Николай Смирнов—Сокольский - Рассказы о книгах

• Название: Рассказы о книгах
• Автор: Николай Смирнов—Сокольский
• Жанр: Научпоп

«Рассказы о книгах» — издание, которое положило начало новому направлению библиофильской литературы. Новизна книги в том, что она обращена к широкому кругу читателей, а не к узкому кругу библиофилов. Ее задача в том, чтобы научить понимать и ценить книгу, сделать огромные слои читателей книголюбами. Она представляет развёрнутый рассказ о многих книгах, изданных когда–либо в нашей стране. Вы найдёте сведения о прижизненных и ранних изданиях сочинений Александра Радищева, о некоторых книгах XVIII века, об изданиях сочинений Пушкина, и многое другое.

---

Признавать литературный талант Радищева никак не входило в его интересы.

Однако Радищев — «рабства враг» не только «цензуры избежал». Талант его победил и ту ложь, которую пыталось нагородить вокруг его имени дореволюционное литературоведение, приписывая ему то «подражательство», то «идейное одиночество», то еще что–нибудь похожее. Ничто не помогло!

Владимир Ильич Ленин, говоря о национальной гордости великороссов, поставил имя писателя Александра Радищева на первое место.

О НЕКОТОРЫХ КНИГАХ XVIII ВЕКА «НОВИКОВ И МОСКОВСКИЕ МАРТИНИСТЫ»

Я достал книгу, которая необходима каждому интересующемуся литературой XVIII века, неразрывно связанной с именем русского просветителя Николая Ивановича Новикова. Книга эта весьма известна и, хотя напечатана всего в количестве 800 экземпляров, на книжном рынке встречается.

Книга, о которой идет речь, называется «Новиков и московские мартинисты». Напечатана она в Москве в 1867 году. Автор этого исследования — М. Н. Лонгинов 1.

По обилию фактического материала о Н. И. Новикове книга не устарела и сейчас, а когда–то была вообще единственным исследованием о деятельности этого замечательного человека, сыгравшего такую огромную роль в развитии русского просвещения.

В книге этой… Впрочем, мне повезло, и я имею возможность дать рассказать о ней, причем весьма подробно, самому автору. Дело в том, что книга Лонгинова попалась мне с весьма любопытным приложением: собственноручным письмом автора к Николаю Ивановичу Тургеневу, декабристу, сыну известного масона Ивана Петровича Тургенева, близкого знакомого самого Николая Ивановича Новикова.

Н. И. Тургенев в момент ареста декабристов оказался за границей и, будучи заочно приговорен к смертной казни, провел жизнь в эмиграции. Лишь при Александре II он был амнистирован и трижды посетил родину: в 1857, 1859 и 1864 годах. Он умер в 1871 году 82-летним стариком в своей вилле Вербуа, в окрестностях Парижа. После него осталось немало трудов, посвященных, главным образом, вопросам освобождения крестьян и государственного устройства.

Что и говорить — адресат интересный. Не менее интересно и письмо к нему М. Н. Лонгинова, написанное накануне выхода в свет книги «Новиков и московские мартинисты». Впрочем, вот это письмо, публикуемое впервые:

«Милостивый государь, Николай Иванович!

На днях я получил от В. С. Порошина 2 письмо, в котором он передает мне ваш поклон. Мне чрезвычайно лестно и приятно видеть такой знак памяти и внимания с вашей стороны, и я спешу выразить вам за него душевную мою признательность. Я уверен, что вы не сомневаетесь в глубоком моем к вам уважении, соединенном с чувствами искренней личной приязни моей, возникших во время столь живых в моей памяти бесед наших в Москве, в 1859 году.

Такие воспоминания не умирают никогда.

В то время я занимался исследованиями о Новикове и его круге, судьбой которых вы интересовались по самому их предмету. Все это были робкие, отрывочные попытки, иначе не могло и быть в деле совершенно темном и новом, С тех пор я получил документы первой важности, рассеившие весьма значительно этот мрак и сам приобрел гораздо более достаточные познания по разнородным предметам деятельности Новикова и его друзей.

При помощи всего этого я еще три года назад составил довольно обширный свод известий, который хотел напечатать. Но тут получены были мной еще важные материалы, и я остановился печатанием. С весны 1864 года я не жил в Москве; две зимы провел в Туле и три лета в деревне Крапивинского уезда. Последнее время я усиленно занимался своим трудом и кончил обширное исследование под заглавием «Новиков и московские мартинисты» (как ни неправильно название мартинистов, но я решился употребить его как общепринятое).

В нем соединено все, что известно о Новикове, от его рождения до смерти, и все, что дошло до нас о совокупной деятельности его и его друзей с 1779 по 1792 годы, по делам филантропическим, издательским, типографским, книгопродавческим, педагогическим, ученым, масонским, розенкрейцерским, а для объяснения двух последних категорий в тексте есть краткое объяснение мистицизма, теософии и алхимии и изложение главных черт истории древнего и новейшего масонства, судеб его в России с 1734 года, нового тамплиерства, или «строгого наблюдения», розенкрейцерства и иллюминатства.

Таким образом, становятся понятны перевороты и отношения в русском масонстве и розенкрейцерстве времен новиковских.

Все вышеизложенные события и все имеющее до них отношение изложены в строгой хронологической последовательности, погодно. Исследование мое будет состоять приблизительно из 35 или 40 печатных листов текста, снабженного более чем 1500 примечаний библиофильских, библиографических и т. п., и разделяется на 25 глав. Кроме того, в приложениях поместятся тексты главнейших документов.

На днях я переезжаю опять в Москву и приступаю к печатанию своей книги, экземпляр которой буду иметь честь доставить вам по выходе ее в свет.

Мне совестно беспокоить вас просьбою. Но если вам будет свободная минута, вы очень обязали бы меня доставлением сведений о числе, месяце и годе рождения и кончины Ивана Петровича и Андрея Ивановича Тургеневых. Александр Иванович помечен у меня: род. 28 марта 1784, ум. 3 декабря 1845. Так ли это? Год вашего рождения обозначен у меня 1789, но числа и месяца нет.

О Сергее Петровиче и о вашей матушке сведений я не имею вовсе.

Не знаю, известно ли вам, что Иваном Петровичем, кроме книги Иоанна Масона (1783), переведены с немецкого: Соч. Арндта «Об истинном христианстве», в 5 частях (1784). 2. «Апология, или Защищение вольных каменщиков» (1784).

Это я узнал наверно. Ему же приписываю я перевод с латинского «Избранных сочинений блаженного Августина» в 4 частях (1786). Не известно ли вам что–либо о майоре Оболдуеве, переводчике с немецкого «Карманной книжки для вольных каменщиков» (1780 и 1783) и «Братских увещаний к некоторым братьям свободным каменщикам» (1784)?

Еще раз прошу извинить мою докучливость, но меня так занимают эти вопросы, что я увлекаюсь ими невольно.

За себя и от имени всех любителей русской литературы и •истории, приношу вам благодарность за бумаги, касающиеся Карамзина, о высылке которых извещает меня В. С. Порошин. Черты жизни Карамзина, разъясняемые Тургеневым, — дело истинно важное и, так сказать, достолюбезное. Благодарю бога, что одарен чувством понимания подобной гармонии имен и что люблю их, как желательно было бы встретить почаще в нашем забывчивом и легкомысленном обществе.

В заключение осмелюсь выразить одно желание, искреннее и горячее. Где теперь бумаги Александра Ивановича? Как было бы хорошо издать их, с вашими указаниями! Одна «хроника русского», которую можно было бы теперь печатать без пропусков, чего стоит! Корреспонденция его должна быть кладом. Верьте, есть люди, которым дороги эти покойники, дорога мысль увековечить их имена. Пройдет наша литературная горячка, и обратятся к этим истинным образцам вкуса и просвещенной деятельности. От вас зависит многое для того, чтобы в данную минуту не оказалось недостатка в памятниках славного прошедшего.

С глубочайшим почтением и истинною преданностью имею честь быть вашим покорнейшим слугой М. Лонгинов.

Село Красное, 3‑го октября 1866».

Таково собственноручное послание автора исследования о Н. И. Новикове — М. Н. Лонгинова.

На первый взгляд в письме нет ничего особенного. Может показаться даже, что пишет его весьма серьезный ученый, поставивший целью дать картину жизни прославленного своими Делами и страданиями деятеля просвещения XVIII столетия. Не забудем, что о Новикове писал Белинский, как о «необыкновенном и, смею сказать, великом человеке»3.

Не скупится на похвалы в своей книге и М. Н. Лонгинов. Однако в какую именно сторону они направлены?

В приведенном здесь письме характер деятельности Новикова обрисовывается так, что его труды, видите ли, были: «филантропические, издательские, типографские, книгопродавческие, педагогические, ученые», а главное: «масонские, розенкрейцерские, там–плиерские, иллюминатские». В исследовании М. Н. Лонгинова эта мысль получает еще большее развитие. Новиков в книге Лонгинова — это мистик, масон, алхимик, теософ. Лонгинов предпринимает все возможное, чтобы сделать в своей книге понятными «перевороты и отношения в русском масонстве и розенкрейцерстве времен новиковских».

Вот, оказывается, в чем главная задача «исследования» Лонгинова!

Даже по содержанию письма видно, что он в своей книге не уделяет и строки Новикову–писателю, сатирику, врагу крепостного права, врагу Екатерины II. Не просветителем, а насадителем мистицизма в России рисует Лонгинов в своей книге Николая Ивановича Новикова. За мистицизм, видите ли, его и покарала императрица!

«Он никогда не был собственно писателем, — пишет Лонгинов о Новикове, — образование Николая Ивановича было самое скудное».