собачью школу, чтобы подчинялся командам — даже самым глупым. А кошка-то может делать всё, что ей хочется! Зачем они вообще её держат? Собаке этого не понять.

Да и кто поймёт этих людей! Они воображают себя самыми главными, но не знают элементарных вещей. Даже того, что кошке в кресле не место. Или что собака должна пахнуть собакой. Или что нет ничего вкуснее туфель из козлиной кожи. Почему же тогда все собаки до сих пор не разбежались? Да потому, что на людей, когда вы их надрессировали, вполне можно положиться: они всегда вас накормят и даже могут стать настоящими друзьями.

Автор этой книги Ютта Рихтер — один из самых известных современных детских писателей Германии. Она живёт в замке Вестервинкель вместе со своим псом и пишет книги для детей и подростков. Книги Рихтер были отмечены множеством литературных наград, таких как Немецкая детская литературная премия и Католическая детско-юношеская книжная премия. Рихтер также была номинирована на премию Астрид Линдгрен, важнейшую награду в мире детской литературы. «Я всего лишь собака» — вторая книга Ютты Рихтер, вышедшая на русском языке. Ранее в издательстве «КомпасГид» было опубликовано «Щучье лето».

---

Она мурлыкала от удовольствия.

Теперь-то я знаю наверняка: кошки тоже умеют читать чужие мысли! Странно, что дядюшка Ференц нам об этом ничего не рассказывал.

Ту ночь Мицци провела рядом со мной.

Мы так и заснули спина к спине.

Когда Эмили увидала нас утром, у неё слёзы навернулись на глаза.

— Фридберт! — позвала она. — Иди-ка сюда, полюбуйся! Кошка и собака спят в одной корзине! Ну что за прелесть!

Фридберт пришёл, увидел, как мы лежим рядышком-рядом, и похвалил:

— Молодец, Антон! Из тебя выйдет отличная собака!

И я уж было обрадовался: теперь-то не отошлют меня в собачью школу.

Но если люди что решат, они от своих планов не отказываются.

Нет, я не жалуюсь.

По большому счёту, мне с ними повезло. Но что решено, то решено.

Глава седьмая, в которой я делаю успехи

После завтрака они надели ботинки и собрались ехать в собачью школу. Фридберт взял поводок, пристегнул его к ошейнику и повёл меня к машине.

Собачья школа расположена в Малиновом лесу.

Выходит, мой сон оказался «в лапу». Высокий металлический забор скрывал территорию от посторонних глаз. Ворота открылись.

Фридберт провёл меня внутрь, следом вошла Эмили, и ворота за нами снова закрыли на замок.

Я тянул поводок то влево, то вправо: там было столько следов, столько собачьих меток, что у меня голова пошла кругом!

Я рвался с поводка, торопился вперёд. Фридберт с трудом меня удерживал.

Вдруг меня словно ударили и резко потянули за шею.

Я удивлённо оглянулся и увидел: вот она, учительница.

Её звали фрау Штеппентритт, и от неё пахло собаками.

Она была коренастая и мускулистая, на голове — короткая чёрная шерсть, голубые глаза, холодные как сталь, строго смотрели на меня.

Я сразу же упал на землю и перевернулся на спину, а учительница положила руку мне на грудь.

— Так не годится, приятель, — сказала она.

Говорила она очень тихо и очень строго и смотрела мне прямо в глаза — так смотрит шакал перед нападением. Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже мёртв.

Я отвёл взгляд и попытался извернуться, хотел встать, но училка только крепче прижала меня рукой к земле.

Мне оставалось лишь подчиниться.

Я облизал морду.

Она поняла, что это значит, и ослабила хватку.

Но прежде чем я успел подпрыгнуть, снова прижала меня к земле, на этот раз сильнее, и прошептала мне в ухо:

— Я тут главная, а ты всего лишь собака! Запомни это хорошенько, Антон!

Потом она меня отпустила, но я остался лежать.

— Хорошо, Антон! — похвалила она. — А теперь: встать!

Я поджал хвост и поплёлся за ней следом.

Учительница провела меня на поводке вдоль забора.

Мы прошли так три круга, а потом ещё четвёртый.

Я старался идти в её темпе и не смел тянуть поводок.

Фридберт и Эмили стояли у ворот и с изумлением на нас смотрели.

Фрау Штеппентритт передала им поводок.

— А теперь вы, Фридберт, попробуйте! Это очень просто. Держите его на коротком поводке и не забывайте: вы решаете, куда идти! Собака должна следовать за вами, а не вы за собакой!

Через час тренировки я совсем выдохся. Меня заставляли прыгать через барьер, я выучил команды «Место!» и «Ждать!»

Не так-то это просто: они говорили «ждать!», и я не смел пошевелиться.

А если бы они ушли и оставили меня одного?

Но фрау Штеппентритт не терпела никаких возражений.

Она отдавала команды тихим строгим голосом. Шептала: «Место!» — и, если я не ложился мгновенно, клала руку мне на голову.

Поразительно: когда она так делала, у меня лапы сами собой подгибались. Я прямо-таки падал.

Фрау Штеппентритт не пользовалась собачьим свистком — если она хотела подозвать меня к себе, то насвистывала как птичка.

Поразительно: стоило ей так свистнуть, и я опрометью бежал к ней, так что язык свешивался до полу.

Ох, я устал как собака.

Ладно, сдаюсь.

Больше не буду тянуть поводок.

Точно нет!

Буду всегда следовать за хозяином, отступив на полшага.

Только отпустите меня домой, мне хочется спать!

Теперь-то я понял, что имел в виду дядя Ференц, когда пугал нас собачьей школой.

Я узнал, какой у них поводок: он такой длинный — пятнадцать коров можно поставить в ряд, хвост к голове, вот какой он длины.

Сначала его совсем не замечаешь.

Завидев зайца, бросаешься вперёд, слышишь птичий свист, но бежишь дальше, и тут проклятый поводок сбивает тебя с ног, и ты падаешь как подкошенный.

А фрау Штеппентритт не собирается бежать к тебе.

Стоит себе на краю поля и ждёт, наступив на конец поводка.

Сразу пропадает всякая охота гоняться за зайцем.

Падать-то больно, так что после третьей попытки я сдался.

Под конец фрау Штеппентритт меня даже похвалила:

— Молодец, смышлёный пёс. Быстро учишься, делаешь успехи.

И дала мне старое собачье печенье.

А Фридберту и Эмили учительница заявила, что если они будут со мной построже, то не нарадуются на меня.

Начальный курс займёт не более двадцати часов, так она сказала.

А печенье-то оказалось совсем сухое и невкусное!

Нет, я не жалуюсь.

По большому счёту, мне повезло… Фридберт теперь мной гордится, а Эмили почесала меня за ухом.

Я знаю: они меня любят, а я — их!

Только, пожалуйста, отвезите меня домой! Заснуть бы поскорее, спать и радоваться, что мою хозяйку зовут Эмили, а не фрау Штеппентритт.

Глава восьмая, в которой я становлюсь героем

Дни делаются всё короче, на улице собачий холод.

Мицци всё время лежит возле тёплой батареи. А когда проходит мимо, частенько трётся о мои лапы, но коготки свои выпускает теперь совсем редко.

Мне зима нравится, ведь шерсть у меня густая и тёплая, как у овец.

Зима — такое время года, когда я не потею.

В прежние времена в Венгрии снег выпадал в метр высотой, и мы, собаки, скакали по сугробам, валялись в снегу и громко лаяли.

Здесь снега нет, только холодно.

Пруд, где плавали утки, замёрз, лишь посерёдке осталась полынья.

Птицы сбиваются там сотнями и тихо крякают, переговариваясь между собой.

С тех пор как меня отдали в собачью школу, я перестал обращать внимание на уток, словно их и нет совсем. Хотя порой меня так и тянет их облаять…

Времена собачьего свистка остались в прошлом. Теперь Фридберту достаточно лишь тихонько свистнуть, чтобы я прибежал на зов. А если он скомандует «Лежать!», покорно опускаюсь на землю.

Я стал хорошей собакой.

Фридберт принёс новый сорт собачьего печенья, на вкус оно такое же сочное и мягкое, как козлиная кожа.

Как можно не слушаться того, кто награждает меня так по-царски?!

Когда Эмили выходит из дома, она надевает лохматую шубу, почти как у меня.

Малышка надевает на ноги сапожки с меховой опушкой, а на голову — меховую шапку.

В этой своей шапке да с румяными щёчками она — вылитая Принцесса Пушты, о которой мне рассказывал дядюшка Ференц. Теперь Малышка уже так наловчилась ходить на двух ногах, что Фридберт и Эмили с трудом за ней поспевают.

Только я не отстаю ни на шаг и, если надо, хватаю её зубами за рукав, чтобы она остановилась.

Тогда Фридберт громко меня хвалит и даёт мне в награду печенье.

В тот раз мы долго гуляли.

Воскресная вечерняя прогулка по полной программе: поиски палки, обнюхивание следов, ворошение листьев, бег наперегонки, «Ко мне!», «Стоять!», «Лежать!» и возня с Малышкой на поле.

Я вспотел, несмотря на мороз.

Из пасти вылетали облачка пара.

У Малышки щёки стали похожи на красные яблочки, она визжала от удовольствия и, поймав меня за ошейник, тянула туда-сюда, не зная удержу.

Уже в сумерках вышли мы к утиному пруду. Малышка бежала вперёд, я за ней следом, а Эмили и Фридберт шли медленно, держась за руки.

Они о чём-то разговаривали.

Не могу вам объяснить, как всё случилось. Помню только, что Малышка, увидев уток на пруду, вдруг закричала громко, как корова, и в тот же миг выскочила на лёд.

Ох, и шустрая, разве такую удержишь!

Утки разлетелись.

Но Малышка с радостными криками ещё быстрее припустила прямо к полынье.

Я лаял ей, чтобы она остановилась, но она меня не слушала.

Тогда я бросился за ней, хотел остановить.

Нельзя было медлить ни секунды!

Лёд был гладкий — я едва держался на лапах — и хрустел и трещал при каждом шаге.

Сердце у меня колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Пулей пролетев мимо девочки, я развернулся и сбил её с ног.

Она закричала от гнева.

До полыньи, где лёд был особенно тонок, оставалось всего ничего — не больше ладошки.